И тот добросовестно и откровенно объяснил задачу: «Крайне необходимо если не взорвать комплекс до основания, то порушить его, тем самым посеять сомнение у зарубежных коллег, которые устремились в Старососненск, чтобы собственными глазами увидеть „новый русский спутник“. Если не охладить их пыл, то Советский Союз начнет продавать лицензии на новейшую технологию, и тогда…».
«Солдату рассуждать не положено, – успокоил себя Субботин. – Наше дело – выполнять приказы». И со свойственной ему скрупулезностью принялся готовить взрыв комплекса, до мелочей изучать ситуацию, шлифовать детали. К своему удивлению, Субботин очень скоро убедился, что на металлургическом комбинате, как и на любом заводе, для этой акции существуют самые благоприятные условия. Так, к примеру, здесь есть главные проходные, где строго следят за каждой проходящей автомашиной, строгие вахтеры требуют пропуска у рабочих, а в сотне метров от этих проходных, в покосившихся заборах, существуют дыры, сквозь которые сплошным потоком идут автомашины с «левым» грузом, работяги, возвращаясь со смены, обязательно выносят что попало под руку – банки с краской, куски оцинкованного металла, провод, растворители и тысячи иных мелочей. Подъездные пути к главным цехам вообще не охраняются, тут слоняются мелкие воришки, пьяницы и просто бомжи.
Акциями такого крупного масштаба Субботину еще не доводилось заниматься, поэтому он, отложив в сторону прочие дела, принялся осуществлять первое серьезное задание Ассоциации в России. И на сей раз не изменил своему правилу опытного агента: прежде чем нажимать на кнопки, нужно было увидеть поле боя собственными глазами.
Обследовав подъездные пути, разведав подходы и ответвления, Субботин в понедельник переоделся в робу, накинул на плечи брезентовую куртку, купленную на барахолке, вошел в переполненный по утрам трамвай под номером два, втиснулся в разноголосую толпу. Сам кислородно-конвертерный комплекс, который он увидел впервые, поразил Субботина. Множество рядов производственных зданий, асфальтированные дороги, обсаженные фруктовыми деревьями, розариями, но больше всего поразило Субботина то, что проезды между участками цехов носили названия улиц и проспектов, по ним сплошным потоком двигались тяжелогруженые, изрыгающие густые выхлопы автомашины. Весь этот поток машин останавливался перед полосатыми шлагбаумами, пропуская большегрузные железнодорожные составы, так называемые «вертушки», они также были гружены рулонами автолиста и ходили, как выяснил Субботин, по кольцевому маршруту: Старососненск – Волжский. Еще раньше агент Ассоциации сумел легко вычислить, что каждые сутки через пятнадцать железнодорожных станций комбината проходит более тысячи эшелонов. Такой размах Субботин даже не мог представить. И по сравнению с этим огнедышащим гигантом вся задуманная далеко отсюда опасная акция показалась ему вдруг мелкой и ничтожной.
Территория кислородно-конвертерного комплекса быстро пустела, люди разошлись по пультам управления, по участкам заготовки, поднялись на бронированные башни управления непрерывной разливкой стали. Субботину стало не по себе. Вспомнился полузабытый рассказ о том, как однажды Генри Форд случайно заметил идущего по пролету рабочего в разгар смены и тотчас его уволил. Дабы не оказаться бельмом в чужом глазу, Субботин смело шагнул в копровое отделение, с серьезным видом двинулся по узкому проходу, но очень скоро почувствовал себя в страшной опасности. Ему показалось, что через мгновение он погибнет глупейшей смертью. Справа и слева из копровых машин выплескивались на землю огненные «блины», обдавая его снопами искр. А над головой плыли ковши с кипящим металлом, при малейшем покачивании ковша из него также выплескивались смертоносные «блины». Краем глаза Субботин прочитал надпись на металлическом щите: «Внимание! Опасно для жизни! Работают магнитные краны!». По телу прошла легкая судорога. На мгновение представил себя обожженным, корчащимся от нестерпимой боли. Набегут люди, доставят его в больницу, а там… Кто такой? Из какого цеха? Зачем пришел в конвертерный?
Собрав всю свою волю, Субботин прижался к грязной балке, пропуская чугуновоз, на платформе которого стоял дымящийся ковш, видимо, только что сваренного металла. В кабине крана сидел парень в каске. Заметив Субботина, притормозил, отворил дверцу.
– Тебе куда, друг? – крикнул он. – Садись в кабину, подвезу! Здесь ходить опасно!
– Вот спасибо! – Субботин ловко вспрыгнул на ступеньку чугуновоза, уселся на горячее сиденье кабины. – Ну и жарища тут! – сказал первое, что пришло в голову. Однако чуть позже сообщил как можно небрежнее: – Понимаешь, я из газеты. Хотел материал написать, но… возгордился, мол, обойдусь без провожатых и…
– Зря отказался! – посочувствовал паренек, уверенно работая рычагами. – Начальство подводишь. И себя… У нас, знаешь, в месяц пять-шесть человек сгорают.
– Как так?
– Дело новое. Двадцать лет, считай, мечтали о таком комплексе, а тут… прорехи на каждом шагу. Да и наш брат – хорош. Как ты, на рожон лезут. То думают перепрыгнуть через рулон, то…
И снова сомнение нахлынуло на Субботина: «Двадцать лет эти люди, его единокровники, создавали красавец-комплекс, а он… Неужели сэр Генри одобрил план взрыва, приказал рушить то, что в будущем может пригодиться?»
Однако тут же Субботин снова стал тем холодным и рассудительным агентом, о котором слыла молва, что он человек без нервов. Поблагодарив водителя чугуновоза, попросил остановиться у эстакады, спрыгнул на землю. Заметив выездные ворота, все же не вышел за ограду, хотя очень хотелось очутиться на солнечной улице. Трижды прошел вдоль всей технологической цепочки, мысленно прослеживая ход предстоящей операции. Технически все обстояло предельно просто: его человек, даже не подозревая о страшных последствиях, незаметно бросает литровый термосок с запаянной крышкой (в термоске – обыкновенная вода) на платформу с металлическим ломом. В этом ломе – черт ногу сломит, термосок никто не заметит. Лом этот будут загружать в конвертер, а затем, согласно технологии, на металлический лом сверху зальют кипящий чугун. И тогда… тогда-то все и свершится… Субботин прикрыл глаза и почти осязаемо почувствовал, как вырывается из плена жидкий металл, течет по цеху, сметая все на своем пути, сжигая людей…
В пятом часу вечера, вместе с первой сменой, все на той же «двойке» Павел Субботин возвратился домой…
* * *
Субботин усмехнулся, прочитав корявую докладную записку Пантюхина, который отныне служил ему верой и правдой. Тот, сам того не подозревая, сообщил любопытную новость. Петр Кирыч Щелочихин вроде бы намылился в Москву, ждет вызова.
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20 21 22 23 24 25 26 27 28 29 30 31 32 33 34 35 36 37 38 39 40 41 42 43 44 45 46 47 48 49 50 51 52 53 54 55 56 57 58 59 60 61 62 63 64 65 66 67 68 69 70 71 72 73 74 75 76 77 78 79 80 81 82 83 84 85 86 87 88 89 90 91 92 93 94 95 96
«Солдату рассуждать не положено, – успокоил себя Субботин. – Наше дело – выполнять приказы». И со свойственной ему скрупулезностью принялся готовить взрыв комплекса, до мелочей изучать ситуацию, шлифовать детали. К своему удивлению, Субботин очень скоро убедился, что на металлургическом комбинате, как и на любом заводе, для этой акции существуют самые благоприятные условия. Так, к примеру, здесь есть главные проходные, где строго следят за каждой проходящей автомашиной, строгие вахтеры требуют пропуска у рабочих, а в сотне метров от этих проходных, в покосившихся заборах, существуют дыры, сквозь которые сплошным потоком идут автомашины с «левым» грузом, работяги, возвращаясь со смены, обязательно выносят что попало под руку – банки с краской, куски оцинкованного металла, провод, растворители и тысячи иных мелочей. Подъездные пути к главным цехам вообще не охраняются, тут слоняются мелкие воришки, пьяницы и просто бомжи.
Акциями такого крупного масштаба Субботину еще не доводилось заниматься, поэтому он, отложив в сторону прочие дела, принялся осуществлять первое серьезное задание Ассоциации в России. И на сей раз не изменил своему правилу опытного агента: прежде чем нажимать на кнопки, нужно было увидеть поле боя собственными глазами.
Обследовав подъездные пути, разведав подходы и ответвления, Субботин в понедельник переоделся в робу, накинул на плечи брезентовую куртку, купленную на барахолке, вошел в переполненный по утрам трамвай под номером два, втиснулся в разноголосую толпу. Сам кислородно-конвертерный комплекс, который он увидел впервые, поразил Субботина. Множество рядов производственных зданий, асфальтированные дороги, обсаженные фруктовыми деревьями, розариями, но больше всего поразило Субботина то, что проезды между участками цехов носили названия улиц и проспектов, по ним сплошным потоком двигались тяжелогруженые, изрыгающие густые выхлопы автомашины. Весь этот поток машин останавливался перед полосатыми шлагбаумами, пропуская большегрузные железнодорожные составы, так называемые «вертушки», они также были гружены рулонами автолиста и ходили, как выяснил Субботин, по кольцевому маршруту: Старососненск – Волжский. Еще раньше агент Ассоциации сумел легко вычислить, что каждые сутки через пятнадцать железнодорожных станций комбината проходит более тысячи эшелонов. Такой размах Субботин даже не мог представить. И по сравнению с этим огнедышащим гигантом вся задуманная далеко отсюда опасная акция показалась ему вдруг мелкой и ничтожной.
Территория кислородно-конвертерного комплекса быстро пустела, люди разошлись по пультам управления, по участкам заготовки, поднялись на бронированные башни управления непрерывной разливкой стали. Субботину стало не по себе. Вспомнился полузабытый рассказ о том, как однажды Генри Форд случайно заметил идущего по пролету рабочего в разгар смены и тотчас его уволил. Дабы не оказаться бельмом в чужом глазу, Субботин смело шагнул в копровое отделение, с серьезным видом двинулся по узкому проходу, но очень скоро почувствовал себя в страшной опасности. Ему показалось, что через мгновение он погибнет глупейшей смертью. Справа и слева из копровых машин выплескивались на землю огненные «блины», обдавая его снопами искр. А над головой плыли ковши с кипящим металлом, при малейшем покачивании ковша из него также выплескивались смертоносные «блины». Краем глаза Субботин прочитал надпись на металлическом щите: «Внимание! Опасно для жизни! Работают магнитные краны!». По телу прошла легкая судорога. На мгновение представил себя обожженным, корчащимся от нестерпимой боли. Набегут люди, доставят его в больницу, а там… Кто такой? Из какого цеха? Зачем пришел в конвертерный?
Собрав всю свою волю, Субботин прижался к грязной балке, пропуская чугуновоз, на платформе которого стоял дымящийся ковш, видимо, только что сваренного металла. В кабине крана сидел парень в каске. Заметив Субботина, притормозил, отворил дверцу.
– Тебе куда, друг? – крикнул он. – Садись в кабину, подвезу! Здесь ходить опасно!
– Вот спасибо! – Субботин ловко вспрыгнул на ступеньку чугуновоза, уселся на горячее сиденье кабины. – Ну и жарища тут! – сказал первое, что пришло в голову. Однако чуть позже сообщил как можно небрежнее: – Понимаешь, я из газеты. Хотел материал написать, но… возгордился, мол, обойдусь без провожатых и…
– Зря отказался! – посочувствовал паренек, уверенно работая рычагами. – Начальство подводишь. И себя… У нас, знаешь, в месяц пять-шесть человек сгорают.
– Как так?
– Дело новое. Двадцать лет, считай, мечтали о таком комплексе, а тут… прорехи на каждом шагу. Да и наш брат – хорош. Как ты, на рожон лезут. То думают перепрыгнуть через рулон, то…
И снова сомнение нахлынуло на Субботина: «Двадцать лет эти люди, его единокровники, создавали красавец-комплекс, а он… Неужели сэр Генри одобрил план взрыва, приказал рушить то, что в будущем может пригодиться?»
Однако тут же Субботин снова стал тем холодным и рассудительным агентом, о котором слыла молва, что он человек без нервов. Поблагодарив водителя чугуновоза, попросил остановиться у эстакады, спрыгнул на землю. Заметив выездные ворота, все же не вышел за ограду, хотя очень хотелось очутиться на солнечной улице. Трижды прошел вдоль всей технологической цепочки, мысленно прослеживая ход предстоящей операции. Технически все обстояло предельно просто: его человек, даже не подозревая о страшных последствиях, незаметно бросает литровый термосок с запаянной крышкой (в термоске – обыкновенная вода) на платформу с металлическим ломом. В этом ломе – черт ногу сломит, термосок никто не заметит. Лом этот будут загружать в конвертер, а затем, согласно технологии, на металлический лом сверху зальют кипящий чугун. И тогда… тогда-то все и свершится… Субботин прикрыл глаза и почти осязаемо почувствовал, как вырывается из плена жидкий металл, течет по цеху, сметая все на своем пути, сжигая людей…
В пятом часу вечера, вместе с первой сменой, все на той же «двойке» Павел Субботин возвратился домой…
* * *
Субботин усмехнулся, прочитав корявую докладную записку Пантюхина, который отныне служил ему верой и правдой. Тот, сам того не подозревая, сообщил любопытную новость. Петр Кирыч Щелочихин вроде бы намылился в Москву, ждет вызова.
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20 21 22 23 24 25 26 27 28 29 30 31 32 33 34 35 36 37 38 39 40 41 42 43 44 45 46 47 48 49 50 51 52 53 54 55 56 57 58 59 60 61 62 63 64 65 66 67 68 69 70 71 72 73 74 75 76 77 78 79 80 81 82 83 84 85 86 87 88 89 90 91 92 93 94 95 96