Но уже в начале
1920 года баронесса Штейн "кидает" некоего гражданина Ашарда, пообещав
тому достать за его драгоценности муку, сахар и масло. Дшард, поняв, что
его надули, обращается в 29 отделение милиции на Петроградской стороне -
суд был скорым и беспощадным - трибунал приговорил ее к пожизненным
общественно-принудительным работам... Но в том же 1920 году по случаю
третьей годовщины Революции ей сократили срок до 5 лет, а в 1921 - до трех.
Баронесса не отсидела и этого - мадам, которой было уже за 50, соблазнила
Павла Кротова, начальника Костромской исправительной колонии, где она
"мотала срок". Вместе с Кротовым она бежит в Москву, где начинается новый
виток ее афер (снимаем шляпу перед этой женщиной, господа читатели, ей
Богу, она вызывает невольное уважение своей несгибаемостью - фраза "не
стареют душой ветераны" - это о таких, как она) - на угнанных автомобилях
Ольга Зельдовна-Григорьевна разъезжает по Москве и собирает пожертвования
в пользу голодающих. Но в начале 1923 года "московский период"
заканчивается - Кротов погибает в перестрелке, прикрывая ее бегство от
угрозыска, а схваченная позже баронесса заявляет, что начальник
Костромской колонии был сумасшедшим, - он, де, изнасиловал ее и против
воли увез в Москву, где втянул в свои преступные махинации... Баронессу
передали на поруки петроградским родственникам, живущим в Шувалове, вскоре
родственники пожалели о своем благородном поступке, обвинив 55-летнюю
"баронессу-генеральшу" в краже у них денег. 23 ноября 1924 года Ольга
Штейн была приговорена питерским судом к 1 году лишения свободы условно...
О дальнейшей ее судьбе - одни легенды и слухи. Одни рассказывают, что
"баронесса" вышла замуж за инвалида Красной Армии и еще в 30-х годах
торговала кислой капустой на Сенном рынке, другие - что она окончила свои
дни в ссылке на Дальнем Востоке, обучая новое поколение преступников
нелегкому ремеслу афериста... Вроде бы даже потом этой неординарной
женщине с удивительным запасом жизненной энергии поставили памятник на
могиле "воры в законе" - кто знает, как все было на самом деле...
Однако, вернемся в дореволюционный СанктПетербург - столицу Великой
Империи, чей преступный мир состоял, безусловно, далеко не только из более
или менее симпатичных особ женского пола. Как уже упоминалось выше, в
уголовной среде тогда складывалась четкая иерархия и специализация - были
воры-аристократы, выходившие на международную арену (в революционный
период все они эмигрировали за границу) и воры рангом пониже. К
ворам-аристократам относились прежде всего карманники-"марвихеры",
занимавшиеся кражами бумажников у солидных господ. В марвихере-аристократе
трудно было с первого взгляда угадать преступника, наоборот, они, как
правило, обладали весьма благообразной внешностью - выглядели, как врачи
или адвокаты. За несколько лет "работы" марвихер мог сколотить весьма
приличное состояние. В Петербурге в 80-х годах прошлого века гремело имя
знаменитого карманника Александра Макарова, по кличке Сашка-Пузан, который
начал свою карьеру с 11 лет - крал платки у прохожих. Через 6-7 лет работы
его авторитет в воровской среде поднялся на невиданную высоту, полиция
никак не могла его поймать, поскольку Пузан почти всех агентов знал в
лицо. Сгубила Макарова водка, он стал сильно пить и умер от скоротечной
чахотки в 23 года - на его похоронах присутствовал весь цвет питерской
воровской аристократии.
В начале 90-х годов прошлого столетия лидерство среди карманников
Питера отдавали Александру Хомякову, сыну отставного поручика, за что,
вероятно, и получившему кличку Сашка-Офицер. У Хомякова судя по всему
склонность к дисциплине и строгой субординации была заложена в генах - он
сумел организовать достаточно крупную шайку карманников со штаб-квартирой
в одном из питерских притонов. По утрам, после обязательного прочтения
газеты "Тираж" Хомяков, как настоящий "рулевой" отдавал распоряжения -
кому где работать. Кстати, вторая его кличка как раз и была - Сашка-Руль.
Судя по всему, успехи команды Хомякова сильно встревожили конкурентов -
его "заложили" полиции и в 1893 году суд приговорил Офицера к ссылке в
арестантские роты на 3 года. Через год Хомяков бежал - очень уж хотел
поквитаться с тем, кто его выдал, но - доносчик, похоже, оказался
пошустрее - в 1894 году Офицера нашли на Обводном канале у Сивковых ворот
с проломленной головой...
В эти же примерно годы "работали" в Питере супруги Требусы -
симпатичная жена кокетничала с прохожими на улице, а муж у размечтавшихся
господ шарил по карманам. Забавно, что при этом Аррон Хаймович Требус
умудрился ни разу не попасться в полицию, в отличии от своей супруги,
которую арестовывали трижды. В конце XIX века чета Требусов решила не
искушать больше судьбу и эмигрировала в Лондон, где занялась виноторговлей
и сдачей внаем меблированных комнат...
Известен также в своих кругах был и марвихер Григорий Штейнлов,
специализировавшийся на снятии с богатых прохожих драгоценностей и
эмигрировавший вовремя в Берлин.
Кстати, в мещанской питерской среде вор-карманник считался завидной
партией, для таких женихов многие добропорядочные родители невесты всегда
готовы были предоставить квартиры для убежища. Постепенно в Петербурге
сложилась целая система таких "блатных" квартир - в основном в районе
Лиговки и Сенной площади. Содержателей таких квартир называли "блатокаями"
и очень ценили в воровской среде.
Отдельную воровскую касту составили "шнифера" - воры, проникавшие
ночью в магазины и выносившие из них товары на большие суммы денег. К
"шниферам" примыкали "подводчики" - разработчики операций и приемщики
воровского товара. В 90-х годах XIX века в Петербурге одним из самых
известных шниферов был Гришка-Армянин, накопивший впоследствии достаточно
денег для открытия своих рыбных промыслов.
Квартирные воры делились на "громил" и "домушников". Вся разница
между этими двумя категориями заключалась в том, что "домушники" работали
поодиночке, реже - парами, а "громилы" сбивались в достаточно
многочисленные шайки.
Среди питерских "домушников" было довольно много "знаменитостей" в
конце прошлого столетия - на Васильевском острове промышляла "сладкая
парочка" Константин Тележкин и Александр Тестов. Тележкин устраивался в
богатые дома дворником и наводил потом Тестова на самые перспективные
квартиры, "производительность" у друзей была довольно высокой - 12
очищенных квартир за семь месяцев, - однажды удача им изменила, в одной
квартире их застукала полиция, преступники сначала было
забаррикадировались и приготовились к отчаянному сопротивлению, но потом
передумали, остыли, сдались и отправились в конце концов осваивать
Сибирь-матушку.
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20 21 22 23 24 25 26 27 28 29 30 31 32 33 34 35 36 37 38 39 40 41 42 43 44 45 46 47 48 49 50 51 52 53 54 55 56 57 58 59 60 61 62 63 64 65 66 67 68 69 70 71 72 73 74 75 76 77 78 79 80 81 82 83 84 85 86 87 88 89 90 91 92 93 94 95 96 97 98 99 100 101 102
1920 года баронесса Штейн "кидает" некоего гражданина Ашарда, пообещав
тому достать за его драгоценности муку, сахар и масло. Дшард, поняв, что
его надули, обращается в 29 отделение милиции на Петроградской стороне -
суд был скорым и беспощадным - трибунал приговорил ее к пожизненным
общественно-принудительным работам... Но в том же 1920 году по случаю
третьей годовщины Революции ей сократили срок до 5 лет, а в 1921 - до трех.
Баронесса не отсидела и этого - мадам, которой было уже за 50, соблазнила
Павла Кротова, начальника Костромской исправительной колонии, где она
"мотала срок". Вместе с Кротовым она бежит в Москву, где начинается новый
виток ее афер (снимаем шляпу перед этой женщиной, господа читатели, ей
Богу, она вызывает невольное уважение своей несгибаемостью - фраза "не
стареют душой ветераны" - это о таких, как она) - на угнанных автомобилях
Ольга Зельдовна-Григорьевна разъезжает по Москве и собирает пожертвования
в пользу голодающих. Но в начале 1923 года "московский период"
заканчивается - Кротов погибает в перестрелке, прикрывая ее бегство от
угрозыска, а схваченная позже баронесса заявляет, что начальник
Костромской колонии был сумасшедшим, - он, де, изнасиловал ее и против
воли увез в Москву, где втянул в свои преступные махинации... Баронессу
передали на поруки петроградским родственникам, живущим в Шувалове, вскоре
родственники пожалели о своем благородном поступке, обвинив 55-летнюю
"баронессу-генеральшу" в краже у них денег. 23 ноября 1924 года Ольга
Штейн была приговорена питерским судом к 1 году лишения свободы условно...
О дальнейшей ее судьбе - одни легенды и слухи. Одни рассказывают, что
"баронесса" вышла замуж за инвалида Красной Армии и еще в 30-х годах
торговала кислой капустой на Сенном рынке, другие - что она окончила свои
дни в ссылке на Дальнем Востоке, обучая новое поколение преступников
нелегкому ремеслу афериста... Вроде бы даже потом этой неординарной
женщине с удивительным запасом жизненной энергии поставили памятник на
могиле "воры в законе" - кто знает, как все было на самом деле...
Однако, вернемся в дореволюционный СанктПетербург - столицу Великой
Империи, чей преступный мир состоял, безусловно, далеко не только из более
или менее симпатичных особ женского пола. Как уже упоминалось выше, в
уголовной среде тогда складывалась четкая иерархия и специализация - были
воры-аристократы, выходившие на международную арену (в революционный
период все они эмигрировали за границу) и воры рангом пониже. К
ворам-аристократам относились прежде всего карманники-"марвихеры",
занимавшиеся кражами бумажников у солидных господ. В марвихере-аристократе
трудно было с первого взгляда угадать преступника, наоборот, они, как
правило, обладали весьма благообразной внешностью - выглядели, как врачи
или адвокаты. За несколько лет "работы" марвихер мог сколотить весьма
приличное состояние. В Петербурге в 80-х годах прошлого века гремело имя
знаменитого карманника Александра Макарова, по кличке Сашка-Пузан, который
начал свою карьеру с 11 лет - крал платки у прохожих. Через 6-7 лет работы
его авторитет в воровской среде поднялся на невиданную высоту, полиция
никак не могла его поймать, поскольку Пузан почти всех агентов знал в
лицо. Сгубила Макарова водка, он стал сильно пить и умер от скоротечной
чахотки в 23 года - на его похоронах присутствовал весь цвет питерской
воровской аристократии.
В начале 90-х годов прошлого столетия лидерство среди карманников
Питера отдавали Александру Хомякову, сыну отставного поручика, за что,
вероятно, и получившему кличку Сашка-Офицер. У Хомякова судя по всему
склонность к дисциплине и строгой субординации была заложена в генах - он
сумел организовать достаточно крупную шайку карманников со штаб-квартирой
в одном из питерских притонов. По утрам, после обязательного прочтения
газеты "Тираж" Хомяков, как настоящий "рулевой" отдавал распоряжения -
кому где работать. Кстати, вторая его кличка как раз и была - Сашка-Руль.
Судя по всему, успехи команды Хомякова сильно встревожили конкурентов -
его "заложили" полиции и в 1893 году суд приговорил Офицера к ссылке в
арестантские роты на 3 года. Через год Хомяков бежал - очень уж хотел
поквитаться с тем, кто его выдал, но - доносчик, похоже, оказался
пошустрее - в 1894 году Офицера нашли на Обводном канале у Сивковых ворот
с проломленной головой...
В эти же примерно годы "работали" в Питере супруги Требусы -
симпатичная жена кокетничала с прохожими на улице, а муж у размечтавшихся
господ шарил по карманам. Забавно, что при этом Аррон Хаймович Требус
умудрился ни разу не попасться в полицию, в отличии от своей супруги,
которую арестовывали трижды. В конце XIX века чета Требусов решила не
искушать больше судьбу и эмигрировала в Лондон, где занялась виноторговлей
и сдачей внаем меблированных комнат...
Известен также в своих кругах был и марвихер Григорий Штейнлов,
специализировавшийся на снятии с богатых прохожих драгоценностей и
эмигрировавший вовремя в Берлин.
Кстати, в мещанской питерской среде вор-карманник считался завидной
партией, для таких женихов многие добропорядочные родители невесты всегда
готовы были предоставить квартиры для убежища. Постепенно в Петербурге
сложилась целая система таких "блатных" квартир - в основном в районе
Лиговки и Сенной площади. Содержателей таких квартир называли "блатокаями"
и очень ценили в воровской среде.
Отдельную воровскую касту составили "шнифера" - воры, проникавшие
ночью в магазины и выносившие из них товары на большие суммы денег. К
"шниферам" примыкали "подводчики" - разработчики операций и приемщики
воровского товара. В 90-х годах XIX века в Петербурге одним из самых
известных шниферов был Гришка-Армянин, накопивший впоследствии достаточно
денег для открытия своих рыбных промыслов.
Квартирные воры делились на "громил" и "домушников". Вся разница
между этими двумя категориями заключалась в том, что "домушники" работали
поодиночке, реже - парами, а "громилы" сбивались в достаточно
многочисленные шайки.
Среди питерских "домушников" было довольно много "знаменитостей" в
конце прошлого столетия - на Васильевском острове промышляла "сладкая
парочка" Константин Тележкин и Александр Тестов. Тележкин устраивался в
богатые дома дворником и наводил потом Тестова на самые перспективные
квартиры, "производительность" у друзей была довольно высокой - 12
очищенных квартир за семь месяцев, - однажды удача им изменила, в одной
квартире их застукала полиция, преступники сначала было
забаррикадировались и приготовились к отчаянному сопротивлению, но потом
передумали, остыли, сдались и отправились в конце концов осваивать
Сибирь-матушку.
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20 21 22 23 24 25 26 27 28 29 30 31 32 33 34 35 36 37 38 39 40 41 42 43 44 45 46 47 48 49 50 51 52 53 54 55 56 57 58 59 60 61 62 63 64 65 66 67 68 69 70 71 72 73 74 75 76 77 78 79 80 81 82 83 84 85 86 87 88 89 90 91 92 93 94 95 96 97 98 99 100 101 102