1
сентября Пантелеев в одиночку раздевает на улице Толмачева у клуба
"Сплензид-Палас" супружескую чету Николаевых. В эту же ночь в перестрелке
с конным отрядом милиции товарища Никитина погиб правая рука Леньки -
Белов.
О Пантелееве постепенно начинают ходить по городу романтические
легенды - дескать, Ленька грабит исключительно буржуев, скопивших свои
богатства за счет обмана и эксплуатации трудового народа. Образ Леньки
рисуется в этаких героических тонах - смелый, аккуратный, благородный с
дамами. К Леньке прочно прилипает кличка - Фартовый. Пантелеев и сам очень
стремился походить на "благородного разбойника" - старался франтовато
одеваться, манерничал и "гнал понты" на публике. 4 сентября в полдень
Пантелеев и Гавриков остановили на углу Морской и Почтамтского переулка
артельщика пожарного телеграфа Мануйлова, переносившего чемодан с деньгами
- (снова чья-то блестящая "наводка" - как-то не верится, что ношение
чемоданов с деньгами по улицам нашего города в те времена было
распространенным явлением...) После удачного дела бандиты решили обновить
свой гардеробчик и направились в магазин на углу Невского и Желябова
выбрать себе новую обувь. И - надо же такому случиться, - с теми же
намерениями в магазин зашел начальник 3-го отделения милиции товарищ
Барзай, который узнал Леньку. Началась пальба, Барзай был убит, но этот
день, так хорошо начавшийся для Леньки, испортился окончательно.
Неподалеку оказалась довольно большая группа чекистов (среди которых был,
кстати, наш с Вами, Уважаемый читатель, старый знакомый - Иван Бодунов).
После ожесточенной перестрелки бандитов удалось захватить живыми...
Началось следствие, которое не было слишком долгим - уже в начале
ноября дело было передано в суд. 11 ноября питерские газеты вышли с
первыми отчетами о судебном заседании, но... в это время Пантелеев был уже
на свободе. Ему помог бежать не фанатик-эсер, как это изображалось в
фильме "Рожденные революцией", а специально внедренный питерскими
бандитами в тюрьму человек. В ночь с Юна II ноября 1922 года во всей
тюрьме вдруг погасло электричество. Пантелеев, Гавриков, Рейнтон
(Сашка-Пан) и Лысенков (Мишка Корявый) вышли из камер и спокойно
спустились по винтовой лестнице с четвертого этажа, миновали главный пост,
прошли в комнату для свиданий, выбили там стекло в окне, выскочили во
двор, потом перелезли через двухсаженную стену (и все это - вчетвером) и
скрылись никем не замеченными... (Странная история, не правда ли.
Уважаемый Читатель? Если учесть, что везде дежурили постовые... Даже если
в тюрьме и была одна-две бандитских "внедренки" - остальные-то сотрудники
не могли же все разом вдруг ослепнуть и оглохнуть!).
Вот тут уже начинается настоящий бум вокруг имени Пантелеева, весь
Питер встает на уши - милиция и ЧК, естественно, тоже. А шайка Пантелеева
начинает между тем снова раздевать прохожих на улицах. Сам Фартовый все
больше нервничает, психует, налегает на наркотики и водочку, у него
развивается маниакальная подозрительность и тоскливое предчувствие скорого
конца. Один он уже не ходит - в притоны и рестораны его всегда
сопровождают два телохранителя. В карманах тужурки Пантелеева всегда два
взведенных револьвера, он готов стрелять в любого, кто вызывает у него
малейшее сомнение (именно так погибли инженер Студенцов и его жена, Леньке
показалось, что Студенцов достает револьвер).
9 декабря 1922 года Пантелеев и Гавриков попадают в засаду у
ресторана "Донон". И вновь Фартовому удается уйти - уже после успешного,
казалось бы задержания Петроград уже просто кипел от слухов - люди в
открытую говорили, что милиция - "в доле" с бандитами, что Пантелеев
вообще неуловим. На стенах питерских домов стали появляться издевательские
надписи, типа: "До 10 вечера шуба - ваша, а после 10 - наша!" Стоит ли
говорить, что и это "творчество" молва приписывала Пантелееву, хотя он,
скорее всего к нему никакого отношения не имел. Леньке было не до шуточек
- он хотел одного - быстрее сорвать какойнибудь крупный куш и уйти за
кордон. Страх постепенно превратил Пантелеева в полусумасшедшего, которого
стали бояться даже ближайшие подельники. Во время налетов на квартиры
Ленька теперь безжалостно стреляет в беззащитных людей - видимо,
убийствами Фартовый пытался заглушить свой собственный ужас. (Особо
зверским было убийство семьи профессора Романченко, проживавшей в доме N
12 по Десятой роте Измайловского полка - там расстреляли всех, не пожалели
даже собаку).
Между тем правоохранительные органы, получив информацию о намерении
Пантелеева уйти за кордон, поняли, что медлить больше нельзя. В местах
возможного появления Фартового были организованы засады (то ли 27, то ли
28 засад - для тех времен это более чем круто). Наиболее "перспективным"
местом считалась "хаза" на углу канала Грибоедова и Столярного переулка,
которую содержал некто Климанов, дальний родственник Леньки. В ночь на II
февраля 1923 Фартовый действительно пришел туда, но увидел сигнал тревоги
- горшок с геранью, видимо, его успела выставить на окно одна из сестер
Леньки - то ли Вера, то ли Клавдия - их обеих тогда арестовали на этой
хазе. (Сестрички-то были, кстати, еще те "штучки" - они вместе с Ленькой
иногда участвовали в налетах). Отстреливаясь, Пантелеев ушел и на этот
раз, но запас его везения кончился.
По агентурным каналам чекисты получили информацию о том, что в ночь
на 13 февраля по адресу Лиговка, 10 состоится "сходняк", на котором должен
быть и Пантелеев. (Этот дом до революции принадлежал министру двора Его
Императорского Величества барону Федериксу, который сам там, естественно
не жил, а сдавал его внаем. Репутация этого "адреса" была, прямо скажем,
совсем не "баронская" - в нем постоянно гудели "притоны", "малины" и
т.д.). В последний момент кто-то вспомнил, что у Мишки Корявого,
ускользнувшего из засады у Климанова вместе с Ленькой, есть
любовница-проститутка, некая Мицкевич, проживавшая по адресу Можайская, 38
(этот район - от Загородного проспекта до Обводного до революции назывался
Семенцами - из-за находившихся поблизости казарм лейб-гвардии Семсновского
полка. До революции эти места считались одними из самых криминогенных
кварталов Питера). На всякий случай засаду послали и к Мицкевич, но
поскольку Фартового ждали на Лиговке, на Можайскую отправили самого
молодого сотрудника - Ивана Брусько с двумя преданными красноармейцами.
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20 21 22 23 24 25 26 27 28 29 30 31 32 33 34 35 36 37 38 39 40 41 42 43 44 45 46 47 48 49 50 51 52 53 54 55 56 57 58 59 60 61 62 63 64 65 66 67 68 69 70 71 72 73 74 75 76 77 78 79 80 81 82 83 84 85 86 87 88 89 90 91 92 93 94 95 96 97 98 99 100 101 102
сентября Пантелеев в одиночку раздевает на улице Толмачева у клуба
"Сплензид-Палас" супружескую чету Николаевых. В эту же ночь в перестрелке
с конным отрядом милиции товарища Никитина погиб правая рука Леньки -
Белов.
О Пантелееве постепенно начинают ходить по городу романтические
легенды - дескать, Ленька грабит исключительно буржуев, скопивших свои
богатства за счет обмана и эксплуатации трудового народа. Образ Леньки
рисуется в этаких героических тонах - смелый, аккуратный, благородный с
дамами. К Леньке прочно прилипает кличка - Фартовый. Пантелеев и сам очень
стремился походить на "благородного разбойника" - старался франтовато
одеваться, манерничал и "гнал понты" на публике. 4 сентября в полдень
Пантелеев и Гавриков остановили на углу Морской и Почтамтского переулка
артельщика пожарного телеграфа Мануйлова, переносившего чемодан с деньгами
- (снова чья-то блестящая "наводка" - как-то не верится, что ношение
чемоданов с деньгами по улицам нашего города в те времена было
распространенным явлением...) После удачного дела бандиты решили обновить
свой гардеробчик и направились в магазин на углу Невского и Желябова
выбрать себе новую обувь. И - надо же такому случиться, - с теми же
намерениями в магазин зашел начальник 3-го отделения милиции товарищ
Барзай, который узнал Леньку. Началась пальба, Барзай был убит, но этот
день, так хорошо начавшийся для Леньки, испортился окончательно.
Неподалеку оказалась довольно большая группа чекистов (среди которых был,
кстати, наш с Вами, Уважаемый читатель, старый знакомый - Иван Бодунов).
После ожесточенной перестрелки бандитов удалось захватить живыми...
Началось следствие, которое не было слишком долгим - уже в начале
ноября дело было передано в суд. 11 ноября питерские газеты вышли с
первыми отчетами о судебном заседании, но... в это время Пантелеев был уже
на свободе. Ему помог бежать не фанатик-эсер, как это изображалось в
фильме "Рожденные революцией", а специально внедренный питерскими
бандитами в тюрьму человек. В ночь с Юна II ноября 1922 года во всей
тюрьме вдруг погасло электричество. Пантелеев, Гавриков, Рейнтон
(Сашка-Пан) и Лысенков (Мишка Корявый) вышли из камер и спокойно
спустились по винтовой лестнице с четвертого этажа, миновали главный пост,
прошли в комнату для свиданий, выбили там стекло в окне, выскочили во
двор, потом перелезли через двухсаженную стену (и все это - вчетвером) и
скрылись никем не замеченными... (Странная история, не правда ли.
Уважаемый Читатель? Если учесть, что везде дежурили постовые... Даже если
в тюрьме и была одна-две бандитских "внедренки" - остальные-то сотрудники
не могли же все разом вдруг ослепнуть и оглохнуть!).
Вот тут уже начинается настоящий бум вокруг имени Пантелеева, весь
Питер встает на уши - милиция и ЧК, естественно, тоже. А шайка Пантелеева
начинает между тем снова раздевать прохожих на улицах. Сам Фартовый все
больше нервничает, психует, налегает на наркотики и водочку, у него
развивается маниакальная подозрительность и тоскливое предчувствие скорого
конца. Один он уже не ходит - в притоны и рестораны его всегда
сопровождают два телохранителя. В карманах тужурки Пантелеева всегда два
взведенных револьвера, он готов стрелять в любого, кто вызывает у него
малейшее сомнение (именно так погибли инженер Студенцов и его жена, Леньке
показалось, что Студенцов достает револьвер).
9 декабря 1922 года Пантелеев и Гавриков попадают в засаду у
ресторана "Донон". И вновь Фартовому удается уйти - уже после успешного,
казалось бы задержания Петроград уже просто кипел от слухов - люди в
открытую говорили, что милиция - "в доле" с бандитами, что Пантелеев
вообще неуловим. На стенах питерских домов стали появляться издевательские
надписи, типа: "До 10 вечера шуба - ваша, а после 10 - наша!" Стоит ли
говорить, что и это "творчество" молва приписывала Пантелееву, хотя он,
скорее всего к нему никакого отношения не имел. Леньке было не до шуточек
- он хотел одного - быстрее сорвать какойнибудь крупный куш и уйти за
кордон. Страх постепенно превратил Пантелеева в полусумасшедшего, которого
стали бояться даже ближайшие подельники. Во время налетов на квартиры
Ленька теперь безжалостно стреляет в беззащитных людей - видимо,
убийствами Фартовый пытался заглушить свой собственный ужас. (Особо
зверским было убийство семьи профессора Романченко, проживавшей в доме N
12 по Десятой роте Измайловского полка - там расстреляли всех, не пожалели
даже собаку).
Между тем правоохранительные органы, получив информацию о намерении
Пантелеева уйти за кордон, поняли, что медлить больше нельзя. В местах
возможного появления Фартового были организованы засады (то ли 27, то ли
28 засад - для тех времен это более чем круто). Наиболее "перспективным"
местом считалась "хаза" на углу канала Грибоедова и Столярного переулка,
которую содержал некто Климанов, дальний родственник Леньки. В ночь на II
февраля 1923 Фартовый действительно пришел туда, но увидел сигнал тревоги
- горшок с геранью, видимо, его успела выставить на окно одна из сестер
Леньки - то ли Вера, то ли Клавдия - их обеих тогда арестовали на этой
хазе. (Сестрички-то были, кстати, еще те "штучки" - они вместе с Ленькой
иногда участвовали в налетах). Отстреливаясь, Пантелеев ушел и на этот
раз, но запас его везения кончился.
По агентурным каналам чекисты получили информацию о том, что в ночь
на 13 февраля по адресу Лиговка, 10 состоится "сходняк", на котором должен
быть и Пантелеев. (Этот дом до революции принадлежал министру двора Его
Императорского Величества барону Федериксу, который сам там, естественно
не жил, а сдавал его внаем. Репутация этого "адреса" была, прямо скажем,
совсем не "баронская" - в нем постоянно гудели "притоны", "малины" и
т.д.). В последний момент кто-то вспомнил, что у Мишки Корявого,
ускользнувшего из засады у Климанова вместе с Ленькой, есть
любовница-проститутка, некая Мицкевич, проживавшая по адресу Можайская, 38
(этот район - от Загородного проспекта до Обводного до революции назывался
Семенцами - из-за находившихся поблизости казарм лейб-гвардии Семсновского
полка. До революции эти места считались одними из самых криминогенных
кварталов Питера). На всякий случай засаду послали и к Мицкевич, но
поскольку Фартового ждали на Лиговке, на Можайскую отправили самого
молодого сотрудника - Ивана Брусько с двумя преданными красноармейцами.
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20 21 22 23 24 25 26 27 28 29 30 31 32 33 34 35 36 37 38 39 40 41 42 43 44 45 46 47 48 49 50 51 52 53 54 55 56 57 58 59 60 61 62 63 64 65 66 67 68 69 70 71 72 73 74 75 76 77 78 79 80 81 82 83 84 85 86 87 88 89 90 91 92 93 94 95 96 97 98 99 100 101 102