Остальные ждут решения суда. Только суд может решить:
заключать человека Под стражу или нет. В вашей стране царит... -
пакистанец делает паузу и с удовольствием выговаривает выученные,
вероятно, в "Крестах" слова: - Правовой беспредел!
Ясно одно: в предъявленных обвинениях ни зарубежные гости, ни наши
блюстители порядка сознаваться не намерены даже в сугубо частной беседе.
Хотя на первый взгляд все они относятся к своим бедам чересчур спокойно и
рассудительно - такое впечатление, что все они чувствуют себя проигравшими
в той игре, правила которой они знали заранее.
ОРБ - РУОП здесь поминают с легким матерком. Оно и понятно: коллеги
позаботились в свое время, чтобы некоторые из арестантов очутились здесь.
Нам показалось, что, если бы это сделала прокуратура, арестантам было бы
чуточку легче.
- Вы тоже хороши, - угрюмо бросает оперативник из района. - Напишете
что-нибудь про когонибудь, а нас потом вызывают на ковер: так мол и так, у
нас тут творится такой беспредел, что в газетах уже пишут - прямо по
именам называют главарей. Надо их, значит, упаковать. Вперед, за дело!
Опер всегда крайний, всегда виноват.
Интересно, что, несмотря на стопроцентную "невиновность", все четверо
свято убеждены: на одну честную милицейскую зарплату содержать семью по
нынешним временам невозможно. Охранник вновь поминает систему и начальство
недобрым словом.
- Ты сидишь сутками, как проклятый, не знаешь, уйдешь домой живым или
нет с этого поста, а львиную долю процентов с оплаты получает РУВД. Разве
это справедливо? Приходится крутиться.
Выясняется, что у одного - трое детей, у другого - двое...
Практически оставлены без средств к существованию. Винить в этом можно
кого и что угодно: ОРБ, прокуратуру, начальство, систему... Наконец, самих
себя. Беседа заканчивается на характерной ноте.
- Вот погодите, - уверенно говорит охранник - будет очередной
переворот, и вы сядете сюда, к нам. Что ж, от сумы да от тюрьмы, как
говорится...
ЧАС ОБОРОТНЯ
Мы живем в такой стране, где, кажется, никого и ничем уже удивить
нельзя. Устали люди удивляться и возмущаться. Скандалы происходят каждую
неделю на самых высоких уровнях. Реакция общества на новые разоблачения и
срывание масок сейчас напоминает реакцию на удары долго избиваемого
человека - отупев от боли, он уже даже не вскрикивает и не пытается
защищаться.
В 1993-м в Петербурге к уголовной ответственности было привлечено
около 150 сотрудников правоохранительных органов. В любой нормальной
стране это вызвало бы бурю. У нас все тихо.
Разные высокие начальники из правоохранительной системы открыто
начинают муссировать вопрос о том, что мафия может на определенном этапе
стать союзницей милиции в борьбе, например, с уличной преступностью.
Вновь обсуждается всерьез тезис о том, что, ввиду малоэффективности
прямой борьбы с организованной преступностью, нужно "управлять" ею
изнутри, регулировать направления ее деятельности и стравливать
группировки между собой.
После убийства одного из крупнейших московских авторитетов Отари
Квантришвили в апреле 1994 г. один из хорошо информированных столичных
источников осторожно намекнул нам:
- Не удивлюсь, если Отари убрали люди при погонах. Удивлюсь, если
выяснится, что это не так...
Голословные обвинения? Возможно. Но вот слова другого источника,
питерского бандита, ездившего летом 1994 г. в Москву на какие-то разборки.
За чашкой кофе в "Астории" он сказал:
- В Москве уже совсем все головой поехали. Там на разборки
генерал-майоры стали ездить - прямо в форме. Решают вопросы. Ты веришь,
нет - я в первый раз себя почувствовал таким маленьким и глупым...
Лихое наступило времечко - время оборотней. Причем оборотней двойных
и тройных - давно ли на каждом бандитском сходняке орали, что плохой
бандит, мол, все лучше, чем хороший мент? Тем более что хороший мент - это
мертвый мент... А теперь уже никого из верхушки бандитской братвы Питера
не удивляет то, что, оказывается, братишек из конкурирующей или оборзевшей
дружественной группировки можно тихо и чисто сдать этим самым ментам -
неважно каким, плохим или хорошим. А потом поцокать на сходняке
сочувственно и горестно, повздыхать, поохать: "Эх, каких ребят не
уберегли. Как же их так - с поличным-то. Да еще и с оружием..."
А кое-кто и вообще сам в тюрьму садится - пересидеть смутное время
кровавого кошмара: вы, мол, там на воле воюйте, убивайте друг друга, а мы
тут, за решеточкой, за дверями железными - тихо и богобоязненно. Тем
более, что из тюрьмы все вопросы решаются ничуть не менее оперативно, чем
на воле.
Может быть, кто-то возразит, скажет, что нынешние бандиты просто
вынуждены выкидывать такие финты, поскольку окружены со всех сторон
врагами, а между своими они - честные... Кто-то скажет, что и те, кто ушел
с высоких милицейских должностей в некие коммерческие структуры, - тоже
совершили честный поступок и строят теперь новую Россию -
капиталистическую, причем такими же чистыми руками, как до этого
социалистическую. Может быть. Всякое бывало в России, и никто уже ничему
не удивляется.
Но вот вам, уважаемые читатели, еще одна история-загадка, разгадки на
которую нет. Пока. А может быть, и никогда не будет. Да и не столь она
важна - разгадка, потому что давным-давно восточные мудрецы тонко
подметили, что вопрос иногда бывает гораздо важнее ответа.
Жил да был в Питере (да и сейчас живет, правда, в "Крестах") Нягин
Сергей Николаевич и занимал он некий пост в известном всем "синдикате"
господина Малышева. В свое время господин Нягин делал дела еще с
господином Владимировым, памятным широкой публике по печально известному
делу фирмы "Планета".
Узнал однажды Сергей Николаевич, что в поселке Горелово, где он,
кстати, был прописан, осетины открыли кафе. Рассердился Сергей Николаевич
на них за то, что не платят они долю малую. И пришел он к осетинам и
разговаривал с ними, и сказал: "Господь велел делиться". Не сказать, чтобы
осетины сильно обрадовались визиту господина Нягина, но не признать его
правоту они не могли - действительно, говорил Спаситель такие мудрые
слова.
И стали осетины платить господину Нягину дань. Собирать ее было
удобно, потому что дом Сергея Николаевича стоял как раз рядом с кафе.
Просто сказка сказывается, да не просто "дела делаются" - перестали
платить осетины. Не поверили в защиту нягинскую. И стали на них с
удивительной периодичностью - через трое суток - наезжать какие-то
молодцы, бить хозяев и выносить из кафе все, что понравится.
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20 21 22 23 24 25 26 27 28 29 30 31 32 33 34 35 36 37 38 39 40 41 42 43 44 45 46 47 48 49 50 51 52 53 54 55 56 57 58 59 60 61 62 63 64 65 66 67 68 69 70 71 72 73 74 75 76 77 78 79 80 81 82 83 84 85 86 87 88 89 90 91 92 93 94 95 96 97 98 99 100 101 102
заключать человека Под стражу или нет. В вашей стране царит... -
пакистанец делает паузу и с удовольствием выговаривает выученные,
вероятно, в "Крестах" слова: - Правовой беспредел!
Ясно одно: в предъявленных обвинениях ни зарубежные гости, ни наши
блюстители порядка сознаваться не намерены даже в сугубо частной беседе.
Хотя на первый взгляд все они относятся к своим бедам чересчур спокойно и
рассудительно - такое впечатление, что все они чувствуют себя проигравшими
в той игре, правила которой они знали заранее.
ОРБ - РУОП здесь поминают с легким матерком. Оно и понятно: коллеги
позаботились в свое время, чтобы некоторые из арестантов очутились здесь.
Нам показалось, что, если бы это сделала прокуратура, арестантам было бы
чуточку легче.
- Вы тоже хороши, - угрюмо бросает оперативник из района. - Напишете
что-нибудь про когонибудь, а нас потом вызывают на ковер: так мол и так, у
нас тут творится такой беспредел, что в газетах уже пишут - прямо по
именам называют главарей. Надо их, значит, упаковать. Вперед, за дело!
Опер всегда крайний, всегда виноват.
Интересно, что, несмотря на стопроцентную "невиновность", все четверо
свято убеждены: на одну честную милицейскую зарплату содержать семью по
нынешним временам невозможно. Охранник вновь поминает систему и начальство
недобрым словом.
- Ты сидишь сутками, как проклятый, не знаешь, уйдешь домой живым или
нет с этого поста, а львиную долю процентов с оплаты получает РУВД. Разве
это справедливо? Приходится крутиться.
Выясняется, что у одного - трое детей, у другого - двое...
Практически оставлены без средств к существованию. Винить в этом можно
кого и что угодно: ОРБ, прокуратуру, начальство, систему... Наконец, самих
себя. Беседа заканчивается на характерной ноте.
- Вот погодите, - уверенно говорит охранник - будет очередной
переворот, и вы сядете сюда, к нам. Что ж, от сумы да от тюрьмы, как
говорится...
ЧАС ОБОРОТНЯ
Мы живем в такой стране, где, кажется, никого и ничем уже удивить
нельзя. Устали люди удивляться и возмущаться. Скандалы происходят каждую
неделю на самых высоких уровнях. Реакция общества на новые разоблачения и
срывание масок сейчас напоминает реакцию на удары долго избиваемого
человека - отупев от боли, он уже даже не вскрикивает и не пытается
защищаться.
В 1993-м в Петербурге к уголовной ответственности было привлечено
около 150 сотрудников правоохранительных органов. В любой нормальной
стране это вызвало бы бурю. У нас все тихо.
Разные высокие начальники из правоохранительной системы открыто
начинают муссировать вопрос о том, что мафия может на определенном этапе
стать союзницей милиции в борьбе, например, с уличной преступностью.
Вновь обсуждается всерьез тезис о том, что, ввиду малоэффективности
прямой борьбы с организованной преступностью, нужно "управлять" ею
изнутри, регулировать направления ее деятельности и стравливать
группировки между собой.
После убийства одного из крупнейших московских авторитетов Отари
Квантришвили в апреле 1994 г. один из хорошо информированных столичных
источников осторожно намекнул нам:
- Не удивлюсь, если Отари убрали люди при погонах. Удивлюсь, если
выяснится, что это не так...
Голословные обвинения? Возможно. Но вот слова другого источника,
питерского бандита, ездившего летом 1994 г. в Москву на какие-то разборки.
За чашкой кофе в "Астории" он сказал:
- В Москве уже совсем все головой поехали. Там на разборки
генерал-майоры стали ездить - прямо в форме. Решают вопросы. Ты веришь,
нет - я в первый раз себя почувствовал таким маленьким и глупым...
Лихое наступило времечко - время оборотней. Причем оборотней двойных
и тройных - давно ли на каждом бандитском сходняке орали, что плохой
бандит, мол, все лучше, чем хороший мент? Тем более что хороший мент - это
мертвый мент... А теперь уже никого из верхушки бандитской братвы Питера
не удивляет то, что, оказывается, братишек из конкурирующей или оборзевшей
дружественной группировки можно тихо и чисто сдать этим самым ментам -
неважно каким, плохим или хорошим. А потом поцокать на сходняке
сочувственно и горестно, повздыхать, поохать: "Эх, каких ребят не
уберегли. Как же их так - с поличным-то. Да еще и с оружием..."
А кое-кто и вообще сам в тюрьму садится - пересидеть смутное время
кровавого кошмара: вы, мол, там на воле воюйте, убивайте друг друга, а мы
тут, за решеточкой, за дверями железными - тихо и богобоязненно. Тем
более, что из тюрьмы все вопросы решаются ничуть не менее оперативно, чем
на воле.
Может быть, кто-то возразит, скажет, что нынешние бандиты просто
вынуждены выкидывать такие финты, поскольку окружены со всех сторон
врагами, а между своими они - честные... Кто-то скажет, что и те, кто ушел
с высоких милицейских должностей в некие коммерческие структуры, - тоже
совершили честный поступок и строят теперь новую Россию -
капиталистическую, причем такими же чистыми руками, как до этого
социалистическую. Может быть. Всякое бывало в России, и никто уже ничему
не удивляется.
Но вот вам, уважаемые читатели, еще одна история-загадка, разгадки на
которую нет. Пока. А может быть, и никогда не будет. Да и не столь она
важна - разгадка, потому что давным-давно восточные мудрецы тонко
подметили, что вопрос иногда бывает гораздо важнее ответа.
Жил да был в Питере (да и сейчас живет, правда, в "Крестах") Нягин
Сергей Николаевич и занимал он некий пост в известном всем "синдикате"
господина Малышева. В свое время господин Нягин делал дела еще с
господином Владимировым, памятным широкой публике по печально известному
делу фирмы "Планета".
Узнал однажды Сергей Николаевич, что в поселке Горелово, где он,
кстати, был прописан, осетины открыли кафе. Рассердился Сергей Николаевич
на них за то, что не платят они долю малую. И пришел он к осетинам и
разговаривал с ними, и сказал: "Господь велел делиться". Не сказать, чтобы
осетины сильно обрадовались визиту господина Нягина, но не признать его
правоту они не могли - действительно, говорил Спаситель такие мудрые
слова.
И стали осетины платить господину Нягину дань. Собирать ее было
удобно, потому что дом Сергея Николаевича стоял как раз рядом с кафе.
Просто сказка сказывается, да не просто "дела делаются" - перестали
платить осетины. Не поверили в защиту нягинскую. И стали на них с
удивительной периодичностью - через трое суток - наезжать какие-то
молодцы, бить хозяев и выносить из кафе все, что понравится.
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20 21 22 23 24 25 26 27 28 29 30 31 32 33 34 35 36 37 38 39 40 41 42 43 44 45 46 47 48 49 50 51 52 53 54 55 56 57 58 59 60 61 62 63 64 65 66 67 68 69 70 71 72 73 74 75 76 77 78 79 80 81 82 83 84 85 86 87 88 89 90 91 92 93 94 95 96 97 98 99 100 101 102