Во взглядах кулаков тлела темная злоба и ненависть. Земля заколебалась под их ногами, трещали устои их мира; они не стояли на распутье – нет, им не суждено было переступить порог новой жизни, а старая была обречена на гибель; гнить, сгинуть – такова теперь была их участь.
Анна открыла собрание кратким вступительным словом. Она сообщила, что более сорока семей Пурвайской волости выразили желание объединиться в сельскохозяйственную артель, поэтому созвано это собрание. Анна призвала жителей волости всесторонне обсудить этот вопрос и рекомендовала каждому участнику собрания самостоятельно решить за себя – вступить ли в артель, или жить по-старому.
После этого она попросила Регута прочитать текст примерного устава сельскохозяйственной артели.
Регут надел очки и, став на маленькую трибуну, медленно и громко прочел текст устава. Пока он читал, в зале царила глубокая тишина. Крестьяне старались не пропустить ни одного слова. Наморщенные лбы, глубокая серьезность и задумчивость на лицах собравшихся показывали, что каждый из них напряженно обдумывает услышанное. Когда Регут кончил чтение, Анна попросила участников собрания задавать вопросы и высказываться.
– Чего тут долго мудрить? Надо организовать колхоз и приступить к работе! – крикнул с места Алкснис, один из сорока шести крестьян, которые давно уже заявили о готовности объединиться в артель.
– Свинью в стаде не откормишь! – раздался голос из задних рядов. – В старину латыши знали, почему так говорили.
– Потому-то бароны да кулаки могли так долго издеваться над нами, – послышался ответ Индриксона, крестьянина-бедняка.
– А что, жен и детей гоже объединить надо? – послышался вопрос, и присутствующие кулаки сразу зафыркали. – А как с собаками и кошками? У меня дома каждой твари по паре.
– Ты, сосед, наверно, по утрам уши не моешь, потому плохо слышишь, – спокойно заметил ему Регут. – Иначе услышал бы, что в уставе сказано.
– Чего мне слушать эту премудрость! – выкрикнул подогретый кулаками крестьянин. – Я и не подумаю вступать в ваш колхоз.
– Тогда не мешайте говорить тем, кто думает вступать, – сказала Анна. – Иначе собрание может попросить вас оставить помещение.
После этого выкрики прекратились и крестьяне начали задавать деловые вопросы: о размерах приусадебного участка, о личной собственности колхозников, о порядке начисления трудодней на различных работах, каковы обязанности членов семей колхозников в колхозе. Пришлось снова вернуться к уставу, еще раз прочесть некоторые статьи и на примерах пояснить непонятные места. На вопросы отвечали Анна и Регут, а иногда приходили на помощь Пилаг и Артур.
Кулаки тесной кучкой сидели в задних рядах и слушали. Только Кикрейзис несколько раз просил слова и задавал вопросы.
– Если я не желаю вступить в колхоз, что мне за это будет? А если вступлю, сколько мне заплатят за лошадей и машины? У многих есть только полудохлая лошаденка да старый плуг, а у меня четыре хорошие рабочие лошади и разные машины. Я думаю, что имею право на оплату если не за все, то хотя бы за часть.
– Вот что, сосед, – ответил Регут, – прежде всего нужно, чтобы колхоз согласился принять тебя в члены, но навряд ли кто этого захочет. Сельскохозяйственная артель – такое место, куда кулакам вход воспрещен.
По залу прокатился смех. С постным лицом сидел в одном из первых рядов Антон Пацеплис. Он не задавал никаких вопросов, только слушал и думал. Когда собрание осмеяло Кикрейзиса, лицо Пацеплиса осталось серьезным.
– Твоих лошадей, Кикрейзис, и все твои машины помогли тебе приобрести батраки и малоземельные, – продолжал Регут. – Мне самому пришлось два года отбатрачить у тебя. Если передашь лошадей колхозу, это будет справедливо, и об оплате лучше не мечтай.
– А если я не вступлю в колхоз, тогда что? – снова выкрикнул Кикрейзис. – Почему ты не отвечаешь на вопрос, Регут?
– Уговаривать тебя никто не станет, – сказал Регут. – Колхоз обойдется и без тебя.
Затем слово взял Пилаг. Поздравив инициаторов, он рассказал об опыте коллективизации в других Советских республиках, о хитрости и разных уловках кулаков, как они пытались пробраться в колхозы и захватить руководящие должности, чтобы потом разваливать артели изнутри; рассказал о разных перегибах, о борьбе с лодырями, лжеколхозниками, о правильной организации труда. Делая первые шаги и закладывая фундамент новой артели, надо воспользоваться этим опытом, чтобы избежать ошибок. Затем Пилаг остановился на преимуществах социалистического хозяйства перед индивидуальным, говорил о политическом значении коллективизации и об огромных перспективах, раскрывающихся перед крестьянством Латвии.
– Вдумайтесь, товарищи, во второй параграф примерного устава: «Все межи, разделявшие ранее земельные наделы членов артели, уничтсжаются, а все полевые наделы превращаются в единый земельный массив, находящийся в коллективном пользовании артели». Уничтожив межи ни своих полях, вы уничтожите и все то, что до сих пор разъединяло людей, уничтожите старое и создадите новое, лучшее. Как на полях вашего молодого колхоза скоро заработают тракторы и комбайны, так и в вашей новой жизни начнут действовать новые, доселе вам неведомые силы: единство цели, согласованность стремлений, дружба и товарищество. А когда все это придет, перед вами расступятся горы и не будет таких крепостей, которые вы не смогли бы взять.
– Спасибо Советской власти и партии за нашу новую жизнь! – выкрикнул какой-то новохозяин из середины зала, и его сразу поддержало большинство участников собрания.
Отдельные возгласы слились в мощный хор. К ранее поданным сорока шести заявлениям прибавилось еще двадцать новых.
Каждого вступающего в колхоз обсуждали и оценивали, некоторым нерадивым дали почувствовать, что артель не потерпит в своей среде лодырей и лжеколхозников.
Антон Пацеплис встал и вместе с Кикрейзисом выбрался из зала. Он опасался, как бы Анна перед всем народом не стала допрашивать его, что они думают делать. В Сурумах он мог топнуть на нее ногой и прикрикнуть, чтобы не мешала молиться; здесь так действовать нельзя, лучше вовремя убраться с глаз долой.
Новые колхозники решили назвать свою артель «Ленинский путь». Избрали правление и ревизионную комиссию. Председателем правления, по предложению Анны, единогласно избрали Регута.
Когда собрание уже близилось к концу, к столу президиума подошла пожилая крестьянка.
– Дорогие товарищи, разрешите один вопрос? – обратилась она к президиуму.
– Спрашивайте, не стесняйтесь, тетушка Гандрис… – с улыбкой ответила Анна.
– Теперь вот я вступила в колхоз, – начала Гандриене. – Скажите, а можно будет ходить в церковь и как быть с крещением детей?
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20 21 22 23 24 25 26 27 28 29 30 31 32 33 34 35 36 37 38 39 40 41 42 43 44 45 46 47 48 49 50 51 52 53 54 55 56 57 58 59 60 61 62 63 64 65 66 67 68 69 70 71 72 73 74 75 76 77 78 79 80 81 82 83 84 85 86 87 88 89 90 91 92 93 94 95 96 97 98 99 100 101 102 103 104 105 106 107 108 109 110 111 112 113 114 115 116 117 118 119 120 121 122 123 124 125 126 127 128 129 130 131 132 133 134 135 136 137 138 139 140 141 142 143 144 145 146 147 148 149 150 151 152 153 154 155 156 157 158 159 160 161 162 163 164 165 166 167 168 169 170 171 172 173 174 175 176 177 178 179