ТВОРЧЕСТВО

ПОЗНАНИЕ

А  Б  В  Г  Д  Е  Ж  З  И  Й  К  Л  М  Н  О  П  Р  С  Т  У  Ф  Х  Ц  Ч  Ш  Щ  Э  Ю  Я  AZ

 

Какой рост и какие могучие руки! И какое спокойствие, какая твердая уверенность в каждом его движении, в каждом слове! Одиннадцать лет просидел он в тюрьме, а держится прямо, как двадцатилетний юноша, хотя позади у него уже сорок два года… и какие годы! Только в коротко остриженных волосах уже появилась проседь.
– Расскажи о своей жизни в тюрьме, – попросил Артур.
– За стеной кто-нибудь живет? – спросил Ян.
– С этой стороны нет, – пояснил Артур. – Можем разговаривать свободно.
И Ян рассказал ему о том, что представляет собой тюрьма, как живут и учатся политические заключенные, о большой голодовке, взволновавшей несколько месяцев тому назад всю Латвию, и о непрестанной борьбе с тюремной администрацией. Конспиративная почта, потайные места – «молены» – в камерах, «звериные клетки» и карцеры и собственный радиоприемник в радиаторе центрального отопления… Каждое слово было откровением для Артура. Слушая рассказы дяди, он мечтательно улыбался, глаза у него блестели. Ян и Артур совсем не заметили, как пролетело время, и приход Ильзы показался им неожиданным.
Какой счастливый, радостный был этот вечер! Ильза снова и снова подкладывала еду на тарелку Яна, угощая его всем, что у нее было. В честь возвращения брата она купила в лавке белый хлеб и полфунта масла.
Хорошо зная, как относятся правители белой Латвии к политическим заключенным, отбывшим срок наказания, Ян не был уверен, что его завтра же не арестуют. Поэтому он хотел возможно лучше воспользоваться днями своей относительной свободы. Сразу же по выходе из тюрьмы он выполнил несколько заданий Центрального бюро тюремной парторганизации: встретился в Риге с некоторыми членами организации, возобновил связи с одной из подпольных групп, потерявшей после недавних арестов связь с руководством, и собрал нужные сведения о двух недавно арестованных товарищах, которые было чрезвычайно важно получить Центральному бюро. Все приходилось делать с величайшими предосторожностями, соблюдая строжайшую конспирацию, потому что охранка, несомненно, следила за каждым шагом выпущенного на волю Яна. Про эти дела он, конечно, ни словом не обмолвился в разговоре с Артуром и Ильзой.
Только после выполнения партийных поручений он поехал к сестре, чтобы за время, которое предоставят ему враги, привести в порядок личные дела.
В тот вечер, глядя на Артура, Ян Лидум думал: «Вот точно таким должен быть теперь мой сын… Где он сейчас? Где искать его следы?»
Подробно расспросив Ильзу о ее разговоре с волостным писарем, Ян объявил, что завтра же отправится в дальнюю волость и попробует выяснить то, что не удалось Ильзе.
6
Когда в канцелярию волостного правления вошел незнакомый мужчина, писарь Друкис понял, что это не крестьянин, хотя одежда его почти не отличалась от деревенской. Взгляд пришельца был так проницателен, что его трудно было выдержать. И часто собеседник невольно опускал перед ним глаза, чувствуя себя как-то неловко. Друкис с первой же минуты испытал это.
– Что вам? – спросил он, не отрываясь от бумаг.
– Могу ли я поговорить с господином Друкисом? – спросил вошедший.
– Прошу, – сказал Друкис и подошел к барьеру, отделявшему канцелярию от посетителей. – С кем имею честь?
– Меня зовут Ян Лидум. Вы меня не знаете, я никогда не жил в этой волости. Но у меня к вам есть дело.
В канцелярии, кроме них, никого не было. Помощница писаря ушла обедать, волостной старшина в этот день не принимал.
– Слушаю, господин Лидум… – сказал Друкис. – Чем могу служить?
Ян немного подумал, глядя в глаза Друкису, и сказал:
– Я потерял сына. В последний раз я видел его, когда он был малышом, но с того времени прошло больше одиннадцати лет.
– А какое это имеет отношение ко мне? – удивился Друкис – Ведь вы никогда в этой волости не жили…
– Отношение весьма определенное… – перебил Ян. – Мне известно, что одиннадцать лет тому назад в этом здании происходили сиротские торги и один из мальчиков, отданных в тот день на воспитание, был мой сын – Айвар Лидум. Мне известно и то, господин Друкис, что вы при этом присутствовали и составили акт о торгах.
– Такого случая я не помню… – пробормотал Друкис. – Сиротских торгов было много, я на всех присутствовал, но разве можно запомнить имя каждого ребенка.
– Верно, требовать от вас этого нельзя, – продолжал Ян. – Но ведь это можно выяснить по старым протоколам.
– Что вы, собственно, хотите? – спросил Друкис, избегая взгляда Яна.
– Я хочу знать, куда делся мой сын… кому тогда вы отдали его? Не думайте, что я собираюсь вас в чем-нибудь упрекать. Вы делали то, что в подобных случаях делают местные власти.
– Разрешите спросить, где вы сами находились в то время? Почему вы сами не заботились о своем сыне? – В голосе Друкиса появилась резкая нотка.
– Я был в тюрьме, – спокойно ответил Ян.
– За какие дела?
– Ни за какие. Меня подозревали в нелегальной политической деятельности. Этого оказалось достаточно.
– И долго вы просидели так, ни за что ни про что?
– Больше одиннадцати лет.
– Что-то не слыхал я, чтобы ни в чем не виноватых людей держали столько времени в тюрьме, – усмехнулся Друкис.
– Об этом вам следовало бы поговорить с Поммером.
– Кто это?
– Начальник рижской Центральной тюрьмы.
– У меня нет ни малейшего желания знакомиться с этим уважаемым господином, – засмеялся Друкис – Ну скажите на милость – одиннадцать лет! Как медленно, однако, работают у нас судебные органы. Вас давно освободили?
– Полторы недели тому назад.
– А, так вы даже и свежего воздуха еще не понюхали как следует.
Друкис задумался. Он хорошо помнил случай с маленьким Айваром. Друкису казалось, что к этому делу никогда не придется возвращаться, его ответ Ильзе Лидум был достаточно ясным и понятным. Кто бы мог подумать, что на сцене когда-нибудь появится такая важная персона, как отец мальчика.
– Господин Друкис, я надеюсь, вы поможете мне, – продолжал Ян. – Я не уйду, пока не узнаю, куда девался мой сын.
– Боюсь, что вам все же придется уйти ни с чем, – ответил Друкис. Сняв роговые очки, он долго протирал запотевшие стекла.
– Почему вы так думаете? – спросил Ян, стараясь говорить спокойно, хотя это стоило ему больших усилий.
– По двум причинам, – ответил Друкис, продолжая заниматься очками. Со второго этажа лились звуки какой-то красивой грустной мелодии – наверно, включили радиоприемник. – Вы сами сказали, что торги происходили более одиннадцати лет тому назад. Это значит – все акты и другие документы давно сданы в архив, и у меня нет никакой возможности найти нужные вам сведения. Это первая причина.
– А вторая? – спросил Ян, перегнувшись через барьер, будто намереваясь схватить Друкиса за плечи.
Писарь инстинктивно отодвинулся и нащупал в кармане брюк револьвер.
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20 21 22 23 24 25 26 27 28 29 30 31 32 33 34 35 36 37 38 39 40 41 42 43 44 45 46 47 48 49 50 51 52 53 54 55 56 57 58 59 60 61 62 63 64 65 66 67 68 69 70 71 72 73 74 75 76 77 78 79 80 81 82 83 84 85 86 87 88 89 90 91 92 93 94 95 96 97 98 99 100 101 102 103 104 105 106 107 108 109 110 111 112 113 114 115 116 117 118 119 120 121 122 123 124 125 126 127 128 129 130 131 132 133 134 135 136 137 138 139 140 141 142 143 144 145 146 147 148 149 150 151 152 153 154 155 156 157 158 159 160 161 162 163 164 165 166 167 168 169 170 171 172 173 174 175 176 177 178 179