Передавали симфонический концерт Шостаковича. Но вот, будто прорывая музыку, в эфир просочились цифры – четкие, ясные, кто-то невидимый называл их быстро, Субботин едва успевал их записывать. Эфир был заполнен музыкой, разговорами, свистом, грохотом, но сюда эти звуки не долетали, гасли по пути. Сеанс прервался столь же неожиданно, как и начался. Субботин некоторое время молча смотрел на две колонки цифр, пока абсолютно ничего ему не говорящие, но через несколько минут он будет знать многое о людях, которые привлекли его внимание в первые дни пребывания в городе металлургов Старососненске. Радиосвязь была самой простейшей, которой нынче вряд ли пользуются спецслужбы. Так во время последней войны разведчики и партизаны получали из Центра нужную информацию. Тогда, правда, сигналы шли с дикими помехами, а сейчас…
Павел Субботин достал с полочки сборник стихов Роберта Бернса, живо отыскал нужную страницу, строку. И расшифровка началась. У него были, конечно, и запасные каналы связи с Лидерами вплоть до сотовой связи, когда можно было напрямую говорить с нужными людьми, держа аппарат в кармане, но… все это намечалось применять позже.
Итак, выстраивалась довольно прелюбопытная информация на лиц, казалось бы, мало чем связанных между собой. Петр Кирыч Щелочихин, 1938 года рождения, из Днепропетровска. Школа. Техникум. Служба во внутренних войсках МВД. Надзиратель, старший конвоя, командир взвода, роты. Закончил заочную школу милиции в Волгограде. Охранял заключенных в Воркуте, Ухте, на Сахалине, в Магадане. Последняя должность – заместитель командира дивизии по политической части. И довольно любопытная приписка от тайного информатора. По его вине дважды в лагерях возникали стихийные бунты. В Магадане по его указке «авторитеты» учинили кровавую резню зеков. Доказать его прямую вину не удалось, но из органов МВД он был уволен. Почему-то ушел в резерв главного управления кадров МВД. И вот вынырнул в Старососненске, в должности генерального директора завода «Пневматика».
Субботин трижды перечитал расшифровку. Вроде все гладко, но… возникло сомнение: каким образом Петр Кирыч оказался специалистом по пневматике? Именно на выяснение этого и направит он отныне свое внимание.
Судьба второго человека, на которого Субботин послал запрос, явно переплеталась с судьбой Щелочихина. Интуиция и на сей раз не обманула Субботина. Его сосед по лестничной клетке по фамилии Пантюхин оказался не столь простой загадкой. Уголовник, с тремя судимостями, Пантюхин следовал всюду, куда отбывал Щелочихин. И из Магадана отчалил сразу же после увольнения Щелочихина. Совпадение? Конечно, нет. Уголовник крепко связан с директором завода. С какой целью? Это еще вопрос. Зачем Петру Кирычу, крупному хозяйственнику, держать под рукой отпетого бандита?
Субботин закурил трубку, откинулся на спинку кресла и стал размышлять. Он считал, что способность думать является главным подарком судьбы для любого человека. В мыслях можно в мгновение ока улететь на край света, можно сделать открытие, не выходя из комнаты. Итак, два человека – две загадки. Наверное, местное МВД и подумать не может ничего плохого об этих людях. А если посмотреть шире, то… Жизнь в постоянном страхе более семидесяти лет научила советских людей быть настороже, менять фамилии, место рождения, нарочно терять паспорта, перемещаться из одной области в другую. Колхозники вообще жили на положении рабов, не имели документов, а остальные… Одни увиливали от службы в армии, другие, наоборот, приписывали себе годы, чтобы устроиться на завод, получить льготные карточки, третьи меняли биографии, пытаясь уйти из поля зрения сверхбдительного НКВД – КГБ. «Пятнышки» имели сотни тысяч людей. У одних родители были репрессированы, а это накладывало отпечаток на всю жизнь детей, другие угодили в годы войны в оккупацию, что тоже скрывалось, иные меняли фамилии, дабы можно было устроиться на хорошую работу или учебу, понимая, что с фамилией Гершензон или Кацман можно работать только парикмахером или портным. Да, пятый пункт анкеты являлся самым «непробойным» для человека, вот и писали люди в пятой графе: «русский» вместо «еврей», «немец», «чеченец», «калмык», «балкарец», «латыш». И не дай-то бог, чтобы у кого-нибудь оказались родственники за границей. Перед такими возникал невидимый шлагбаум, стена, тупик…
«Все-таки зачем Щелочихину Пантюхин? Погоди-погоди!» – Субботин отложил трубку. – Министр внутренних дел генерал армии Щелоков, который сегодня был совсем рядом с мосье Ухтомским во время передачи «Последних известий», вновь заставил Субботина задуматься. Первая мысль была парадоксальной, маловероятной. Министр Щелоков и директор завода Щелочихин. Похожие фамилии. Ну и что из этого? Хотя… Почему-то оба служили в одном силовом ведомстве – МВД. Уж не родня ли они? В таком случае многое проясняется. Даже то, что именно Щелоков попросил почти однофамильца Щелочихина выделить ему, агенту Ассоциации Субботину, квартиру. И еще одно. Если предположить, что это именно так, как он подумал, то… всемогущий Щелоков вполне мог «трудоустроить» Щелочихина на должность директора.
Мысли Субботина вернулись к Пантюхину.
Если Пантюхин – «шестерка» директора, его подручный, то… Нет, ничего не вяжется. Хотя… Советский Союз такая страна, где невозможное становится возможным, как в песне: «Мы рождены, чтоб сказку сделать былью».
Как бы там ни было, но явно выстраивалась прелюбопытная цепочка: Ассоциация – министр МВД – Петр Кирыч, директор завода – Пантюхин, уголовник. Трудно, конечно, предположить, что между ними существует какая-то связь, но… Запад недаром никак не может разгадать «русскую душу». Пантюхин – охранник Щелочихина? Зачем? В СССР отсутствует такой состав преступлений, как покушение на жизнь государственных деятелей, хотя недовольных становится все больше и больше. Субботин по-своему истолковывал это обстоятельство. Достаточно хорошо зная российскую историю, он увязывал нынешнее состояние СССР с годами, когда русская армия победила Наполеона и вошла в поверженную Европу. И просвещенные русские офицеры увидели совсем иной, свободный мир. Так родились декабристы. И нынче, чем шире становится коридор на Запад, тем больше советских людей получают возможность своими глазами увидеть, как живет цивилизованный мир, толком не зная о коммунизме.
«Что ж, – подумал Субботин, – теперь будем искать причинные мотивы раздора между Щелочихиным и его возможными противниками. Об одном из них с явной злостью упоминал Пантюхин. Русич! Алексей Русич, человек из странной, несгибаемой породы правдоискателей». Субботин придвинул к себе плотный лист ватманской бумаги, легкими движениями набросал нехитрую схему.
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20 21 22 23 24 25 26 27 28 29 30 31 32 33 34 35 36 37 38 39 40 41 42 43 44 45 46 47 48 49 50 51 52 53 54 55 56 57 58 59 60 61 62 63 64 65 66 67 68 69 70 71 72 73 74 75 76 77 78 79 80 81 82 83 84 85 86 87 88 89 90 91 92 93 94 95 96
Павел Субботин достал с полочки сборник стихов Роберта Бернса, живо отыскал нужную страницу, строку. И расшифровка началась. У него были, конечно, и запасные каналы связи с Лидерами вплоть до сотовой связи, когда можно было напрямую говорить с нужными людьми, держа аппарат в кармане, но… все это намечалось применять позже.
Итак, выстраивалась довольно прелюбопытная информация на лиц, казалось бы, мало чем связанных между собой. Петр Кирыч Щелочихин, 1938 года рождения, из Днепропетровска. Школа. Техникум. Служба во внутренних войсках МВД. Надзиратель, старший конвоя, командир взвода, роты. Закончил заочную школу милиции в Волгограде. Охранял заключенных в Воркуте, Ухте, на Сахалине, в Магадане. Последняя должность – заместитель командира дивизии по политической части. И довольно любопытная приписка от тайного информатора. По его вине дважды в лагерях возникали стихийные бунты. В Магадане по его указке «авторитеты» учинили кровавую резню зеков. Доказать его прямую вину не удалось, но из органов МВД он был уволен. Почему-то ушел в резерв главного управления кадров МВД. И вот вынырнул в Старососненске, в должности генерального директора завода «Пневматика».
Субботин трижды перечитал расшифровку. Вроде все гладко, но… возникло сомнение: каким образом Петр Кирыч оказался специалистом по пневматике? Именно на выяснение этого и направит он отныне свое внимание.
Судьба второго человека, на которого Субботин послал запрос, явно переплеталась с судьбой Щелочихина. Интуиция и на сей раз не обманула Субботина. Его сосед по лестничной клетке по фамилии Пантюхин оказался не столь простой загадкой. Уголовник, с тремя судимостями, Пантюхин следовал всюду, куда отбывал Щелочихин. И из Магадана отчалил сразу же после увольнения Щелочихина. Совпадение? Конечно, нет. Уголовник крепко связан с директором завода. С какой целью? Это еще вопрос. Зачем Петру Кирычу, крупному хозяйственнику, держать под рукой отпетого бандита?
Субботин закурил трубку, откинулся на спинку кресла и стал размышлять. Он считал, что способность думать является главным подарком судьбы для любого человека. В мыслях можно в мгновение ока улететь на край света, можно сделать открытие, не выходя из комнаты. Итак, два человека – две загадки. Наверное, местное МВД и подумать не может ничего плохого об этих людях. А если посмотреть шире, то… Жизнь в постоянном страхе более семидесяти лет научила советских людей быть настороже, менять фамилии, место рождения, нарочно терять паспорта, перемещаться из одной области в другую. Колхозники вообще жили на положении рабов, не имели документов, а остальные… Одни увиливали от службы в армии, другие, наоборот, приписывали себе годы, чтобы устроиться на завод, получить льготные карточки, третьи меняли биографии, пытаясь уйти из поля зрения сверхбдительного НКВД – КГБ. «Пятнышки» имели сотни тысяч людей. У одних родители были репрессированы, а это накладывало отпечаток на всю жизнь детей, другие угодили в годы войны в оккупацию, что тоже скрывалось, иные меняли фамилии, дабы можно было устроиться на хорошую работу или учебу, понимая, что с фамилией Гершензон или Кацман можно работать только парикмахером или портным. Да, пятый пункт анкеты являлся самым «непробойным» для человека, вот и писали люди в пятой графе: «русский» вместо «еврей», «немец», «чеченец», «калмык», «балкарец», «латыш». И не дай-то бог, чтобы у кого-нибудь оказались родственники за границей. Перед такими возникал невидимый шлагбаум, стена, тупик…
«Все-таки зачем Щелочихину Пантюхин? Погоди-погоди!» – Субботин отложил трубку. – Министр внутренних дел генерал армии Щелоков, который сегодня был совсем рядом с мосье Ухтомским во время передачи «Последних известий», вновь заставил Субботина задуматься. Первая мысль была парадоксальной, маловероятной. Министр Щелоков и директор завода Щелочихин. Похожие фамилии. Ну и что из этого? Хотя… Почему-то оба служили в одном силовом ведомстве – МВД. Уж не родня ли они? В таком случае многое проясняется. Даже то, что именно Щелоков попросил почти однофамильца Щелочихина выделить ему, агенту Ассоциации Субботину, квартиру. И еще одно. Если предположить, что это именно так, как он подумал, то… всемогущий Щелоков вполне мог «трудоустроить» Щелочихина на должность директора.
Мысли Субботина вернулись к Пантюхину.
Если Пантюхин – «шестерка» директора, его подручный, то… Нет, ничего не вяжется. Хотя… Советский Союз такая страна, где невозможное становится возможным, как в песне: «Мы рождены, чтоб сказку сделать былью».
Как бы там ни было, но явно выстраивалась прелюбопытная цепочка: Ассоциация – министр МВД – Петр Кирыч, директор завода – Пантюхин, уголовник. Трудно, конечно, предположить, что между ними существует какая-то связь, но… Запад недаром никак не может разгадать «русскую душу». Пантюхин – охранник Щелочихина? Зачем? В СССР отсутствует такой состав преступлений, как покушение на жизнь государственных деятелей, хотя недовольных становится все больше и больше. Субботин по-своему истолковывал это обстоятельство. Достаточно хорошо зная российскую историю, он увязывал нынешнее состояние СССР с годами, когда русская армия победила Наполеона и вошла в поверженную Европу. И просвещенные русские офицеры увидели совсем иной, свободный мир. Так родились декабристы. И нынче, чем шире становится коридор на Запад, тем больше советских людей получают возможность своими глазами увидеть, как живет цивилизованный мир, толком не зная о коммунизме.
«Что ж, – подумал Субботин, – теперь будем искать причинные мотивы раздора между Щелочихиным и его возможными противниками. Об одном из них с явной злостью упоминал Пантюхин. Русич! Алексей Русич, человек из странной, несгибаемой породы правдоискателей». Субботин придвинул к себе плотный лист ватманской бумаги, легкими движениями набросал нехитрую схему.
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20 21 22 23 24 25 26 27 28 29 30 31 32 33 34 35 36 37 38 39 40 41 42 43 44 45 46 47 48 49 50 51 52 53 54 55 56 57 58 59 60 61 62 63 64 65 66 67 68 69 70 71 72 73 74 75 76 77 78 79 80 81 82 83 84 85 86 87 88 89 90 91 92 93 94 95 96