И все это увязано с «Судным днем» А в доказательство вот: И в час тот рассеются люди, словно мотыльки, а горы рассыплются, как клочки шерсти.
— А удод?
— Соломон пересчитал птиц и сказал: «Почему не вижу я удода? Ужель его нет? Накажу я его карой ужасной или горло перережу, если не представит он достойного оправдания». Смысл этого отрывка в том, что рекомый удод играет роль посланца между Сулейманом, или Соломоном, если угодно, и царицей Савской. По экстраполяции удод воплощает посланца невидимого мира. В нашем случае этот невидимый мир — не что иное, как тьма, дремлющая внутри грота. Грота Мальтравьесо. Это намек, который мы, увы, не распознали. И если бы не фра Рафаэль с его другом тамплиером, то мы, скорее всего все еще пребывали бы в недоумении.
— Теперь вы понимаете, что было бы сущей глупостью с нашей стороны пытаться перескочить через этапы или обмануть Баруэля? — раздался голос раввина. — Его мозги уж слишком закрученные. Даже слова, которые на первый взгляд могут показаться несущественными или написанными ради красоты слога, оказываются наполнены скрытым смыслом. Уверен: приди нам нездоровая мысль сразу взяться за последний Чертог — будь таковое в принципе возможным, — мы бы дорого за это заплатили. — И мрачно добавил: — Быть может, даже нашими жизнями.
— Быть может, вы сочтете, что я нынче вечером злоупотребляю вашей галантностью, — сказала Мануэла, — но имеете ли вы хотя бы какое-нибудь представление о том, куда нам двигаться дальше?
Неожиданно ей ответил Варгас:
— Нет. Еще многое нужно прояснить. Единственное совершенно очевидное — и спешу заверить, никакого интереса для вас не представляющее, — это что нам нужен какой-то собор в центре какого-то города. Думаю, не стоит говорить вам, сколько в этой стране соборов.
— Понятно… — пробормотала Мануэла ставшим вдруг усталым голосом.
Довольно любопытное это ощущение вечного начинания заново.
ГЛАВА 19
Этот камень находится под тобой, словно чтобы подчиниться тебе.
Он над тобой, словно чтобы править тобой.
Следовательно, он обладает тобой. Рядом с тобой он ровня тебе.
Rosinus ad Sarratantum, In: Art. Aurif. I. P. 310
От костра осталась лишь кучка пепла, и луна заливала серебристым светом склоны сьерры. Завернувшись в толстое шерстяное покрывало, Мануэла, пройдя немного, примостилась на кучку песка. Она проснулась уже больше часа назад и так и не смогла снова заснуть. И тогда попыталась привести в порядок мысли.
Значит, они ищут некую скрижаль. Табличку, спрятанную где-то на Полуострове. Три человека, у которых нет ничего общего, кроме обширных знаний.
И где же заговор, в существование которого верит Торквемада? Скрижаль, какой бы ценной она ни была, разве может дестабилизировать государство или Церковь? Мануэла начала сильно в этом сомневаться. И почему этот марран, Абен Баруэль, потратил столько сил, чтобы состряпать сложнейшие криптограммы, где Коран перемешан с Новым Заветом, а Новый Завет с Ветхим? Может, это просто игра ученого ума? Вряд ли.
Она вздохнула. И ради чего он так старался? Только один человек знал ответы на вопросы, которые ее интересовали. И этот человек 28 апреля умер на костре в Толедо.
Она собиралась уже вернуться в лагерь, когда за ее спиной раздался голос Варгаса:
— Не спится?
Мануэла удивленно обернулась. Интересно, давно он здесь?
— Я не хотел вас пугать, — извинился францисканец. Хоть и было еще темно, она догадалась, что он опустил глаза.
— Вы тоже не спите. Думаю, это из-за загадок.
— Помимо всего прочего.
— Надо признать, задачка не из простых.
— Всякая сложность относительна, поскольку зависит от мотиваций, которые нами движут.
Мануэле пришлось приложить усилие, чтобы вертевшийся у нее на языке вопрос прозвучал естественно.
— А вы? Что движет вами? Вы были другом Баруэля?
— Если исходить из силы чувства, а не из его продолжительности, то да, я был другом Баруэля.
Ответ не очень понятный. Но, должно быть, у Варгаса имелись на то причины.
— Какой парадокс! — заключила она. — Вы, францисканский монах, в компании иудея и мусульманина.
— И это вас удивляет.
— Можно честно? Ответ — да. — И поспешно уточнила: — Я не считаю, что ваше сотрудничество само по себе заслуживает порицания. Просто это как-то нелепо.
Он немного подумал, потом указал на звезды.
— Смотрите, им нет числа. Они горят на одном и том же небе, и при этом ни одна не похожа на другую, и каждая — центр своего собственного мира. Вот и у людей так же. Мой ответ вас устраивает? — И тут же задал другой вопрос, более серьезный: — Сеньора, кто вы? Я имею в виду, кто вы на самом деле?
И тон его вовсе не был оживленным. Чувствовалось, что ему хочется окончательно избавиться от сомнений, чтобы легче дышалось, чтобы положить конец существующей между ними напряженности.
Мануэла выдавила из себя улыбку.
— Скажем, я одна из этих звезд, фра Варгас. — И добавила, словно ставя точку: — Мой ответ вас устраивает?
Францисканец собрался ответить, но она продолжила:
— Пойду попробую уснуть. Дорога завтра обещает быть долгой. Спокойной ночи.
Он промолчал.
Мануэла шагнула, и нога у нее подвернулась. Она потеряла равновесие, и ей оставалось только повиснуть на руке францисканца. Ее тело невольно прижалось к нему. Реакция монаха была поразительной: он резко оттолкнул Мануэлу и отшатнулся.
— Ну и странный у вас способ помогать людям, фра Варгас!
— Я… Мне очень неловко… — промямлил он.
— Знаете, я ведь не нарочно споткнулась, — сочла нужным сообщить ему Мануэла. И зашагала к лагерю.
Позже, в тот самый миг, когда ее веки, ставшие тяжелыми от напряжения и бессонницы, закрылись, она вдруг отчетливо ощутила, что тело Варгаса все еще прижато к ее телу…
Наступило утро, и уже ощущалось, что день будет очень жарким.
Эзра проснулся последним. Бледный, с помятым лицом и синими мешками под глазами. Он нетвердым шагом добрел до своих компаньонов, сидевших вокруг погасшего костра. Сарраг с Варгасом, поглощенные расшифровкой очередного Чертога, едва ли расслышали его приветствие. Только сидевшая в сторонке Мануэла встревожилась, увидев усталое лицо раввина.
— Вы хорошо себя чувствуете?
Старик пробормотал что-то маловразумительное и поинтересовался, плюхнувшись между монахом и шейхом:
— Ну и как далеко вы дошли?
— По-моему, мы неплохо продвинулись, — сообщил Варгас. Он протянул раввину листок. — Гляньте сами.
Перед заспанными глазами Эзры предстал Чертог, восстановленный ими накануне.
Неподалеку от
здание не есть пентаграмма, хотя и является союзом неравных. Стены его содержат девственную или оплодотворенную материю, и его величественная тень падает на Фисон, Гихон, Тигр и Евфрат. Это там, и в этом числе можно найти супруга Феано.
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20 21 22 23 24 25 26 27 28 29 30 31 32 33 34 35 36 37 38 39 40 41 42 43 44 45 46 47 48 49 50 51 52 53 54 55 56 57 58 59 60 61 62 63 64 65 66 67 68 69 70 71 72 73 74 75 76 77 78 79 80 81 82 83 84 85 86 87 88 89 90 91 92 93 94 95 96 97 98 99 100 101 102 103 104 105 106 107 108 109 110 111 112 113 114 115
— А удод?
— Соломон пересчитал птиц и сказал: «Почему не вижу я удода? Ужель его нет? Накажу я его карой ужасной или горло перережу, если не представит он достойного оправдания». Смысл этого отрывка в том, что рекомый удод играет роль посланца между Сулейманом, или Соломоном, если угодно, и царицей Савской. По экстраполяции удод воплощает посланца невидимого мира. В нашем случае этот невидимый мир — не что иное, как тьма, дремлющая внутри грота. Грота Мальтравьесо. Это намек, который мы, увы, не распознали. И если бы не фра Рафаэль с его другом тамплиером, то мы, скорее всего все еще пребывали бы в недоумении.
— Теперь вы понимаете, что было бы сущей глупостью с нашей стороны пытаться перескочить через этапы или обмануть Баруэля? — раздался голос раввина. — Его мозги уж слишком закрученные. Даже слова, которые на первый взгляд могут показаться несущественными или написанными ради красоты слога, оказываются наполнены скрытым смыслом. Уверен: приди нам нездоровая мысль сразу взяться за последний Чертог — будь таковое в принципе возможным, — мы бы дорого за это заплатили. — И мрачно добавил: — Быть может, даже нашими жизнями.
— Быть может, вы сочтете, что я нынче вечером злоупотребляю вашей галантностью, — сказала Мануэла, — но имеете ли вы хотя бы какое-нибудь представление о том, куда нам двигаться дальше?
Неожиданно ей ответил Варгас:
— Нет. Еще многое нужно прояснить. Единственное совершенно очевидное — и спешу заверить, никакого интереса для вас не представляющее, — это что нам нужен какой-то собор в центре какого-то города. Думаю, не стоит говорить вам, сколько в этой стране соборов.
— Понятно… — пробормотала Мануэла ставшим вдруг усталым голосом.
Довольно любопытное это ощущение вечного начинания заново.
ГЛАВА 19
Этот камень находится под тобой, словно чтобы подчиниться тебе.
Он над тобой, словно чтобы править тобой.
Следовательно, он обладает тобой. Рядом с тобой он ровня тебе.
Rosinus ad Sarratantum, In: Art. Aurif. I. P. 310
От костра осталась лишь кучка пепла, и луна заливала серебристым светом склоны сьерры. Завернувшись в толстое шерстяное покрывало, Мануэла, пройдя немного, примостилась на кучку песка. Она проснулась уже больше часа назад и так и не смогла снова заснуть. И тогда попыталась привести в порядок мысли.
Значит, они ищут некую скрижаль. Табличку, спрятанную где-то на Полуострове. Три человека, у которых нет ничего общего, кроме обширных знаний.
И где же заговор, в существование которого верит Торквемада? Скрижаль, какой бы ценной она ни была, разве может дестабилизировать государство или Церковь? Мануэла начала сильно в этом сомневаться. И почему этот марран, Абен Баруэль, потратил столько сил, чтобы состряпать сложнейшие криптограммы, где Коран перемешан с Новым Заветом, а Новый Завет с Ветхим? Может, это просто игра ученого ума? Вряд ли.
Она вздохнула. И ради чего он так старался? Только один человек знал ответы на вопросы, которые ее интересовали. И этот человек 28 апреля умер на костре в Толедо.
Она собиралась уже вернуться в лагерь, когда за ее спиной раздался голос Варгаса:
— Не спится?
Мануэла удивленно обернулась. Интересно, давно он здесь?
— Я не хотел вас пугать, — извинился францисканец. Хоть и было еще темно, она догадалась, что он опустил глаза.
— Вы тоже не спите. Думаю, это из-за загадок.
— Помимо всего прочего.
— Надо признать, задачка не из простых.
— Всякая сложность относительна, поскольку зависит от мотиваций, которые нами движут.
Мануэле пришлось приложить усилие, чтобы вертевшийся у нее на языке вопрос прозвучал естественно.
— А вы? Что движет вами? Вы были другом Баруэля?
— Если исходить из силы чувства, а не из его продолжительности, то да, я был другом Баруэля.
Ответ не очень понятный. Но, должно быть, у Варгаса имелись на то причины.
— Какой парадокс! — заключила она. — Вы, францисканский монах, в компании иудея и мусульманина.
— И это вас удивляет.
— Можно честно? Ответ — да. — И поспешно уточнила: — Я не считаю, что ваше сотрудничество само по себе заслуживает порицания. Просто это как-то нелепо.
Он немного подумал, потом указал на звезды.
— Смотрите, им нет числа. Они горят на одном и том же небе, и при этом ни одна не похожа на другую, и каждая — центр своего собственного мира. Вот и у людей так же. Мой ответ вас устраивает? — И тут же задал другой вопрос, более серьезный: — Сеньора, кто вы? Я имею в виду, кто вы на самом деле?
И тон его вовсе не был оживленным. Чувствовалось, что ему хочется окончательно избавиться от сомнений, чтобы легче дышалось, чтобы положить конец существующей между ними напряженности.
Мануэла выдавила из себя улыбку.
— Скажем, я одна из этих звезд, фра Варгас. — И добавила, словно ставя точку: — Мой ответ вас устраивает?
Францисканец собрался ответить, но она продолжила:
— Пойду попробую уснуть. Дорога завтра обещает быть долгой. Спокойной ночи.
Он промолчал.
Мануэла шагнула, и нога у нее подвернулась. Она потеряла равновесие, и ей оставалось только повиснуть на руке францисканца. Ее тело невольно прижалось к нему. Реакция монаха была поразительной: он резко оттолкнул Мануэлу и отшатнулся.
— Ну и странный у вас способ помогать людям, фра Варгас!
— Я… Мне очень неловко… — промямлил он.
— Знаете, я ведь не нарочно споткнулась, — сочла нужным сообщить ему Мануэла. И зашагала к лагерю.
Позже, в тот самый миг, когда ее веки, ставшие тяжелыми от напряжения и бессонницы, закрылись, она вдруг отчетливо ощутила, что тело Варгаса все еще прижато к ее телу…
Наступило утро, и уже ощущалось, что день будет очень жарким.
Эзра проснулся последним. Бледный, с помятым лицом и синими мешками под глазами. Он нетвердым шагом добрел до своих компаньонов, сидевших вокруг погасшего костра. Сарраг с Варгасом, поглощенные расшифровкой очередного Чертога, едва ли расслышали его приветствие. Только сидевшая в сторонке Мануэла встревожилась, увидев усталое лицо раввина.
— Вы хорошо себя чувствуете?
Старик пробормотал что-то маловразумительное и поинтересовался, плюхнувшись между монахом и шейхом:
— Ну и как далеко вы дошли?
— По-моему, мы неплохо продвинулись, — сообщил Варгас. Он протянул раввину листок. — Гляньте сами.
Перед заспанными глазами Эзры предстал Чертог, восстановленный ими накануне.
Неподалеку от
здание не есть пентаграмма, хотя и является союзом неравных. Стены его содержат девственную или оплодотворенную материю, и его величественная тень падает на Фисон, Гихон, Тигр и Евфрат. Это там, и в этом числе можно найти супруга Феано.
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20 21 22 23 24 25 26 27 28 29 30 31 32 33 34 35 36 37 38 39 40 41 42 43 44 45 46 47 48 49 50 51 52 53 54 55 56 57 58 59 60 61 62 63 64 65 66 67 68 69 70 71 72 73 74 75 76 77 78 79 80 81 82 83 84 85 86 87 88 89 90 91 92 93 94 95 96 97 98 99 100 101 102 103 104 105 106 107 108 109 110 111 112 113 114 115