— Отпустите меня, и все поймете. Ибн Сарраг выпустил раввина.
Едва освободившись, Эзра протянул ему руки.
— Смотрите…
Пальцы старого раввина были деформированы и скрючены. Все пальцы, от большого до мизинца, поразил сильнейший артрит.
— И как, по-вашему, такими руками можно взломать дверь и рыться где бы то ни было?! Да я всю ночь натирал руки эвкалиптом и бальзамом и корчился от боли!
Довод явно попал в цель, поскольку Сарраг замолчал, внимательно изучая изуродованные пальцы раввина. Борясь с собой, он наконец все же спросил, сдаваясь:
— Если не вы, тогда кто же?
Раввин, рассерженный донельзя, привел одежду в порядок.
— Тут уж вы слишком много от меня хотите!
— Вы что, не поняли? Это очень важно! Теперь кто-то завладел Чертогами Баруэля!
— Чем вы занимались после моего ухода? Отвечайте!
Шейх рухнул на ближайший стул.
— Я работал с рукописью, пока усталость меня не одолела. Опасаясь вас — вполне естественное чувство, вы согласны? — я решил спрятать рукопись. И, увы, не нашел ничего лучшего, как засунуть ее за книги на полке в кабинете.
— Блестяще…
— Ой, да будет вам! Избавьте меня от вашего сарказма…
— Да мой сарказм и близко не соответствует вашей глупости! Из-за вас у нас больше нет ни малейшего шанса отыскать Скрижаль. Без ваших фрагментов мы никогда не сможем разгадать загадки. Почему, Абен? — гневно вопросил он. — Ну почему ты доверился этому племени?
— Хватит! Я далеко не такой безрассудный, как вам кажется! Представьте себе, что в тот же день, когда сын Баруэля доставил мне Чертоги, я мгновенно осознал их важность и сделал копию. И эта копия по-прежнему у меня. Как и сопроводительное письмо.
На лице раввина тут же появилось облегчение.
— Хвала Всевышнему!
— Как видите, это племя не такое уж бестолковое, как вам кажется!
— Расскажите мне самым подробным образом, что вы делали после того, как спрятали Чертоги.
— Я запер дверь на два оборота и поднялся в спальню. Утром, как только встал, первым делом пошел за рукописью. Она исчезла!
Эзра не сдержал резкого смешка.
— Эта трагедия вас веселит!
— Нет, меня веселит, что у вас полностью отсутствует способность к дедукции. Дверь была цела, как я понял?
— Да.
— И вы сказали себе, что я смог проникнуть в ваш кабинет, не взломав дверь. Должно быть, по мановению волшебной палочки отыскав ключ? Я раввин, шейх ибн Сарраг, а не чародей.
— Хорошо-хорошо, приношу вам свои извинения.
— На вашем месте я бы поискал виновного в собственном доме. Только кто-то из ваших близких мог наблюдать за нами и слышать наш разговор. Только он имел возможность проследить за вами, когда вы прятали рукопись Абена, только он мог раздобыть ключ от вашего кабинета. Это же совершенно ясно.
Сарраг нервно потеребил бороду.
— Это невозможно. Меня окружают лишь доверенные люди. Две мои супруги, пятеро детей. И Сулейман, мой слуга. Спешу заверить вас — если вы вдруг подумали на него, — что он вне всяких подозрений, к тому же слишком глуп, чтобы понять хоть что-то из наших с вами разговоров.
— Но читать и писать он умеет?
— Да. Но я вам повторяю, это не может быть он. Он служит у меня почти пять лет. Его подарил мне один мой друг — кади.
— Подарил?
— Совершенно верно. И он всегда проявлял полную покладистость и абсолютную верность.
— И все же допросите его. На всякий случай.
Шейх вперил в раввина исполненный презрения взор.
— Вы и впрямь упрямы, как… — Спохватившись, он проглотил оскорбление. — Хорошо, мы сейчас пойдем ко мне, и вы убедитесь, что я прав.
Шейх ошибался.
Когда они прибыли в жилище ибн Саррага, Сулейман Абу Талеб, верный слуга, человек, в течение пяти лет проявлявший абсолютную верность, испарился.
ГЛАВА 6
Я Гарсия Паредес, и…
Но мне достаточно сказать — испанец.
«La Contienda» Гарсии Паредеса
Узнав о предательстве верного слуги, ибн Сарраг впал в безудержное бешенство, сменившееся полной апатией, и теперь бессильно лежал на подушках, вконец опустошенный.
— Послушайте, — начал Эзра успокаивающим тоном, — это ведь еще не конец света. Ваш Сулейман сбежал. Но подумайте немного. С чем он сбежал? С несколькими страницами рукописи, как вы знаете, неполными. Такими сложными загадками, что во всей Испании существуют лишь два человека, способных извлечь из них что-то путное. Не хочу показаться излишне спесивым, но ведь нам с вами известно, что этими двумя можем быть только мы с вами. Так что успокойтесь. Давайте-ка лучше попробуем продолжить работу, начатую вчера.
Араб оживился, ободренный рассуждениями раввина.
— Чего я не понимаю, так это причину, толкнувшую этого малого украсть страницы. Зачем? Что он себе вообразил?
— Полагаю, он подслушал наш разговор и, наверное, подумал, что сможет сам, один, завладеть сапфировой Скрижалью.
— Для чего? Этот оборванец не теолог и не ученый. За всю свою жизнь он не проявил никаких талантов, кроме как прислуживать.
— Не знаю, шейх ибн Сарраг. Возможно, он подумал, что речь идет о каком-то ценном предмете, из которого можно извлечь выгоду. Но перестаньте вы так переживать! Вор не унес разъяснительное письмо Баруэля. И это главное. Без этого документа, как вы понимаете, никто не сможет понять важность этих Чертогов. Вы же не думаете, что кто-либо сможет расшифровать эти закодированные тексты, да еще и неполные к тому же? Ну, я вас умоляю, возьмите себя в руки и давайте сосредоточимся на более насущных проблемах… Фарсисе.
Ибн Сарраг, казалось, не слышал слов раввина. Рассеянно глядя в пространство, он даже не пошевелился. И все же изрек:
— Фарсис — это семитское написание слова Тартес. Тартес — древнее название Тинто. Я проверил.
У Эзры отвисла челюсть.
— Тинто? Вы имеете в виду реку? Араб кивнул.
— Вы точно уверены?
— Я же вам сказал. Я проверил.
Самуэль издал вопль, который наверняка разнесся по всей Гранаде.
— Потрясающе! Шейх ибн Сарраг, вы великолепны! Он схватил листок бумаги и начал торопливо писать.
Через некоторое время он поднял голову. Его трясло от нетерпения.
— Послушайте меня! Мы на правильном пути! Наш проводник, — лихорадочно продолжил он, — молодой человек. Этот молодой человек живет в месте, где молятся. Это место находится на холме. Этот холм расположен возле города, омываемого водами Тинто. Или, если угодно, Тартесом.
На сей раз ибн Сарраг вроде бы слегка оживился.
— С чего вы решили, что это место, где молятся, находится на холме?
— Вспомните текст Баруэля: и что жил в час, когда пишу я на вершине холма с пологими спусками, на пепле Гадеса. У подножия этого холма спит сын Иавана. Наш проводник живет на вершине холма, у подножия которого течет Тинто. И сон его шепчет, вливаясь в море. Следовательно, мы найдем искомый холм в том месте, где река впадает в море.
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20 21 22 23 24 25 26 27 28 29 30 31 32 33 34 35 36 37 38 39 40 41 42 43 44 45 46 47 48 49 50 51 52 53 54 55 56 57 58 59 60 61 62 63 64 65 66 67 68 69 70 71 72 73 74 75 76 77 78 79 80 81 82 83 84 85 86 87 88 89 90 91 92 93 94 95 96 97 98 99 100 101 102 103 104 105 106 107 108 109 110 111 112 113 114 115