Лестница… Слева…
«У меня одного еще был бы шанс, — подумал Сарраг. — Аллах с ним, с раввином…» Он собирался уже бросить Эзру, когда заметил, что веки старого еврея затрепетали, как крылья перепуганной бабочки.
— Нет… Вы не можете меня бросить… Нет!
Было совершенно очевидно, что араб ведет внутреннюю борьбу. Пламя стремительно надвигалось со всех сторон. И тут шейх почувствовал, что раввина вырвали у него из рук.
И как это Варгасу удалось вернуться к ним? Сейчас это казалось чудом.
— Сюда… Идемте! — приказал монах, поддерживая раввина.
Сарраг в первый момент не отреагировал, затем подчинился. Спотыкаясь, словно вышел из глубокой летаргии, он кинулся за монахом.
Свежий воздух ударил в лицо.
В ночи раздавались крики. Возле того крыла, где находилась библиотека, во все стороны метались тени. Звон набата по-прежнему возносился к небу.
Варгас уложил потерявшего сознание раввина на траву и опустился подле него на колени. Сарраг рухнул рядом с ними.
— Никогда не видел смерть так близко, — выдохнул он, стараясь продышаться.
Монах не ответил. Он несколько раз похлопал раввина по щеке.
— Ребе! Ребе Эзра! Все кончилось. Вы спасены.
Ему пришлось повторить процедуру еще раза три, прежде чем старик отреагировал. И первое, что он с трудом произнес, было:
— Чертоги Баруэля…
— С ними все в порядке.
— А араб?
Ответил ему сам шейх:
— Мне жаль вас разочаровывать, но Аллах велик. Я по-прежнему еще в мире сем.
Раввин поднялся на локте.
— Шейх ибн Сарраг, вы избежали людского огня, но не избежите небесного.
— И это ваша благодарность? А я-то вам только что жизнь спас!
— Спас жизнь? Нет, вы слышали? — призвал раввин в свидетели Варгаса. — Если бы не вы, он оставил бы меня жариться в огне!
— Прекратите нести чушь, — бросил араб. — И потом, вы забываете, что если я собирался совершить убийство, то вот он, — шейх ткнул пальцем в монаха, — намеревался совершить два. И жертвами были бы мы с вами!
В глазах Эзры мелькнуло сомнение, но тут же исчезло.
— Нет. Я знаю, что он лжет. Вы спасли мне жизнь, фра Варгас. Да благословит вас Адонаи.
Варгас отмахнулся, словно его поступок не имеет значения, и указал на охваченную пламенем библиотеку:
— Вы не задаетесь вопросом, каким чудом возник пожар? Как? И почему дверь оказалась запертой на два оборота?
— Я задался этим вопросом в тот самый миг, как обнаружил, что нас заперли, — серьезно ответил Сарраг. — Потому что никаких сомнений быть не может: нас действительно заперли.
— Но кому нужна наша смерть? — изумился Эзра. — По какой причине?
Варгас повернулся к ним обоим спиной и принялся наблюдать за передвижениями своих братьев, которые с помощью подручных средств пытались погасить огонь.
— Библиотеке конец…
— Вы поставили вопрос! — бросил ему Эзра. — У вас самого нет никаких предположений на этот счет?
— Ни малейших, — ответил монах, не оборачиваясь.
— Однако тот, кто пытался это сделать, не может быть никем иным, кроме как одним из обитателей Ла-Рабиды. Один из ваших единоверцев.
— Не обязательно. Вы пользуетесь правом убежища. Это священное право. И поэтому кто угодно, пришедший сюда, может иметь доступ к библиотечному крылу. Один оборот ключа — и дело сделано.
— Вы оставили ключ в замке…
— Разумеется. А с чего мне было его вынимать? Чего нам было бояться?
— Но тогда кто? Кто хотел нашей смерти?
— Кто хочет нашей смерти! — поправил Сарраг. — В данный момент ему отлично известно, что мы живы-здоровы. Он наверняка спрятался где-то и наблюдает за нами… Вот отсюда. — Он указал на темнеющие кусты. — Или оттуда. — Он ткнул в островок деревьев.
— Он следит за нами…
— Пойдемте в дом, — предложил Варгас. — Разберемся со всем этим завтра.
— Если хотите знать мое мнение, — сообщил Сарраг, поднимаясь с земли, — то самое лучшее, что мы можем сделать, — это убраться отсюда как можно быстрей и направиться в Херес-де-лос-Кабальерос. В монастыре нас уже ничто не держит.
— Вы правы. Однако боюсь — увы! — вам придется ехать без меня.
— Что?! — всполошился раввин. — Значит, это происшествие вас так напугало, что вы готовы отказаться от дальнейших поисков?
— Ничего подобного. Но вы, кажется, запамятовали, что я связан обетами. Нельзя покинуть монастырь за здорово живешь.
— Поговорите с фра Пересом. Испросите у него разрешения уехать на некоторое время.
— Да? И на сколько же? И под каким предлогом? Сообщить ему настоящую причину? Рассказать о Скрижали?
— Это было бы нежелательно.
— Значит, вы сами видите, что это не так просто.
— Ну, скажите ему, что у вас заболел кто-то из родственников! Что вас срочно вызывает семья или что-то в этом роде! Вы вполне способны изобрести достойный предлог.
— Я подумаю… Утро вечера мудреней. Не пойти ли нам в дом?
В тот самый момент, как они двинулись к зданию, освещенному звездным светом, кусты зашевелились, и чья-то рука раздвинула листву.
Бургос. Та же ночь
Отец Альварес ерзал в кресле словно на угольях. Никогда за всю свою жизнь он не оказывался в столь сложном положении.
Он поднял на фра Эрнандо Талаверу умоляющий взгляд.
— Попытайтесь меня понять, падре. То, о чем вы просите, — очень непростая вещь.
— Ошибаетесь. Я не прошу, я требую.
— Но это значит предать доверие Великого Инквизитора!
— Снова ошибаетесь. Кто говорит о предательстве? Все, чего я от вас требую, — это сообщать мне все те сведения, которыми вы будете снабжать фра Торквемаду. Мне кажется вполне законным, я бы даже сказал — естественным, что я буду в курсе событий, как и инквизитор. Поймите, что было бы неправильным, даже опасным, если это дело о заговоре будет курировать лишь один человек, каким бы квалифицированным он ни был. Выполняя это поручение, вы всего лишь исполните свой долг. Ничего другого. Ее Величество будет вам весьма признательна, — добавил Талавера чуть мягче. — И я сам, конечно. В противном же случае…
Он замолчал, но его молчание было просто насыщено угрозой.
Альварес пришел к выводу, что выбора у него нет.
— Хорошо, — тускло проговорил он. — Ваше желание будет исполнено.
Черты лица Талаверы разгладились, в бороде мелькнула лучезарная улыбка.
— Прекрасно, фра Альварес. Иного я от вас и не ожидал… — Улыбнувшись еще шире, он уточнил: — И, разумеется, этот разговор останется строго между нами. И вообще, был ли он вовсе?
Следующий день. Окрестности Уэльвы
Солнечные лучи жизнерадостно освещали равнину. Совершенно пустую равнину, где до самого горизонта колыхались травы, и не было видно ни единого домика. Единственное, что нарушало чистоту пейзажа, — трое всадников, скачущих по пыльной дороге. Они ехали по равнине, воплощающей суровую красоту Эстремадуры. Сюда имело доступ лишь солнце, заливающее золотым светом кустарники, немногочисленные деревья и склоны гор цвета пиона.
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20 21 22 23 24 25 26 27 28 29 30 31 32 33 34 35 36 37 38 39 40 41 42 43 44 45 46 47 48 49 50 51 52 53 54 55 56 57 58 59 60 61 62 63 64 65 66 67 68 69 70 71 72 73 74 75 76 77 78 79 80 81 82 83 84 85 86 87 88 89 90 91 92 93 94 95 96 97 98 99 100 101 102 103 104 105 106 107 108 109 110 111 112 113 114 115
«У меня одного еще был бы шанс, — подумал Сарраг. — Аллах с ним, с раввином…» Он собирался уже бросить Эзру, когда заметил, что веки старого еврея затрепетали, как крылья перепуганной бабочки.
— Нет… Вы не можете меня бросить… Нет!
Было совершенно очевидно, что араб ведет внутреннюю борьбу. Пламя стремительно надвигалось со всех сторон. И тут шейх почувствовал, что раввина вырвали у него из рук.
И как это Варгасу удалось вернуться к ним? Сейчас это казалось чудом.
— Сюда… Идемте! — приказал монах, поддерживая раввина.
Сарраг в первый момент не отреагировал, затем подчинился. Спотыкаясь, словно вышел из глубокой летаргии, он кинулся за монахом.
Свежий воздух ударил в лицо.
В ночи раздавались крики. Возле того крыла, где находилась библиотека, во все стороны метались тени. Звон набата по-прежнему возносился к небу.
Варгас уложил потерявшего сознание раввина на траву и опустился подле него на колени. Сарраг рухнул рядом с ними.
— Никогда не видел смерть так близко, — выдохнул он, стараясь продышаться.
Монах не ответил. Он несколько раз похлопал раввина по щеке.
— Ребе! Ребе Эзра! Все кончилось. Вы спасены.
Ему пришлось повторить процедуру еще раза три, прежде чем старик отреагировал. И первое, что он с трудом произнес, было:
— Чертоги Баруэля…
— С ними все в порядке.
— А араб?
Ответил ему сам шейх:
— Мне жаль вас разочаровывать, но Аллах велик. Я по-прежнему еще в мире сем.
Раввин поднялся на локте.
— Шейх ибн Сарраг, вы избежали людского огня, но не избежите небесного.
— И это ваша благодарность? А я-то вам только что жизнь спас!
— Спас жизнь? Нет, вы слышали? — призвал раввин в свидетели Варгаса. — Если бы не вы, он оставил бы меня жариться в огне!
— Прекратите нести чушь, — бросил араб. — И потом, вы забываете, что если я собирался совершить убийство, то вот он, — шейх ткнул пальцем в монаха, — намеревался совершить два. И жертвами были бы мы с вами!
В глазах Эзры мелькнуло сомнение, но тут же исчезло.
— Нет. Я знаю, что он лжет. Вы спасли мне жизнь, фра Варгас. Да благословит вас Адонаи.
Варгас отмахнулся, словно его поступок не имеет значения, и указал на охваченную пламенем библиотеку:
— Вы не задаетесь вопросом, каким чудом возник пожар? Как? И почему дверь оказалась запертой на два оборота?
— Я задался этим вопросом в тот самый миг, как обнаружил, что нас заперли, — серьезно ответил Сарраг. — Потому что никаких сомнений быть не может: нас действительно заперли.
— Но кому нужна наша смерть? — изумился Эзра. — По какой причине?
Варгас повернулся к ним обоим спиной и принялся наблюдать за передвижениями своих братьев, которые с помощью подручных средств пытались погасить огонь.
— Библиотеке конец…
— Вы поставили вопрос! — бросил ему Эзра. — У вас самого нет никаких предположений на этот счет?
— Ни малейших, — ответил монах, не оборачиваясь.
— Однако тот, кто пытался это сделать, не может быть никем иным, кроме как одним из обитателей Ла-Рабиды. Один из ваших единоверцев.
— Не обязательно. Вы пользуетесь правом убежища. Это священное право. И поэтому кто угодно, пришедший сюда, может иметь доступ к библиотечному крылу. Один оборот ключа — и дело сделано.
— Вы оставили ключ в замке…
— Разумеется. А с чего мне было его вынимать? Чего нам было бояться?
— Но тогда кто? Кто хотел нашей смерти?
— Кто хочет нашей смерти! — поправил Сарраг. — В данный момент ему отлично известно, что мы живы-здоровы. Он наверняка спрятался где-то и наблюдает за нами… Вот отсюда. — Он указал на темнеющие кусты. — Или оттуда. — Он ткнул в островок деревьев.
— Он следит за нами…
— Пойдемте в дом, — предложил Варгас. — Разберемся со всем этим завтра.
— Если хотите знать мое мнение, — сообщил Сарраг, поднимаясь с земли, — то самое лучшее, что мы можем сделать, — это убраться отсюда как можно быстрей и направиться в Херес-де-лос-Кабальерос. В монастыре нас уже ничто не держит.
— Вы правы. Однако боюсь — увы! — вам придется ехать без меня.
— Что?! — всполошился раввин. — Значит, это происшествие вас так напугало, что вы готовы отказаться от дальнейших поисков?
— Ничего подобного. Но вы, кажется, запамятовали, что я связан обетами. Нельзя покинуть монастырь за здорово живешь.
— Поговорите с фра Пересом. Испросите у него разрешения уехать на некоторое время.
— Да? И на сколько же? И под каким предлогом? Сообщить ему настоящую причину? Рассказать о Скрижали?
— Это было бы нежелательно.
— Значит, вы сами видите, что это не так просто.
— Ну, скажите ему, что у вас заболел кто-то из родственников! Что вас срочно вызывает семья или что-то в этом роде! Вы вполне способны изобрести достойный предлог.
— Я подумаю… Утро вечера мудреней. Не пойти ли нам в дом?
В тот самый момент, как они двинулись к зданию, освещенному звездным светом, кусты зашевелились, и чья-то рука раздвинула листву.
Бургос. Та же ночь
Отец Альварес ерзал в кресле словно на угольях. Никогда за всю свою жизнь он не оказывался в столь сложном положении.
Он поднял на фра Эрнандо Талаверу умоляющий взгляд.
— Попытайтесь меня понять, падре. То, о чем вы просите, — очень непростая вещь.
— Ошибаетесь. Я не прошу, я требую.
— Но это значит предать доверие Великого Инквизитора!
— Снова ошибаетесь. Кто говорит о предательстве? Все, чего я от вас требую, — это сообщать мне все те сведения, которыми вы будете снабжать фра Торквемаду. Мне кажется вполне законным, я бы даже сказал — естественным, что я буду в курсе событий, как и инквизитор. Поймите, что было бы неправильным, даже опасным, если это дело о заговоре будет курировать лишь один человек, каким бы квалифицированным он ни был. Выполняя это поручение, вы всего лишь исполните свой долг. Ничего другого. Ее Величество будет вам весьма признательна, — добавил Талавера чуть мягче. — И я сам, конечно. В противном же случае…
Он замолчал, но его молчание было просто насыщено угрозой.
Альварес пришел к выводу, что выбора у него нет.
— Хорошо, — тускло проговорил он. — Ваше желание будет исполнено.
Черты лица Талаверы разгладились, в бороде мелькнула лучезарная улыбка.
— Прекрасно, фра Альварес. Иного я от вас и не ожидал… — Улыбнувшись еще шире, он уточнил: — И, разумеется, этот разговор останется строго между нами. И вообще, был ли он вовсе?
Следующий день. Окрестности Уэльвы
Солнечные лучи жизнерадостно освещали равнину. Совершенно пустую равнину, где до самого горизонта колыхались травы, и не было видно ни единого домика. Единственное, что нарушало чистоту пейзажа, — трое всадников, скачущих по пыльной дороге. Они ехали по равнине, воплощающей суровую красоту Эстремадуры. Сюда имело доступ лишь солнце, заливающее золотым светом кустарники, немногочисленные деревья и склоны гор цвета пиона.
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20 21 22 23 24 25 26 27 28 29 30 31 32 33 34 35 36 37 38 39 40 41 42 43 44 45 46 47 48 49 50 51 52 53 54 55 56 57 58 59 60 61 62 63 64 65 66 67 68 69 70 71 72 73 74 75 76 77 78 79 80 81 82 83 84 85 86 87 88 89 90 91 92 93 94 95 96 97 98 99 100 101 102 103 104 105 106 107 108 109 110 111 112 113 114 115