Характеристики на племянника самые положительные: не пьет, не курит, не колется, дисциплинирован, любые указания начальства выполняет безукоризненно.
Является редактором стенгазеты. Словом, положительный образ героя нашего времени.
– Что ж, – вставил генерал Ухтомский, – в принципе «диспетчером» может быть и он. Сия категория уголовников слишком умна, чтобы рисковать жизнью. Обычно «диспетчеры» – самые идеальные в быту люди. Словом, сбрасывать со счетов племянника не будем. Прошу дальше.
– Подозреваемая номер два – соседка фельдшера по фамилии Дмитриенко. Именно она часто звонит сыну на Украину. Причем любопытно, что сын ее разговаривает с матерью не из одного города, а меняет адреса. Есть звонки из Одессы, есть из Кременчуга, из Днепропетровска и Жданова. Якобы из деликатности хозяин квартиры на время разговора оставляет Дмитриенко одну в комнате, уходит прогуляться. В этом, конечно, нет ничего предосудительного, но… в известные нам сроки местный абонент имел короткий разговор с Одессой.
– Странно, странно… – Ухтомский пощипал себя за подбородок. – Неужели старичок тоже имеет отношение к «диспетчерской связи»? А если вся наша версия строится на песке?
– Мне тоже кажется, что мы идем по ложному следу, – вставил хмурый майор. – У нас все люди на виду.
– Пока я ничего определенного сказать не в состоянии. – Зытин, конечно, лукавил. Он мог бы высказать довольно точное предположение, но спешить не стал. Слишком высока была ставка. – Завтра, товарищи, мы будем иметь у себя голоса племянника, Дмитриенко, самого Ивана Кузьмича. Возможно, что Жора-фарцовщик сумеет по голосу выделить «диспетчера» – слишком разные у них тембры.
– Наблюдение за квартирой круглосуточное? – поинтересовался Ухтомский. Хотя он и числился старшим розыскной группы, но все дело, в сущности, вел Зытин.
– Так точно! И еще. Все разговоры с этим номером прослушиваются. Боюсь только, что в городке все это является секретом полишинеля. Что знают трое, то знает и свинья. Но… – Зытин картинно развел руками. – А у вас, товарищ генерал, какие новости? – Подполковник с трудом скрыл иронию. Вот будет потеха, когда он расскажет в Москве, в своем отделе, как ему «помогал» ловить «диспетчера» лично советник министра.
– Я два часа назад наконец-то получил краткое досье на Ивана Кузьмича Зелепукина. – Ухтомский был абсолютно спокоен, ни один мускул не дрогнул на его всегда гладко выбритом лице.
– И вы напустились на бедного ветерана, – недовольно вставил начальник местного угро. – Нельзя же искать козла отпущения. Этот человек чист, он часто выступает перед молодежью с воспоминаниями о войне.
– Товарищ майор, – холодно проговорил Ухтомский, – я никогда никого не подозреваю без достаточных оснований. Просто привык проверять то, что кажется подозрительным. Итак, Зелепукин Иван Кузьмич, родился в 1924 году в городе Кременчуге, в семье заводского инженера. Работал бухгалтером после окончания кратких курсов. Ни в чем предосудительном замечен не был. На фронт пошел добровольно после освобождения Кременчуга от немецко-фашистских оккупантов. По сведениям горвоенкомата, был дважды ранен: в левую руку, перебито сухожилие, в голень правой ноги, однако после госпиталя возвратился в часть. Принимал участие в войне с Японией. Демобилизовался на острове Сахалине, где стал работать учетчиком в рыболовецкой артели. В городе Холмске вышел на пенсию. И вскоре по настоянию врачей выехал на материк, к племяннику, в город Буй, где, как вам известно, и проживает в настоящее время. Имеет правительственные награды: орден Красного Знамени за бои в Померании, медали «За отвагу» и «За победу над Германией».
– Я же вам говорил, старик Кузьмич чист как стеклышко! – обрадованно воскликнул начальник угро и обвел глазами комнату, как бы говоря: видите, какие у нас кристально чистые люди! Это вам не столица.
– Что ж, информация любопытная! – Подполковник Зытин всем своим видом игнорировал сказанное Ухтомским. Ему стоило большого труда, чтобы злорадно не рассмеяться. – Выходит, одним подозреваемым стало меньше, следовательно, поиски облегчаются. У меня есть предложение…
– Одну минуточку, подполковник, – мягко укорил Ухтомский, – не очень вежливо перебивать старшего. Я еще не закончил. – Ухтомский отлично понимал Зытина, однако не осуждал его – людям свойственно заблуждаться. Подполковнику все казалось проще простого: виновен – невиновен. Наверное, он в душе не верил, что «диспетчер» может быть пойман. Да еще в таком крошечном городке, как Буй.
– Извините, я вас внимательно слушаю! – Зытин покосился на майора, как бы призывая его в сообщники: мол, чего еще можно узнать из откровений этого новоиспеченного генерала?
– Легче легкого, получив сведения, положить их в папку, начертать резолюцию: «В архив!» Однако я решил все перепроверить. Направил по спецсвязи запрос в Кременчуг, в горвоенкомат, в УВД и КГБ.
– И что же они?
– Все подтвердилось. – Ухтомский лукаво улыбнулся. – Все, за исключением одного факта. А именно: Иван Кузьмич Зелепукин, кавалер вышеперечисленных наград, погиб в бою под местечком Ровеньки в марте 1945 года. – Ухтомский больше не мог скрывать удовлетворения. Он положил ладонь на блокнот и торжествующе глянул на подполковника.
– Что вы говорите? Погиб в 1945 году? – вскинулся начальник угро. – Чепуха на постном масле. Кто же тогда проживает в квартире № 27? Сплошные ребусы. Нет, тут что-то не то. – Майор затряс кудлатой головой, явно не желая принимать всерьез слова этого моложавого московского генерала.
Подполковник Зытин также напрягся, склонился над столом, пытаясь заглянуть в бумаги генерала.
– Неужели человек, выдающий себя за ветерана войны, может иметь отношение к «мокрым» делам? – наконец спросил он у генерала Ухтомского. – А сведения достоверные?
– Сейчас местные товарищи из Комитета госбезопасности уточняют некоторые детали. – Ухтомский вновь был деловит и серьезен, никакого торжества, улыбки превосходства невозможно было заметить на его лице.
– Слишком все странно, – заметил Зытин, – и орден, и ранения.
– Кстати, о награде. Тут тоже немало загадочного. – Ухтомский, казалось, приберег еще одну ударную новость. – Погибший в 1945 году Иван Зелепукин был награжден орденом Славы III степени, а упомянутый выше орден Боевого Красного Знамени, согласно номеру, принадлежал погибшему в том же бою рядовому Сызранцеву.
– Ну и дела, – протянул начальник местного угро. – Сколько здесь служу, а о таковом не слыхивал, поди, и в Москве подобное редкость. У нас же тут под боком… Выходит, жил Кузьмич под чужой фамилией? Я же сто раз с ним встречался, руку жал. У него еще силища в руке огромная, бывало, на соревнованиях любому молодому руку согнет.
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20 21 22 23 24 25 26 27 28 29 30 31 32 33 34 35 36 37 38 39 40 41 42 43 44 45 46 47 48 49 50 51 52 53 54 55 56 57 58 59 60 61 62 63 64 65 66 67 68 69 70 71 72 73 74 75 76 77 78 79 80 81 82 83 84 85 86 87 88 89 90 91 92 93 94 95 96
Является редактором стенгазеты. Словом, положительный образ героя нашего времени.
– Что ж, – вставил генерал Ухтомский, – в принципе «диспетчером» может быть и он. Сия категория уголовников слишком умна, чтобы рисковать жизнью. Обычно «диспетчеры» – самые идеальные в быту люди. Словом, сбрасывать со счетов племянника не будем. Прошу дальше.
– Подозреваемая номер два – соседка фельдшера по фамилии Дмитриенко. Именно она часто звонит сыну на Украину. Причем любопытно, что сын ее разговаривает с матерью не из одного города, а меняет адреса. Есть звонки из Одессы, есть из Кременчуга, из Днепропетровска и Жданова. Якобы из деликатности хозяин квартиры на время разговора оставляет Дмитриенко одну в комнате, уходит прогуляться. В этом, конечно, нет ничего предосудительного, но… в известные нам сроки местный абонент имел короткий разговор с Одессой.
– Странно, странно… – Ухтомский пощипал себя за подбородок. – Неужели старичок тоже имеет отношение к «диспетчерской связи»? А если вся наша версия строится на песке?
– Мне тоже кажется, что мы идем по ложному следу, – вставил хмурый майор. – У нас все люди на виду.
– Пока я ничего определенного сказать не в состоянии. – Зытин, конечно, лукавил. Он мог бы высказать довольно точное предположение, но спешить не стал. Слишком высока была ставка. – Завтра, товарищи, мы будем иметь у себя голоса племянника, Дмитриенко, самого Ивана Кузьмича. Возможно, что Жора-фарцовщик сумеет по голосу выделить «диспетчера» – слишком разные у них тембры.
– Наблюдение за квартирой круглосуточное? – поинтересовался Ухтомский. Хотя он и числился старшим розыскной группы, но все дело, в сущности, вел Зытин.
– Так точно! И еще. Все разговоры с этим номером прослушиваются. Боюсь только, что в городке все это является секретом полишинеля. Что знают трое, то знает и свинья. Но… – Зытин картинно развел руками. – А у вас, товарищ генерал, какие новости? – Подполковник с трудом скрыл иронию. Вот будет потеха, когда он расскажет в Москве, в своем отделе, как ему «помогал» ловить «диспетчера» лично советник министра.
– Я два часа назад наконец-то получил краткое досье на Ивана Кузьмича Зелепукина. – Ухтомский был абсолютно спокоен, ни один мускул не дрогнул на его всегда гладко выбритом лице.
– И вы напустились на бедного ветерана, – недовольно вставил начальник местного угро. – Нельзя же искать козла отпущения. Этот человек чист, он часто выступает перед молодежью с воспоминаниями о войне.
– Товарищ майор, – холодно проговорил Ухтомский, – я никогда никого не подозреваю без достаточных оснований. Просто привык проверять то, что кажется подозрительным. Итак, Зелепукин Иван Кузьмич, родился в 1924 году в городе Кременчуге, в семье заводского инженера. Работал бухгалтером после окончания кратких курсов. Ни в чем предосудительном замечен не был. На фронт пошел добровольно после освобождения Кременчуга от немецко-фашистских оккупантов. По сведениям горвоенкомата, был дважды ранен: в левую руку, перебито сухожилие, в голень правой ноги, однако после госпиталя возвратился в часть. Принимал участие в войне с Японией. Демобилизовался на острове Сахалине, где стал работать учетчиком в рыболовецкой артели. В городе Холмске вышел на пенсию. И вскоре по настоянию врачей выехал на материк, к племяннику, в город Буй, где, как вам известно, и проживает в настоящее время. Имеет правительственные награды: орден Красного Знамени за бои в Померании, медали «За отвагу» и «За победу над Германией».
– Я же вам говорил, старик Кузьмич чист как стеклышко! – обрадованно воскликнул начальник угро и обвел глазами комнату, как бы говоря: видите, какие у нас кристально чистые люди! Это вам не столица.
– Что ж, информация любопытная! – Подполковник Зытин всем своим видом игнорировал сказанное Ухтомским. Ему стоило большого труда, чтобы злорадно не рассмеяться. – Выходит, одним подозреваемым стало меньше, следовательно, поиски облегчаются. У меня есть предложение…
– Одну минуточку, подполковник, – мягко укорил Ухтомский, – не очень вежливо перебивать старшего. Я еще не закончил. – Ухтомский отлично понимал Зытина, однако не осуждал его – людям свойственно заблуждаться. Подполковнику все казалось проще простого: виновен – невиновен. Наверное, он в душе не верил, что «диспетчер» может быть пойман. Да еще в таком крошечном городке, как Буй.
– Извините, я вас внимательно слушаю! – Зытин покосился на майора, как бы призывая его в сообщники: мол, чего еще можно узнать из откровений этого новоиспеченного генерала?
– Легче легкого, получив сведения, положить их в папку, начертать резолюцию: «В архив!» Однако я решил все перепроверить. Направил по спецсвязи запрос в Кременчуг, в горвоенкомат, в УВД и КГБ.
– И что же они?
– Все подтвердилось. – Ухтомский лукаво улыбнулся. – Все, за исключением одного факта. А именно: Иван Кузьмич Зелепукин, кавалер вышеперечисленных наград, погиб в бою под местечком Ровеньки в марте 1945 года. – Ухтомский больше не мог скрывать удовлетворения. Он положил ладонь на блокнот и торжествующе глянул на подполковника.
– Что вы говорите? Погиб в 1945 году? – вскинулся начальник угро. – Чепуха на постном масле. Кто же тогда проживает в квартире № 27? Сплошные ребусы. Нет, тут что-то не то. – Майор затряс кудлатой головой, явно не желая принимать всерьез слова этого моложавого московского генерала.
Подполковник Зытин также напрягся, склонился над столом, пытаясь заглянуть в бумаги генерала.
– Неужели человек, выдающий себя за ветерана войны, может иметь отношение к «мокрым» делам? – наконец спросил он у генерала Ухтомского. – А сведения достоверные?
– Сейчас местные товарищи из Комитета госбезопасности уточняют некоторые детали. – Ухтомский вновь был деловит и серьезен, никакого торжества, улыбки превосходства невозможно было заметить на его лице.
– Слишком все странно, – заметил Зытин, – и орден, и ранения.
– Кстати, о награде. Тут тоже немало загадочного. – Ухтомский, казалось, приберег еще одну ударную новость. – Погибший в 1945 году Иван Зелепукин был награжден орденом Славы III степени, а упомянутый выше орден Боевого Красного Знамени, согласно номеру, принадлежал погибшему в том же бою рядовому Сызранцеву.
– Ну и дела, – протянул начальник местного угро. – Сколько здесь служу, а о таковом не слыхивал, поди, и в Москве подобное редкость. У нас же тут под боком… Выходит, жил Кузьмич под чужой фамилией? Я же сто раз с ним встречался, руку жал. У него еще силища в руке огромная, бывало, на соревнованиях любому молодому руку согнет.
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20 21 22 23 24 25 26 27 28 29 30 31 32 33 34 35 36 37 38 39 40 41 42 43 44 45 46 47 48 49 50 51 52 53 54 55 56 57 58 59 60 61 62 63 64 65 66 67 68 69 70 71 72 73 74 75 76 77 78 79 80 81 82 83 84 85 86 87 88 89 90 91 92 93 94 95 96