Но она мне верна. Случались в мой жизни,
конечно, и встречи с красивыми женщинами. Я, естественно, был не такой,
как сейчас. Я ведь всю жизнь не пил, не курил, не кололся...
Те, кто знал меня в молодости, смогли бы узнать сейчас только по
глазам...
На Колыме за восемь лет я ни разу спирта не выпил. Я был под
Верхоянском - Оймякон, мы там вольфрам добывали. Температура - минус 70
градусов, а нас все равно выводили на работы, хотя после 50 градусов
запрещено было. И всем давали по 100 граммов спирта. Я и его не выпивал.
Но и своим блатным собратьям не отдавал - делил по глоточку на 25 человек
в бригаде.
Даже сейчас, когда я уже лежал бальной, ко мне приходили советоваться
- хотя бы вот по поводу приезда тех же чеченцев, которые хотели отнять у
нас биржу и качать миллионы к себе в Грозный. Когда их человек сто
приехало на разборки, в Шестом управлении четверо суток не спали. А чего
не спали? Их брать нужно было на вокзале прямо, с оружием и с пулеметами,
кстати говоря. Советовал я там кое-что... А ведь могло их и не четверо
раненых уехать... Стараемся как-то, чтобы крови меньше лилось.
Ты знаешь, я обречен. Рак обоих легких - и врачи от меня не скрывают,
да я и сам по снимкам вижу. Мне осталось месяц-полтора от силы. Но я готов
- Бог дал. Бог взял. Я пропив такого, как с отцом - Бог дал, а какой-то
негодяй взял...
Жаль, конечно, что жизнь получилась такая, готовился-то я в своей
семье к другому. Если бы меня тогда, в 1947-м, за молоко не посадили -
может быть, и стал бы художником. Я живопись очень люблю, особенно
фламандцев... Ну а если бы сейчас предложили еще одну жизнь прожить -
наверное, в милиции бы работал. И был бы на месте Крамарова - не меньше. Я
ведь наш мир досконально знаю. Польза бы от меня была громадная...
ПРОЩАЛЬНОЕ ПИСЬМО
После нашей встречи Горбатый прожил месяцев девять. Месяца за четыре
до смерти он прислал мне письмо, которое я привожу почти полностью, убрав
из него лишь некоторые имена по причинам, которые, я надеюсь, будут
понятны читателям. "Добрый день!
Давно хотел написать Вам, но после Вашей публикации в газете статьи
обо мне стало очень трудно отправлять письма. Видно кто-то чего-то боится.
Обо мне Вы написали все правильно, за исключением того, что наговорили Вам
милиционеры. Я, например, никогда не вкладывал деньги в конкурсы красоты и
в фирму "Экобалт", это такая чуть, что и не придумать специально. То есть
я знал, конечно, что там есть эти девушки, но даже никогда их в глаза не
видел (все это придумано неким Самойловым, заместителем начальника Пятого
подотдела, с тем что он говорит вам, надо быть очень осторожным, уж
поверьте мне). Красавиц финансировал некий Павел Григорьевич, бывший
ученый секретарь Абалкина. Он хороший финансист, но имел и имеет уйму
врагов - то ли от большого ума, то ли еще отчего. Недавно он вернулся из
Англии, и вот вам результат - месяц назад его арестовали, и сейчас он
сидит в КГБ, там, где до больницы сидел и я. Жаль Павла Григорьевича,
очень жаль.
...Они Вам сказали, что из под меня посадили двадцать пять человек -
это полная ложь. Я знаю не более пяти человек, и то, никогда не совершал с
ними преступлений.
... А что касается тех ваз, то я купил их, не зная, что они краденые.
Но как только мне сказали об этом, я постарался, чтобы их вернули.
Остальное все придумывается за то, что я не согласился оговорить двух
заслуженных офицеров из ГУВД. Это не пустые слова. Я хорошо и многих знаю
в КГБ, и не я, а они искали со мной встречи. Телефоны и адреса я сохраню в
надежном месте...
...Несколько слов хотел добавить о бывшем шофере Ленина Гиле Степане
Казимировиче. До переезда правительства в Москву он жил в семье моих
родителей и был крестным отцом моей мамы.
Любя мою маму, он доверил ей свои дневники, которые после ее смерти
10 ноября 1979 г. достались мне. Я читал их весьма бегло, потому что в те
времена мало кто интересовался политикой, как сейчас. Дневники целы, целы
и письма тети Наташи, супруги Степана Казимировича. У них был еще приемный
сын, бывший беспризорник, которого привел им Ленин и которого они
воспитывали в память о Владимире Ильиче. Знаю, что он работал в охране
Кремля, пока у Гиля не начались неприятности со Сталиным. Гиль отказался
его возить после того, как Сталин без его ведома перередактировал его
книгу "Шесть лет с Лениным". Спас Гиля Вышинский - он взял его к себе. Со
слов Гиля я знаю очень много - от текста предсмертной записки Орджоникидзе
и до таких вещей, которые до сих пор никто не знает. Да, честно говоря,
нет желания и сил много писать. Мне уже четыре раза отказали в изменении
меры пресечения. Зам. прокурора города Большаков давал слово меня
освободить под подписку о невыезде. И слова своего не сдержал. Диву
даешься - и это прокурор... Я-то всегда держу свои слова. Сейчас в
Дзержинском суде врачи больницы ходатайствуют об изменении меры
пресечения. Все зависит от председателя суда (если суд независим, в чем я
лично сомневаюсь)...
...Если можете, помогите. Я ничего не обещаю, но останусь
признательным. С уважением Алексеев Юрий Васильевич".
Горбатого так и не освободили, и он умер в тюрьме, потому что
сотрудники милиции опасались, что он подкупил врачей и преувеличивал
серьезность своей болезни. Кроме того, по данным милиции. Горбатый также
грозил убить руководителя предварительного следствия. Этот факт Горбатый
косвенно признавал в моем присутствии, сказав: "Ну, погорячился я с той
малявой. Никто ее всерьез убивать не хотел. Я в тот же день отправил
письмо, чтобы ничего такого не случилось".
Похороны Горбатого прошли пышно. К его могиле съехались все "сливки"
преступного мира Петербурга и даже те, которых сам Горбатый глубоко
презирал...
Наверное, было бы просто нечестно не предупредить читателей о
следующем: не стоит воспринимать изложенную выше информацию о ворах как
полную и абсолютную истину в последней инстанции. Недавно мне довелось
беседовать с умнейшим специалистом из одного секретного подразделения МВД.
Он занимается исследованием мира воров более четырнадцати лет. Так вот, он
сказал следующее: "Дай Бог, если я хотя бы на одну треть начал только
сейчас понимать суть этого явления. Людей, которые хоть что-то реально
понимают в мире воров, - единицы..."
Я думаю, эти слова справедливы. Настоящие воры тщательно оберегают
свои секреты. В их мире люди и понятия - постоянные перевертыши, как в
детской игре: "да" и "нет" не говорить, "черное" и "белое" не называть.
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20 21 22 23 24 25 26 27 28 29 30 31 32 33 34 35 36 37 38 39 40 41 42 43 44 45 46 47 48 49 50 51 52 53 54 55 56 57 58 59 60 61 62 63 64 65 66 67 68 69 70 71 72 73 74 75 76 77 78 79 80 81 82 83 84 85 86 87 88 89 90 91 92 93 94 95 96 97 98 99 100 101 102
конечно, и встречи с красивыми женщинами. Я, естественно, был не такой,
как сейчас. Я ведь всю жизнь не пил, не курил, не кололся...
Те, кто знал меня в молодости, смогли бы узнать сейчас только по
глазам...
На Колыме за восемь лет я ни разу спирта не выпил. Я был под
Верхоянском - Оймякон, мы там вольфрам добывали. Температура - минус 70
градусов, а нас все равно выводили на работы, хотя после 50 градусов
запрещено было. И всем давали по 100 граммов спирта. Я и его не выпивал.
Но и своим блатным собратьям не отдавал - делил по глоточку на 25 человек
в бригаде.
Даже сейчас, когда я уже лежал бальной, ко мне приходили советоваться
- хотя бы вот по поводу приезда тех же чеченцев, которые хотели отнять у
нас биржу и качать миллионы к себе в Грозный. Когда их человек сто
приехало на разборки, в Шестом управлении четверо суток не спали. А чего
не спали? Их брать нужно было на вокзале прямо, с оружием и с пулеметами,
кстати говоря. Советовал я там кое-что... А ведь могло их и не четверо
раненых уехать... Стараемся как-то, чтобы крови меньше лилось.
Ты знаешь, я обречен. Рак обоих легких - и врачи от меня не скрывают,
да я и сам по снимкам вижу. Мне осталось месяц-полтора от силы. Но я готов
- Бог дал. Бог взял. Я пропив такого, как с отцом - Бог дал, а какой-то
негодяй взял...
Жаль, конечно, что жизнь получилась такая, готовился-то я в своей
семье к другому. Если бы меня тогда, в 1947-м, за молоко не посадили -
может быть, и стал бы художником. Я живопись очень люблю, особенно
фламандцев... Ну а если бы сейчас предложили еще одну жизнь прожить -
наверное, в милиции бы работал. И был бы на месте Крамарова - не меньше. Я
ведь наш мир досконально знаю. Польза бы от меня была громадная...
ПРОЩАЛЬНОЕ ПИСЬМО
После нашей встречи Горбатый прожил месяцев девять. Месяца за четыре
до смерти он прислал мне письмо, которое я привожу почти полностью, убрав
из него лишь некоторые имена по причинам, которые, я надеюсь, будут
понятны читателям. "Добрый день!
Давно хотел написать Вам, но после Вашей публикации в газете статьи
обо мне стало очень трудно отправлять письма. Видно кто-то чего-то боится.
Обо мне Вы написали все правильно, за исключением того, что наговорили Вам
милиционеры. Я, например, никогда не вкладывал деньги в конкурсы красоты и
в фирму "Экобалт", это такая чуть, что и не придумать специально. То есть
я знал, конечно, что там есть эти девушки, но даже никогда их в глаза не
видел (все это придумано неким Самойловым, заместителем начальника Пятого
подотдела, с тем что он говорит вам, надо быть очень осторожным, уж
поверьте мне). Красавиц финансировал некий Павел Григорьевич, бывший
ученый секретарь Абалкина. Он хороший финансист, но имел и имеет уйму
врагов - то ли от большого ума, то ли еще отчего. Недавно он вернулся из
Англии, и вот вам результат - месяц назад его арестовали, и сейчас он
сидит в КГБ, там, где до больницы сидел и я. Жаль Павла Григорьевича,
очень жаль.
...Они Вам сказали, что из под меня посадили двадцать пять человек -
это полная ложь. Я знаю не более пяти человек, и то, никогда не совершал с
ними преступлений.
... А что касается тех ваз, то я купил их, не зная, что они краденые.
Но как только мне сказали об этом, я постарался, чтобы их вернули.
Остальное все придумывается за то, что я не согласился оговорить двух
заслуженных офицеров из ГУВД. Это не пустые слова. Я хорошо и многих знаю
в КГБ, и не я, а они искали со мной встречи. Телефоны и адреса я сохраню в
надежном месте...
...Несколько слов хотел добавить о бывшем шофере Ленина Гиле Степане
Казимировиче. До переезда правительства в Москву он жил в семье моих
родителей и был крестным отцом моей мамы.
Любя мою маму, он доверил ей свои дневники, которые после ее смерти
10 ноября 1979 г. достались мне. Я читал их весьма бегло, потому что в те
времена мало кто интересовался политикой, как сейчас. Дневники целы, целы
и письма тети Наташи, супруги Степана Казимировича. У них был еще приемный
сын, бывший беспризорник, которого привел им Ленин и которого они
воспитывали в память о Владимире Ильиче. Знаю, что он работал в охране
Кремля, пока у Гиля не начались неприятности со Сталиным. Гиль отказался
его возить после того, как Сталин без его ведома перередактировал его
книгу "Шесть лет с Лениным". Спас Гиля Вышинский - он взял его к себе. Со
слов Гиля я знаю очень много - от текста предсмертной записки Орджоникидзе
и до таких вещей, которые до сих пор никто не знает. Да, честно говоря,
нет желания и сил много писать. Мне уже четыре раза отказали в изменении
меры пресечения. Зам. прокурора города Большаков давал слово меня
освободить под подписку о невыезде. И слова своего не сдержал. Диву
даешься - и это прокурор... Я-то всегда держу свои слова. Сейчас в
Дзержинском суде врачи больницы ходатайствуют об изменении меры
пресечения. Все зависит от председателя суда (если суд независим, в чем я
лично сомневаюсь)...
...Если можете, помогите. Я ничего не обещаю, но останусь
признательным. С уважением Алексеев Юрий Васильевич".
Горбатого так и не освободили, и он умер в тюрьме, потому что
сотрудники милиции опасались, что он подкупил врачей и преувеличивал
серьезность своей болезни. Кроме того, по данным милиции. Горбатый также
грозил убить руководителя предварительного следствия. Этот факт Горбатый
косвенно признавал в моем присутствии, сказав: "Ну, погорячился я с той
малявой. Никто ее всерьез убивать не хотел. Я в тот же день отправил
письмо, чтобы ничего такого не случилось".
Похороны Горбатого прошли пышно. К его могиле съехались все "сливки"
преступного мира Петербурга и даже те, которых сам Горбатый глубоко
презирал...
Наверное, было бы просто нечестно не предупредить читателей о
следующем: не стоит воспринимать изложенную выше информацию о ворах как
полную и абсолютную истину в последней инстанции. Недавно мне довелось
беседовать с умнейшим специалистом из одного секретного подразделения МВД.
Он занимается исследованием мира воров более четырнадцати лет. Так вот, он
сказал следующее: "Дай Бог, если я хотя бы на одну треть начал только
сейчас понимать суть этого явления. Людей, которые хоть что-то реально
понимают в мире воров, - единицы..."
Я думаю, эти слова справедливы. Настоящие воры тщательно оберегают
свои секреты. В их мире люди и понятия - постоянные перевертыши, как в
детской игре: "да" и "нет" не говорить, "черное" и "белое" не называть.
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20 21 22 23 24 25 26 27 28 29 30 31 32 33 34 35 36 37 38 39 40 41 42 43 44 45 46 47 48 49 50 51 52 53 54 55 56 57 58 59 60 61 62 63 64 65 66 67 68 69 70 71 72 73 74 75 76 77 78 79 80 81 82 83 84 85 86 87 88 89 90 91 92 93 94 95 96 97 98 99 100 101 102