«Мелочь, конечно, – подумал Субботин, – но в любом большом деле пренебрегать мелочами нельзя». Писатель встал, заходил по комнате, обдумывая детали предстоящей акции, которая заставит вздрогнуть все старососненское начальство, а быть может, и московское. «Добро» им из Москвы получено. Думается, что разрешение на столь серьезную акцию дал не только Ухтомский. Он, Субботин, не столь наивен думать, что именно Ухтомский – главный резидент в СССР.
Мельком взглянув на часы, Субботин принялся быстро накрывать на стол. С минуты на минуту должен прибыть человек Пантюхина, один из тех, кто пробовал «учить» Субботина в темном подъезде. Человек этот был без комплексов, за деньги готов выполнить любую самую грязную работу: убить, изувечить, украсть, ограбить. «И такую шваль я вынужден принимать у себя дома», – с отвращением подумал Субботин.
Шмель – такова была кликуха бандита – пришел точно в назначенное время, вежливо поздоровался, тщательно вытер ноги у порога, кинул вороватый взгляд по сторонам, ему еще никогда не доводилось бывать здесь.
– Наше вам с кисточкой, хозяин! – замысловато поздоровался.
– Проходи, Шмель, садись к столу!
– Дело есть? – хищно прищурился Шмель. Он сидел на мели, рад был заработать пару «кусков».
– Выпей!
– А вы?
– Болею! – отмахнулся Субботин. Он еще раз провел взглядом по кряжистой фигуре, татуированным рукам, выдающимся вперед скулам, понимая, что видит этого вечного противника закона в последний раз.
– Благодарствую! – Шмель налил стакан до краев. Подцепил на вилку огурец. Поднял глаза на Субботина. – За ваше здравие, хозяин! – Стал пить медленно, глотками, не задыхаясь, наоборот, испытывая наслаждение. Осторожно поставил стакан, захрустел огурцом, к ветчине даже не притронулся.
Субботин, скрестив руки на груди, молча, с интересом наблюдал за Шмелем – как жадно пьет он водку, как преданно заглядывает в глаза. Такие люди, как он, – самые опасные, им незнакомы чувства раскаяния, совести, стыда. Для каких низменных целей такие люди рождаются на свет?
– Я еще малость налью? – заискивающе спросил Шмель.
– Валяй! Еще одну и… хорош.
Шмель, видимо, знал свою норму. Отставив стакан с сторону, он посмотрел на Субботина совсем трезвыми глазами:
– Давай, хозяин, о деле. Поначалу скажи, сколько дашь за работу?
– Три!
– Три «куска»? – Шмель даже поперхнулся.
– Не сотни же.
– Выкладывай!
– Слушай меня внимательно! – Субботин достал из стола обычный китайский термос. – Знаешь, где второй конвертерный цех комбината?
– Возле водокачки?
– Точно. С правой стороны – водокачка, с левой – завалы угля.
– Бывал там. Ворота еще в цех полукруглые.
– Правильно. Сегодня съездишь туда, все еще раз проверишь. На подъездных путях увидишь платформы с металлическим ломом, со всякого рода ржавым железом. А завтра… завтра получишь «шайбы». Но… прежде ты осторожно закинешь в кучу металлического лома, на платформу, этот термос. – Протянул термос Шмелю. Тот покачал посудину в руке.
– Тяжелая штука. Что в нем?
– Вода, обыкновенная вода. Клянусь тебе. Она запаяна в термосе.
– Мне забросить эту штуку на платформу, а потом что делать?
– Приходить ко мне за деньгами. Но учти, Шмель, я верю тебе, однако скажу: за тобой будет глаз, который должен убедиться, что ты все сделал правильно. Как видишь, работа не пыльная, но денежная.
– И всего делов-то? – обрадовался Шмель. Его абсолютно не волновало, с какой целью хозяин делает это. – А сегодня дай задаток.
– Пожалуйста! – Субботин протянул уголовнику несколько бумажек. – Хочу напомнить: о нашем деле никому ни слова, ни полслова.
– Заметано! – Шмель поднялся, поблагодарил за выпивку, держа в руке кепку, вышел за дверь.
Субботин, проводив уголовника, заволновался: «Старею, что ли? Вроде бы все продумано, но… зачем я его в дом пригласил? Хотя… кто будет искать человека без роду, без племени?»
«Итак… – Субботин присел к столу и неожиданно для себя налил в чистую рюмку водки, залпом выпил, закусывать не стал. В голове сразу прояснилось. – Итак, дело сделано. Завтра в полдень новый уникальный комплекс в Старососненске перестанет существовать».
* * *
Через два дня по городу Старососненску разнесся слух: «На Заречном комбинате – беда! Рвануло в новом комплексе! Сорвало горловину конвертера и швырнуло пятидесятитонную громаду в стену». Вроде бы погибли люди, но… газеты об этом ЧП не сообщали. И еще говорили: будто бы начальства наехало в город – страсть как много, создана комиссия по расследованию. Болтали всякое, но только один Павел Субботин в точности знал, что произошло. Согласно законам физики, вода, попадая внутрь кипящего металла, уподобляется взрывчатому веществу огромной силы. Так что термос с запаянной водой попал в металлический лом, а оттуда был засыпан в конвертер. И когда сверху на этот лом начали сливать кипящий чугун, то…
Прошла неделя. Областная газета «Ленинское знамя» наконец-то напечатала краткую заметку, в которой говорилось, что, несмотря на взрыв, кислородно-конвертерный комплекс будет действовать.
Цель, поставленная перед Субботиным, была достигнута. Даже если комплекс восстановят, то репутация его у зарубежных конкурентов окажется сильно подмоченной, и покупателей лицензии в обозримом будущем не найдется…
* * *
Пантюхин боязливо втиснулся в дверь квартиры Субботина, стянул с головы черный берет. Все ясно, Пантюхин выполнил приказ соседа: убрать Шмеля, правда, не зная, за какие грехи.
– Жизнь, Пантюха, сложная вещь! – философски изрек Субботин. – Давай помянем раба грешного, жаль: не знаю его настоящего имени.
– Витюхой его звали! – буркнул Пантюхин, не решаясь поднять глаза на шефа…
* * *
Опальный журналист Сергей Спичкин, пробродив бесцельно по городу почти весь день, очень удивился, обнаружив в почтовом ящике какой-то бланк. Сроду ему никто не писал писем. Правда, бумажка походила на повестку в милицию, это было знакомо. Но… Перед ним предстало настоящее чудо – почтовый перевод, адресованный лично ему. Сергей долго вертел извещение в руках, не понимая, какая сердобольная душа вдруг разжалобилась и выслала ему аж триста рублей, целое состояние. Для иного человека триста рублей не столь большие деньги, а для него… Пошел вот уже третий день, как в его четырех карманах не было ни рубля, он истосковался по приличной еде, пробивался хлебом, морковкой да банками с килькой по сорок копеек. Гордость не позволяла ему пойти к знакомым, друзьям детства, чтобы хоть пообедать на халяву.
Сергей на себе познал древнюю истину: «Когда ты при богатстве, друзья рядом, а как обеднел, рядом никого нет». Друзья явно тяготились им.
Погасив радость, Сергей, зажав в кулаке почтовый перевод, направился на почту.
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20 21 22 23 24 25 26 27 28 29 30 31 32 33 34 35 36 37 38 39 40 41 42 43 44 45 46 47 48 49 50 51 52 53 54 55 56 57 58 59 60 61 62 63 64 65 66 67 68 69 70 71 72 73 74 75 76 77 78 79 80 81 82 83 84 85 86 87 88 89 90 91 92 93 94 95 96