Это из Деяний Апостолов, описание самоубийства Иуды.
— И какой вывод?
— А вот вывода пока нет, — огорченно сказал Варгас.
— То есть мы по-прежнему не уверены, что нужный нам город — Бургос.
— А почему мы должны сомневаться? Ведь вы же нам сказали.
Она опасливо глянула на него:
— Вы мне верите?
— Конечно, — ни секунды не колеблясь ответил он. — И у меня есть предчувствие, что Павел с Иудой подтвердят мою уверенность.
— Ваши слова, да Богу в уши! Пошли разыщем остальных.
Она направилась к выходу, но ее остановил голос Варгаса.
— Подождите!
Мануэла обернулась, вопросительно глядя на него.
— Я вам солгал… Я верю в Господа нашего Иисуса Христа, в страсти Христовы и воскресение, в то, что миссия моя — утверждать истинность этого, но в орден я вступил не только поэтому, а отчасти и потому, что сдался.
— Павел и Иуда, — размышлял вслух Сарраг. — Павел, Мария и Иуда. Блестящая догадка, фра Варгас, признаю. Но она не больно-то помогла нам продвинуться.
— Какое несправедливое замечание, шейх Сарраг! — возмутился Эзра. — То, что он узнал, — чрезвычайно важно. Так что не язвите, а давайте-ка лучше подумаем как следует, с учетом новых обстоятельств. Баруэль дал нам очень точное описание этого таинственного персонажа, этого «изверга», у которого множество имен и в то же время одно. Этого Павла-Марии-Иуды. — Раввин принялся загибать искривленные артритом пальцы: — Во-первых, он сравнивает его с драконом и дьяволом. Во-вторых, он называет его окаянным, то есть, возможно, считает его убийцей. В-третьих, он сравнивает его с Иудой, то есть предателем.
— Мрачный тип, — заметила Мануэла. — Самое малое, что можно сказать: Баруэль был о нем не очень высокого мнения.
— Убийца, — пробормотал Сарраг. — Но кто был жертвой? Предатель. Но кого он предал?
Эзра вдруг начал тереть лоб.
— Что с вами, ребе? — всполошилась Мануэла, кинувшись к нему.
— Соломон… — пробормотал Эзра. — Соломон ха-Леви.
— Что он там бормочет? — спросил Сарраг.
— Палач Бургоса.
— Объясните нам, — попросил Варгас.
— Около ста лет назад, в разгар кампании по обращению всех и вся в христианство, некий раввин по имени Соломон ха-Леви тоже принял веру Христа. Сам по себе поступок не оригинален, только вот потом этот выкрест стал священником и с таким рвением начал преследовать и истреблять своих бывших братьев по вере, что был возведен в сан епископа и через какое-то время стал епископом Бургоса, его родного города. Потом он стал членом Совета регентов Кастилии, и его расправы с марранами и евреями, оставшимися верными вере отцов, по своей жестокости не сравнимы ни с чем. Позже на должности епископа его сменил сын, а он сам, вместе с другими представителями от Испании, принимал участие в работе Базельского собора и был инициатором самых жестких антииудейских декретов. Перейдя в христианство, Соломон ха-Леви сменил имя. Он стал зваться… — Эзра затаил дыхание, словно ему было невыносимо произносить это вслух. — Пабло де Санта-Мария.
— Точно, — подтвердил Варгас. — Это наверняка тот, кто нам нужен. В его имени есть Павел, он же Савл — изверг, торговец шерстью, и наложница Пророка Мария. То есть много имен и в то же время одно. То, что он уроженец Бургоса и предал иудаизм, указывает, что сеньора сказала правду. Наш следующий пункт назначения — Бургос.
— Вот видите, я была права! — радостно воскликнула Мануэла.
— Нам не остается ничего другого, как это признать, — слегка поклонился Сарраг. И добавил, обращаясь к Эзре: — Наконец-то, упоминая этого человека, Баруэль безусловно признает, что евреи истязали евреев.
Раввин цинично усмехнулся:
— Дорогой мой, вы наконец-то проснулись! Выгода и власть для человека — все равно что солнечные лучи для гелиотропа! А мусульмане, которые в данный момент рвут друг друга на части в Гранаде? И измена Боабдила, о котором ходят слухи, что он готов сдаться без боя? И у вас тоже есть свой Санта-Мария вкупе с Иудой, не так ли? — с полуулыбкой обратился он к Варгасу.
— Да. Хотя иногда я задаюсь вопросом, не любовь ли привела этого ученика к гибели. Ведь для того, чтобы предсказание Христа сбылось, должен же кто-то был сыграть роль предателя? Нет измены — нет смерти, нет страстей и нет воскресения. А что говорит Иисус Иуде на Вечере Господней? «Что делаешь, делай скорее!» Этот приказ можно толковать по-разному, потому что едва Искариот вышел, как Господь добавил: «Ныне прославится Сын Человеческий». Представьте, что именно неимоверная любовь ко Христу, безумная любовь, чрезмерная, подвигла Иуду влезть в шкуру того мерзкого персонажа, которым он стал, которого проклинают многие поколения и будут проклинать до скончания времен. Если он действовал по прямому наущению Христа, который так положил ему послужить Высшей Цели?
— Потрясающая теория, — улыбнулся Эзра. — Она подразумевает, что этот человек обладал просто невероятным смирением и готовностью к самопожертвованию.
Монах не ответил. Во время своего монолога он не сводил глаз с Мануэлы, да и сейчас никак не мог их оторвать. Сарраг поднялся и, стряхивая пыль с джуббы, заявил:
— Бургос… До него отсюда шесть дней пути. Нам предстоит довольно долгое путешествие.
Казалось, ни Мануэла, ни Рафаэль его не слышали.
ГЛАВА 25
Любовь — это адское пари, когда ставишь жизнь свою и смерть на то, что творится в душе другого.
Поль Валери. Эрос. Тетради.
На следующее утро, когда они отправились в путь, жара стояла просто невыносимая. Они галопом миновали Пуэнте-Романо, пересекли Тормес и понеслись на север, оставив позади стены Саламанки. Никто из них и не догадывался, какое зрелище поджидает их буквально в одном лье от города. Выехав на дорогу к Вальядолиду, они увидели на обочине два тела, лежавшие раскинув руки, изуродованные и истерзанные. Сулейман Абу Талеб с сообщником.
Сарраг первым спрыгнул на землю и кинулся к слуге. Тот неподвижно лежал, глядя в небо широко раскрытыми глазами, в которых навсегда застыл ужас.
— Во имя Пророка! Кто мог сотворить такое?! Кто?! Почему?!
Варгас внимательно изучал трупы.
— Чудовищно! Такое впечатление, что убийцы с каким-то гнусным удовольствием пытали этих несчастных, прежде чем прикончить. Посмотрите на раздробленные кисти и щиколотки. Как по-вашему, Святая Германдада способна на такое?
— Нет, — решительно отрезал Варгас. — Члены Германдады вершат правосудие, но никогда не пытают.
— Тогда кто? И по какой причине?
— Не знаю.
— Мактуб, — вздохнул стоявший на коленях возле тела молодого человека шейх. — Я сохранил ему жизнь, но было предопределено, что смерть его настигнет.
Мануэла осталась в седле. Бледная, как снежная статуя, она, стиснув зубы, смотрела на жуткую сцену. Молодая женщина была согласна с Варгасом:
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20 21 22 23 24 25 26 27 28 29 30 31 32 33 34 35 36 37 38 39 40 41 42 43 44 45 46 47 48 49 50 51 52 53 54 55 56 57 58 59 60 61 62 63 64 65 66 67 68 69 70 71 72 73 74 75 76 77 78 79 80 81 82 83 84 85 86 87 88 89 90 91 92 93 94 95 96 97 98 99 100 101 102 103 104 105 106 107 108 109 110 111 112 113 114 115
— И какой вывод?
— А вот вывода пока нет, — огорченно сказал Варгас.
— То есть мы по-прежнему не уверены, что нужный нам город — Бургос.
— А почему мы должны сомневаться? Ведь вы же нам сказали.
Она опасливо глянула на него:
— Вы мне верите?
— Конечно, — ни секунды не колеблясь ответил он. — И у меня есть предчувствие, что Павел с Иудой подтвердят мою уверенность.
— Ваши слова, да Богу в уши! Пошли разыщем остальных.
Она направилась к выходу, но ее остановил голос Варгаса.
— Подождите!
Мануэла обернулась, вопросительно глядя на него.
— Я вам солгал… Я верю в Господа нашего Иисуса Христа, в страсти Христовы и воскресение, в то, что миссия моя — утверждать истинность этого, но в орден я вступил не только поэтому, а отчасти и потому, что сдался.
— Павел и Иуда, — размышлял вслух Сарраг. — Павел, Мария и Иуда. Блестящая догадка, фра Варгас, признаю. Но она не больно-то помогла нам продвинуться.
— Какое несправедливое замечание, шейх Сарраг! — возмутился Эзра. — То, что он узнал, — чрезвычайно важно. Так что не язвите, а давайте-ка лучше подумаем как следует, с учетом новых обстоятельств. Баруэль дал нам очень точное описание этого таинственного персонажа, этого «изверга», у которого множество имен и в то же время одно. Этого Павла-Марии-Иуды. — Раввин принялся загибать искривленные артритом пальцы: — Во-первых, он сравнивает его с драконом и дьяволом. Во-вторых, он называет его окаянным, то есть, возможно, считает его убийцей. В-третьих, он сравнивает его с Иудой, то есть предателем.
— Мрачный тип, — заметила Мануэла. — Самое малое, что можно сказать: Баруэль был о нем не очень высокого мнения.
— Убийца, — пробормотал Сарраг. — Но кто был жертвой? Предатель. Но кого он предал?
Эзра вдруг начал тереть лоб.
— Что с вами, ребе? — всполошилась Мануэла, кинувшись к нему.
— Соломон… — пробормотал Эзра. — Соломон ха-Леви.
— Что он там бормочет? — спросил Сарраг.
— Палач Бургоса.
— Объясните нам, — попросил Варгас.
— Около ста лет назад, в разгар кампании по обращению всех и вся в христианство, некий раввин по имени Соломон ха-Леви тоже принял веру Христа. Сам по себе поступок не оригинален, только вот потом этот выкрест стал священником и с таким рвением начал преследовать и истреблять своих бывших братьев по вере, что был возведен в сан епископа и через какое-то время стал епископом Бургоса, его родного города. Потом он стал членом Совета регентов Кастилии, и его расправы с марранами и евреями, оставшимися верными вере отцов, по своей жестокости не сравнимы ни с чем. Позже на должности епископа его сменил сын, а он сам, вместе с другими представителями от Испании, принимал участие в работе Базельского собора и был инициатором самых жестких антииудейских декретов. Перейдя в христианство, Соломон ха-Леви сменил имя. Он стал зваться… — Эзра затаил дыхание, словно ему было невыносимо произносить это вслух. — Пабло де Санта-Мария.
— Точно, — подтвердил Варгас. — Это наверняка тот, кто нам нужен. В его имени есть Павел, он же Савл — изверг, торговец шерстью, и наложница Пророка Мария. То есть много имен и в то же время одно. То, что он уроженец Бургоса и предал иудаизм, указывает, что сеньора сказала правду. Наш следующий пункт назначения — Бургос.
— Вот видите, я была права! — радостно воскликнула Мануэла.
— Нам не остается ничего другого, как это признать, — слегка поклонился Сарраг. И добавил, обращаясь к Эзре: — Наконец-то, упоминая этого человека, Баруэль безусловно признает, что евреи истязали евреев.
Раввин цинично усмехнулся:
— Дорогой мой, вы наконец-то проснулись! Выгода и власть для человека — все равно что солнечные лучи для гелиотропа! А мусульмане, которые в данный момент рвут друг друга на части в Гранаде? И измена Боабдила, о котором ходят слухи, что он готов сдаться без боя? И у вас тоже есть свой Санта-Мария вкупе с Иудой, не так ли? — с полуулыбкой обратился он к Варгасу.
— Да. Хотя иногда я задаюсь вопросом, не любовь ли привела этого ученика к гибели. Ведь для того, чтобы предсказание Христа сбылось, должен же кто-то был сыграть роль предателя? Нет измены — нет смерти, нет страстей и нет воскресения. А что говорит Иисус Иуде на Вечере Господней? «Что делаешь, делай скорее!» Этот приказ можно толковать по-разному, потому что едва Искариот вышел, как Господь добавил: «Ныне прославится Сын Человеческий». Представьте, что именно неимоверная любовь ко Христу, безумная любовь, чрезмерная, подвигла Иуду влезть в шкуру того мерзкого персонажа, которым он стал, которого проклинают многие поколения и будут проклинать до скончания времен. Если он действовал по прямому наущению Христа, который так положил ему послужить Высшей Цели?
— Потрясающая теория, — улыбнулся Эзра. — Она подразумевает, что этот человек обладал просто невероятным смирением и готовностью к самопожертвованию.
Монах не ответил. Во время своего монолога он не сводил глаз с Мануэлы, да и сейчас никак не мог их оторвать. Сарраг поднялся и, стряхивая пыль с джуббы, заявил:
— Бургос… До него отсюда шесть дней пути. Нам предстоит довольно долгое путешествие.
Казалось, ни Мануэла, ни Рафаэль его не слышали.
ГЛАВА 25
Любовь — это адское пари, когда ставишь жизнь свою и смерть на то, что творится в душе другого.
Поль Валери. Эрос. Тетради.
На следующее утро, когда они отправились в путь, жара стояла просто невыносимая. Они галопом миновали Пуэнте-Романо, пересекли Тормес и понеслись на север, оставив позади стены Саламанки. Никто из них и не догадывался, какое зрелище поджидает их буквально в одном лье от города. Выехав на дорогу к Вальядолиду, они увидели на обочине два тела, лежавшие раскинув руки, изуродованные и истерзанные. Сулейман Абу Талеб с сообщником.
Сарраг первым спрыгнул на землю и кинулся к слуге. Тот неподвижно лежал, глядя в небо широко раскрытыми глазами, в которых навсегда застыл ужас.
— Во имя Пророка! Кто мог сотворить такое?! Кто?! Почему?!
Варгас внимательно изучал трупы.
— Чудовищно! Такое впечатление, что убийцы с каким-то гнусным удовольствием пытали этих несчастных, прежде чем прикончить. Посмотрите на раздробленные кисти и щиколотки. Как по-вашему, Святая Германдада способна на такое?
— Нет, — решительно отрезал Варгас. — Члены Германдады вершат правосудие, но никогда не пытают.
— Тогда кто? И по какой причине?
— Не знаю.
— Мактуб, — вздохнул стоявший на коленях возле тела молодого человека шейх. — Я сохранил ему жизнь, но было предопределено, что смерть его настигнет.
Мануэла осталась в седле. Бледная, как снежная статуя, она, стиснув зубы, смотрела на жуткую сцену. Молодая женщина была согласна с Варгасом:
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20 21 22 23 24 25 26 27 28 29 30 31 32 33 34 35 36 37 38 39 40 41 42 43 44 45 46 47 48 49 50 51 52 53 54 55 56 57 58 59 60 61 62 63 64 65 66 67 68 69 70 71 72 73 74 75 76 77 78 79 80 81 82 83 84 85 86 87 88 89 90 91 92 93 94 95 96 97 98 99 100 101 102 103 104 105 106 107 108 109 110 111 112 113 114 115