- Лично я - против физической жестокости. Всегда есть другие методы.
Например, моих должников никто не пытает и не мучает, если они не могут
отдать долг, их просто доставляют в мое имение, где они отрабатывают то,
что задолжали. На селе рабочие руки - большой дефицит.
Я стал расспрашивать его об этом подробнее, но Карабас неожиданно
замкнулся, свернул беседу, и мы распрощались, договорившись о том, что
этот разговор будет не последним.
Все последующие встречи я возвращался к теме Карабасовского имения и
трудящихся там должников, но он особого энтузиазма не проявлял, пока
однажды, махнув рукой, не сказал в сердцах:
- Да что ты прицепился ко мне с этой фермой? Что да как... Поехали со
мной туда на выходные, сам все и увидишь!
Может быть, он сказал это погорячившись. Может быть, считая, что я
откажусь от поездки. Но я согласился. Правда, от момента его приглашения
до самой поездки прошло почти полтора месяца - то у него возникали срочные
дела, то барахлила машина, то еще что-то. Мне казалось, что Карабас сам не
рад тому, что меня пригласил, а время тянет, чтобы на ферме его все успели
привести в то состояние, когда безопасно было бы показать ее журналисту.
Наконец он позвонил мне в одну из пятниц:
- Завтра я еду на ферму. Поедешь? - Конечно!
- Я буду у твоего дома в шесть утра. На следующее утро вишневый
"мерседес" стоял у моего подъезда. Карабас сидел за рулем, на пассажирском
сиденье расположилась красивая женщина.
- Моя жена - Андрей, - представил он нас друг другу. Я спросил,
далеко ли нам ехать.
- Километров четыреста, часа за четыре доедем. - Это по нашим-то
дорогам? Карабас хмыкнул.
- Все ругают наши дороги, а ругать надо наши машины, - сказал он,
любовно поглаживая руль "мерседеса".
Мы отправились в путь. Когда проехали километров сто, Карабас
повернулся ко мне и предложил: - Ты ляг, поспи. - Да я не хочу...
- А ты все равно ляг, - и я понял, что он не хочет, чтобы я запомнил
дорогу. Машина поворачивала, петляла, негромко играл магнитофон...
- Просыпайтесь, подъезжаем, - потрясла меня за плечо супруга
Карабаса. Я сел.
Карабас обернулся ко мне, потом высунул руку из окна и довольным
голосом сказал:
- Кому принадлежат эти поля и леса? - и ответил сам себе: - Маркизу
Карабасу! А вот и мое имение.
Имение Карабаса представляло собой хутор, стоящий на небольшой
возвышенности. Очень большой дом, служебные постройки, баня, сад и
просторный загон для скота. Вокруг дома проложена толстая стальная
проволока, к которой цепями были пристегнуты два огромных волкодава.
Волкодавам это позволяло ходить вокруг всего хутора. Перед домом стоял
небольшой красный трактор.
Из избы вышли четверо мужчин, трое помоложе, а один - седой и
колченогий.
- Батюшки, приехали! А мы уж и не ждали! Радость-то какая! -
запричитал колченогий. В бурных проявлениях его "радости" чувствовались
фальшь и испуг.
- Режь барана, - коротко бросил Карабас, проходя в избу. Молодые в
это время удерживали рычащих волкодавов.
- Барашка-то нетрудно, сей момент, но, может быть, и не надо? Вечером
Иван лося подстрелил, сейчас котлеток навертим, печеночки поджарим? А?
Баньку, баньку-то истопить? - суетился колченогий.
Карабас вопросительно глянул на меня и сказал: - Бани не надо,
времени мало. А лося готовьте. Браконьерите?
- Так, а что же, браконьерим? Он на нашей земле был. Иван его у самой
избы завалил...
Все увиденное и услышанное живо напоминало кадры из какого-то
полузабытого кинофильма - "барин приехал"!
Изба была большой - как бы две просторные горницы, в одной - три
кровати, в другой - пять. Чувствовалось, что женщин в избе практически не
бывает, вроде бы и чисто, а нет того уюта, который создают за полчаса
женские руки...
- Ну вот, располагайся, - сказал Карабас, садясь за стол. - Это мое
имение. И все вокруг - докуда глаз хватает - моя земля. Фермерское
хозяйство.
- А эти люди... Это и есть должники? - Нет, это мои постоянные
работники. Хромой-то, кстати, раньше оперным певцом был, пока ему ноги не
перебили... Его туг ходить заново учили, от алкоголизма вылечили... А
Ваня, который лося подстрелил, он раньше в Питере ночным "шашлычником"
работал, знаешь, на улицах стоят такие? Вот и он стоял так, пока однажды
"одного человека" собачиной не накормил. Тот шашлык дожевал и за будку по
нужде завернул - а там собачья шкура лежит... Теперь вот Ваня здесь...
- А какие работы выполняют должники? Они ведь люди городские, к
сельскому труду не привыкшие...
- Простейшие навыки они здесь получают быстро. Уход за скотом,
вскапывание грядок - ничего сложного.
- Родные, близкие их не беспокоятся, не ищут? - Они, как правило,
предупреждают родственников. Перед ними выбор невеликий - либо продавать
все имущество, либо поработать здесь. - Бежать отсюда не пробовали? - Это
невозможно. Отсюда не убежишь. - А в милицию никто не обращался? - Мы с
этим не сталкивались. - Ну а каков сам механизм списывания долга? Сколько
должник может отработать в месяц? - Долларов 30-40. Смотря как работает. -
Тридцать-сорок?! А если долг большой, ему что, всю жизнь здесь
горбатиться?
- Так и должники-то кто? Спекулянты мелкие, матрешечники, фарца
разная... Ты думаешь, у них долги большие? У кого сотня баксов, у кого
двести. А те у кого долги большие, у них всегда можно натурой долг взять.
Да и зачем же бизнесмена от бизнеса надолго отрывать? Он перестанет
бизнесменом быть. Другое дело, привезти его сюда для краткосрочной
изоляции, так у нас для этого своя темница есть, тюрьма подземная,
зинданчик. Пойдем покажу...
Карабас откинул люк в полу - вниз уходила деревянная лестница. -
Залезай, посмотри... Я начал спускаться. Погреб был довольно глубоким, по
крайней мере я мог в нем выпрямиться, не боясь удариться головой.
Оглядеться не успел - Карабас захлопнул люк, и я остался в полной темноте.
Стало как-то холодно и, если честно, страшно. В голову полезли разные
нехорошие мысли. Но я успокаивал себя тем, что, видимо, Карабас решил
пошутить. Пошутит и перестанет... Стал ощупывать руками стены погреба. В
одном углу наткнулся на деревянный топчан. Провел рукой по стене - звякнул
металл. В стену, обшитую досками, была вбита цепь, заканчивающаяся
металлическим ошейником...
Люк наверху открылся, и показалось довольное лицо Карабаса. - Ну как,
проникся?
- Проникся... А где же сами должники-то? Сейчас есть кто-нибудь?
Карабас огорченно вздохнул и развел руками: - Сейчас, как назло, нет
никого.
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20 21 22 23 24 25 26 27 28 29 30 31 32 33 34 35 36 37 38 39 40 41 42 43 44 45 46 47 48 49 50 51 52 53 54 55 56 57 58 59 60 61 62 63 64 65 66 67 68 69 70 71 72 73 74 75 76 77 78 79 80 81 82 83 84 85 86 87 88 89 90 91 92 93 94 95 96 97 98 99 100 101 102