Но мы вправе требовать содействия. К примеру, нам нужно во что бы то ни стало побеседовать с остальными берлинскими торговцами антиквариатом.
Не спросив разрешения, Джаич задымил «Партагазом». Вообще-то, я не очень точно описываю последовательность событий. Иначе бы только и пришлось упоминать, что Джаич вынул из пасти жвачку и сунул туда «партагазину»; Джаич затушил окурок в пепельнице и сунул в пасть новую порцию жевательной резинки.
– Со всеми остальными владельцами антикварных магазинов в Берлине? – переспросил Юрико.
– Да.
– Но это не так-то просто организовать!
– В противном случае через какое-то время вы соберетесь в морге. Фридрих Бенеке уже там.
– Хорошо, я попробую. Но я не уверен…
– Они придут, – заверила его фрау Сосланд. – Или я не знаю эту шайку. Придут как миленькие.
– Отлично, мама, если ты так уверена, можешь взяться за это. Я не возражаю.
– Когда они вам нужны? – спросила фрау Сосланд Джаича воинственным тоном. Казалось, она готова вытащить их из кармана и предъявить.
– Завтра. Время можете назначить сами.
– А где же мы вас завтра найдем?
– О, это пусть вас не беспокоит. Мы остаемся тут на ночь.
– Но вечером я должен буду включить сигнализацию! – запротестовал Юрико. – Как вы себе это представляете?
– А вы можете включить только сигнализацию на взлом?
– Нет, все включается одновременно: и на взлом, и на движение. Беретесь просидеть здесь всю ночь не шелохнувшись?
– Ну разве что в позе фарфоровых статуэток. Неужели нельзя позвонить в полицию и сказать, что вы задержитесь здесь сегодня допоздна?
– Ну, я попробую…
– Вот и попробуйте. Сколько раз к вам проникали неизвестные?
– Трижды. Месяц назад, затем через десять дней, затем еще через неделю.
– Понятно.
Джаич продолжал наполнять помещение клубами табачного дыма. Впрочем, нам не было предложено ничего прохладительного, и это могло послужить им неплохим наказанием.
Отправляясь «в ночное», мы захватили с собой пива и бутербродов. Саймон остался дома. В виде компенсации я открыл ему деликатесных собачьих консервов. Прежде чем скрыться в помещении лавки, Джаич с тоской поглядел на вход в пивную.
Юрико показал нам, где находится туалет, и пожелал спокойной ночи.
– Ты, вообще-то, собираешься сегодня почивать? – поинтересовался я у Джаича.
– Зависит от обстоятельств. Держи. – Он передернул затвор пистолета и протянул его мне.
– Почему я? А ты?
– У меня имеется оружие и покруче. – Он потряс над головой скакалкой.
– Что-то новенькое. С каких это пор скакалка круче, чем пистолет?
– Смотря в чьих руках.
Он развалился в кресле в кабинете у Юрико, а я принялся расхаживать по большой комнате, разглядывая иконы, книги и фарфор. Пистолет я осторожно положил на одну из стеклянных витрин.
– Может, расставим фарфор на подоконнике и постреляем? – предложил Джаич, наблюдая за мной через распахнутую дверь.
– Очень смешно, прямо обхохочешься, – угрюмо отозвался я.
На некоторых иконах снизу имелись надписи: «Воскресение – сошествие во ад», «Параскева Пятница», «Троица ветхозаветная», «Никола Зарайский», «Чудо Георгия о змие», «Богоматерь Одигитрия Смоленского»… Печальные святые с укором глядели на меня, словно именно я был повинен в отлучении их от стен родных соборов и монастырей.
Насмотревшись на культурные реликвии, я занялся разглядыванием пистолета. Он был тяжелым, холодным и внушал к себе уважение.
– Ты там здорово не шастай, – крикнул мне Джаич. – Еще, чего доброго, спугнешь добычу.
Я побрел к нему. Оказалось, он уже успел вылакать три банки пива.
– Только не кури «Партагаз», – попросил я его. – Преступник учует нас за три версты.
– Ерунда. Вот свет действительно включать нельзя. Придется сидеть в темноте.
– Ничего страшного, если учесть, что почитать все равно ничего не захватили.
Я рухнул в одно из кресел и попытался вздремнуть. Сумерки сгущались. Время от времени было слышно пивное бульканье Джаича.
– Ты подумай, из-за кого приходится шкурой рисковать, – проговорил я. – Эти Сосланды только тем и занимаются, что помогают разбазаривать достояние страны. Все эти иконы, книги, фарфор…
– А таких Юрико знаешь сколько? – подал голос Джаич.
– Завтра узнаем.
– Узнаем только о берлинцах. А по всему миру? Я бы их, честно говоря, саморучно… – Он замолчал.
– Поразительно! Нам приходится решать проблемы людей, которые по нашему же собственному мнению совершенно этого не заслуживают.
– Ничего не поделаешь. Ведь частный детектив – та же проститутка, лижет задницу тому, кто платит.
– Я сам – человек маленький, – упрямо продолжал я, – и хотел бы помогать маленьким людям. А задницы лизать – удовольствие спорное.
Мне вспомнилось пение Джо Коккера.
– Забудь об этом. У маленьких людей никогда не хватит средств, чтобы с тобой рассчитаться.
– Послушай, Джаич, – воскликнул я под воздействием внезапного порыва. – Давай поклянемся, что, если это будет в наших силах, если выбор будет за нами, мы станем помогать только тем, кто этого достоин.
– О'кэй, – согласился он. – Клянусь, потому что знаю, что выбора у нас не будет никогда. А теперь заткнись. Мы должны довести до конца это дело.
– Представь, что их выслеживают патриоты? – не унимался я. – А мы, дураки, в свою очередь устраиваем на них облаву.
– Не думаю, – отозвался он, – патриоты вели бы себя совершенно иначе. Для начала они бы вынесли отсюда наиболее ценные экспонаты и переправили в Россию. А не стали бы поливать их красителями.
– Если не патриоты, тогда кто?
– Хотелось бы мне что-нибудь выяснить об их поставщиках.
– Ну, я так понял, что эта тема – табу.
– То-то и оно.
Немного помолчали.
– Если это не патриоты, то, вероятнее всего, какой-нибудь ненормальный маньяк. Другая версия и в голову не приходит, – вновь заговорил я.
– А что, маньяки бывают нормальными? – усмехнулся Джаич.
– Но этот совсем уж ненормальный. Свихнулся на почве отрицания прошлого. Видимо, вообразил, что подобным образом можно прошлое уничтожить, зачеркнуть. Разгуливает под покровом ночи по антикварным лавкам и поливает вещи из аэрозольных баллонов. Причем, наиболее ценные.
– Этакий лунатик.
– Между прочим, совсем неплохая версия, – воодушевился я. – После его художеств хозяева приводят испорченные предметы в порядок, это его злит, он возвращается и с завидным упорством поливает их снова. Но хозяева снова приводят их в порядок. И тогда он начинает их убивать.
Джаич скорчил рожу. По-моему, его просто взяла зависть, что такая блестящая идея пришла в голову не к нему.
– Осталось уточнить, каким образом наш маньяк решает проблему замков и сигнализации, – заявил он.
– Это, разумеется, наиболее сложный вопрос. Можно предположить, что по профессии он электронщик и что у него к тому же золотые руки.
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20 21 22 23 24 25 26 27 28 29 30 31 32 33 34 35 36 37 38 39 40 41 42 43 44 45 46 47 48 49 50 51 52 53 54 55 56 57 58 59 60 61 62 63 64 65 66 67 68 69 70 71 72 73 74 75 76 77 78 79 80 81 82 83 84 85 86 87 88 89 90 91 92 93 94 95 96 97 98 99 100 101 102 103 104 105 106 107 108 109 110 111 112 113 114 115 116 117 118 119 120 121
Не спросив разрешения, Джаич задымил «Партагазом». Вообще-то, я не очень точно описываю последовательность событий. Иначе бы только и пришлось упоминать, что Джаич вынул из пасти жвачку и сунул туда «партагазину»; Джаич затушил окурок в пепельнице и сунул в пасть новую порцию жевательной резинки.
– Со всеми остальными владельцами антикварных магазинов в Берлине? – переспросил Юрико.
– Да.
– Но это не так-то просто организовать!
– В противном случае через какое-то время вы соберетесь в морге. Фридрих Бенеке уже там.
– Хорошо, я попробую. Но я не уверен…
– Они придут, – заверила его фрау Сосланд. – Или я не знаю эту шайку. Придут как миленькие.
– Отлично, мама, если ты так уверена, можешь взяться за это. Я не возражаю.
– Когда они вам нужны? – спросила фрау Сосланд Джаича воинственным тоном. Казалось, она готова вытащить их из кармана и предъявить.
– Завтра. Время можете назначить сами.
– А где же мы вас завтра найдем?
– О, это пусть вас не беспокоит. Мы остаемся тут на ночь.
– Но вечером я должен буду включить сигнализацию! – запротестовал Юрико. – Как вы себе это представляете?
– А вы можете включить только сигнализацию на взлом?
– Нет, все включается одновременно: и на взлом, и на движение. Беретесь просидеть здесь всю ночь не шелохнувшись?
– Ну разве что в позе фарфоровых статуэток. Неужели нельзя позвонить в полицию и сказать, что вы задержитесь здесь сегодня допоздна?
– Ну, я попробую…
– Вот и попробуйте. Сколько раз к вам проникали неизвестные?
– Трижды. Месяц назад, затем через десять дней, затем еще через неделю.
– Понятно.
Джаич продолжал наполнять помещение клубами табачного дыма. Впрочем, нам не было предложено ничего прохладительного, и это могло послужить им неплохим наказанием.
Отправляясь «в ночное», мы захватили с собой пива и бутербродов. Саймон остался дома. В виде компенсации я открыл ему деликатесных собачьих консервов. Прежде чем скрыться в помещении лавки, Джаич с тоской поглядел на вход в пивную.
Юрико показал нам, где находится туалет, и пожелал спокойной ночи.
– Ты, вообще-то, собираешься сегодня почивать? – поинтересовался я у Джаича.
– Зависит от обстоятельств. Держи. – Он передернул затвор пистолета и протянул его мне.
– Почему я? А ты?
– У меня имеется оружие и покруче. – Он потряс над головой скакалкой.
– Что-то новенькое. С каких это пор скакалка круче, чем пистолет?
– Смотря в чьих руках.
Он развалился в кресле в кабинете у Юрико, а я принялся расхаживать по большой комнате, разглядывая иконы, книги и фарфор. Пистолет я осторожно положил на одну из стеклянных витрин.
– Может, расставим фарфор на подоконнике и постреляем? – предложил Джаич, наблюдая за мной через распахнутую дверь.
– Очень смешно, прямо обхохочешься, – угрюмо отозвался я.
На некоторых иконах снизу имелись надписи: «Воскресение – сошествие во ад», «Параскева Пятница», «Троица ветхозаветная», «Никола Зарайский», «Чудо Георгия о змие», «Богоматерь Одигитрия Смоленского»… Печальные святые с укором глядели на меня, словно именно я был повинен в отлучении их от стен родных соборов и монастырей.
Насмотревшись на культурные реликвии, я занялся разглядыванием пистолета. Он был тяжелым, холодным и внушал к себе уважение.
– Ты там здорово не шастай, – крикнул мне Джаич. – Еще, чего доброго, спугнешь добычу.
Я побрел к нему. Оказалось, он уже успел вылакать три банки пива.
– Только не кури «Партагаз», – попросил я его. – Преступник учует нас за три версты.
– Ерунда. Вот свет действительно включать нельзя. Придется сидеть в темноте.
– Ничего страшного, если учесть, что почитать все равно ничего не захватили.
Я рухнул в одно из кресел и попытался вздремнуть. Сумерки сгущались. Время от времени было слышно пивное бульканье Джаича.
– Ты подумай, из-за кого приходится шкурой рисковать, – проговорил я. – Эти Сосланды только тем и занимаются, что помогают разбазаривать достояние страны. Все эти иконы, книги, фарфор…
– А таких Юрико знаешь сколько? – подал голос Джаич.
– Завтра узнаем.
– Узнаем только о берлинцах. А по всему миру? Я бы их, честно говоря, саморучно… – Он замолчал.
– Поразительно! Нам приходится решать проблемы людей, которые по нашему же собственному мнению совершенно этого не заслуживают.
– Ничего не поделаешь. Ведь частный детектив – та же проститутка, лижет задницу тому, кто платит.
– Я сам – человек маленький, – упрямо продолжал я, – и хотел бы помогать маленьким людям. А задницы лизать – удовольствие спорное.
Мне вспомнилось пение Джо Коккера.
– Забудь об этом. У маленьких людей никогда не хватит средств, чтобы с тобой рассчитаться.
– Послушай, Джаич, – воскликнул я под воздействием внезапного порыва. – Давай поклянемся, что, если это будет в наших силах, если выбор будет за нами, мы станем помогать только тем, кто этого достоин.
– О'кэй, – согласился он. – Клянусь, потому что знаю, что выбора у нас не будет никогда. А теперь заткнись. Мы должны довести до конца это дело.
– Представь, что их выслеживают патриоты? – не унимался я. – А мы, дураки, в свою очередь устраиваем на них облаву.
– Не думаю, – отозвался он, – патриоты вели бы себя совершенно иначе. Для начала они бы вынесли отсюда наиболее ценные экспонаты и переправили в Россию. А не стали бы поливать их красителями.
– Если не патриоты, тогда кто?
– Хотелось бы мне что-нибудь выяснить об их поставщиках.
– Ну, я так понял, что эта тема – табу.
– То-то и оно.
Немного помолчали.
– Если это не патриоты, то, вероятнее всего, какой-нибудь ненормальный маньяк. Другая версия и в голову не приходит, – вновь заговорил я.
– А что, маньяки бывают нормальными? – усмехнулся Джаич.
– Но этот совсем уж ненормальный. Свихнулся на почве отрицания прошлого. Видимо, вообразил, что подобным образом можно прошлое уничтожить, зачеркнуть. Разгуливает под покровом ночи по антикварным лавкам и поливает вещи из аэрозольных баллонов. Причем, наиболее ценные.
– Этакий лунатик.
– Между прочим, совсем неплохая версия, – воодушевился я. – После его художеств хозяева приводят испорченные предметы в порядок, это его злит, он возвращается и с завидным упорством поливает их снова. Но хозяева снова приводят их в порядок. И тогда он начинает их убивать.
Джаич скорчил рожу. По-моему, его просто взяла зависть, что такая блестящая идея пришла в голову не к нему.
– Осталось уточнить, каким образом наш маньяк решает проблему замков и сигнализации, – заявил он.
– Это, разумеется, наиболее сложный вопрос. Можно предположить, что по профессии он электронщик и что у него к тому же золотые руки.
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20 21 22 23 24 25 26 27 28 29 30 31 32 33 34 35 36 37 38 39 40 41 42 43 44 45 46 47 48 49 50 51 52 53 54 55 56 57 58 59 60 61 62 63 64 65 66 67 68 69 70 71 72 73 74 75 76 77 78 79 80 81 82 83 84 85 86 87 88 89 90 91 92 93 94 95 96 97 98 99 100 101 102 103 104 105 106 107 108 109 110 111 112 113 114 115 116 117 118 119 120 121