Одним словом, ФСБ не было опечалено внезапной гибелью бывшего полковника Строева... Ох, полковник, думал, что пригрел, обласкал девочку, а воспитал волчицу...
- Мой друг - журналист пообещал за эту информацию неделю водить меня по ресторанам. Кажется, он начал думать, что я агентка КГБ, - смеялась Кэтрин, а сама очень изучающе посматривала на Настю.
- Не срисовывай с меня портрет! - прикрикнула на неё Настя.
- Что ты хочешь этим сказать? - не поняла Кэтрин.
- Никак не привыкну, что у тебя... одностороннее знание русского языка. Так говорят братки, когда думают, что кто-то хочет проникнуть в их тайные мысли.
- А кто такие "братки"?
- Ладно, оставим уточнения, а то никогда не выберемся из сленговых дебрей.
Они были вдвоем в кабинете Кэтрин.
- Анастасия, - искренне сказала Кэтрин, - я говорила уже и могу повторить еще: ты - мой босс, мне нравится работать с тобой, я получила из твоих рук интересное дело. И я хочу быть уверенной, что это не на день и не на год. Так что твое самочувствие для меня важнее даже моего собственного... Хороших боссов берегут, как солдаты отцов-командиров.
Она, наконец, решилась спросить то, о чем уже догадывалась:
- Кто он тебе, этот бывший полковник?
- Мой первый настоящий мужчина... Именно он сделал меня женщиной... Но жизнь поставила нас у барьера... Ты понимаешь?
- Да, - тихо сказала Кэтрин. - Это я понимаю. И упокой, Господи, душу его...
Настя почувствовала, что на неё снова накатываются волны отчаяния, черной тоски. На её счастье в кабинет вошли Кушкин и Жак Роше.
- Дорогие дамы! - приподнято провозгласил Жак. - Торжественный обед ждет нас! Все уже отправились в ресторан. Прошу и вас, дамы, экипаж подан.
"Экипажем" оказалось его "Рено" - достаточно вместительная машина, чтобы всех их принять в свое нутро.
Обед прошел великолепно. Французы четко соблюдали этикет. Настю усадили во главе стола, Кэтрин села рядом с нею справа, место слева предполагалось, очевидно для Кушкина, но Настя указала на него Жаку Роше. Тот даже покраснел от оказанной ему чести.
После первых тостов - за процветание "Африки", её Парижского отделения, за здоровье госпожи Генерального директора - отдельно, и всех московских гостей вместе, разговор стал общим, за столом объяснялись не только словами, но и жестами. Французы блистали остроумием, во всю веселилась Нинка, обаятельным собеседником оказался Лисняковский, прекрасно знающий английский.
Под шум и гам Настя тихо сказала господину Роше:
- Жак, позвольте мне называть вас по имени, я приглашаю вас к себе на работу.
- Кем? - Роше ожидал подобного разговора.
- Естественно, юристом. Но не Парижского отделения, А всей моей фирмы. Мы намерены развивать очень широкое международное сотрудничество и мне нужен юрист, который свободно чувствует себя в Европе, знает бизнес, его подводные течения. Не скрою, я советовалась с президентом вашего банка. Он характеризует вас как прекрасного специалиста и очень честного служащего. Не очень охотно, но президент дал свое согласие, если вы не будете возражать. И я знаю, почему...
- Любопытно, - господин Роше был весь внимание.
- Я скажу, но при одном условии. Если вы не будете работать на меня забудьте об этом немедленно.
- Согласен.
- Ваш банк намерен вложить деньги в некое общее для нас дело. В какой форме, как и на что - наши дела. И банк хочет иметь в фирме своего человека. Это нормально. Тем более, что я и впредь намерена вести дела чисто и честно.
- Что же, вы разъяснили все предельно ясно. Предпоследний вопрос: сколько я по-вашему стою? То есть сколько вы намерены мне платить?
- А что вы зарабатываете сейчас, в банке?
- Вместе с премиальными?
- Естественно. Но мне нужна не годовая цифра - среднемесячная. Мы, русские, отталкиваемся от этого.
Господин Роше достал записную книжку, стал считать. Кэтрин глаза вывернула, наблюдая за их беседой, вся изныла от волнения, но молчала, демонстративно пытаясь кокетничать с Кушкиным.
Настя знала, что каждый разумный человек на Западе имеет такую записную книжку, куда заносит все свои доходы и расходы. Вплоть до стоимости пачки сигарет в день. Теперь их стали заменять электронными блокнотиками, но Жак Роше, очевидно, ещё не достиг такой степени благополучия.
Наконец, господин Роше закончил свои подсчеты и сообщил их Насте. Она тоже кое-что посчитала в уме и сказала:
- Я даю на пятнадцать процентов больше.
- Вы серьезно?
- Вполне. Мне не нужны дешевые служащие. Они будут, как у нас говорят, косить в сторону, стараться заработать где-то еще, мечтать о лучшем месте... А я хочу, во-первых, иметь первоклассных специалистов, и во-вторых, чтобы они дорожили работой со мной. Я понятно говорю?
- Звучит очень убедительно.
- Президент вашего банка и я - мы в прекрасных отношениях. Готова признать, что в делах он на несколько голов выше меня. И если он дал вам весьма лестную характеристику - значит, это так и есть.
Жак Роше был в некотором смятении, он услышал о себе слова, о которых и не мечтал. В своем банке он занимал вполне рядовую должность и вот... Сам президент рекомендует его этой ухватистой, напористой русской даме, о сумме на счету которой он был прекрасно осведомлен. Во Франции есть немало богатых наследниц, которым неизвестно что достанется и когда, но есть всего лишь десяток дам, ворочающих такими делами. А эта ещё и очаровывает своей непосредственностью: не жмет, не цедит слова, а разговаривает с уважением, как с равным. И ведет себя, как истинная русская леди, как о них пишут в книгах: делает ему предложение, от которого зависит его будущая жизнь, а сама потянулась к рюмке, опрокинула её и не поморщилась...
- Я буду честно работать на вас, мадам, - взволнованно сказал Жак Роше.
Настя встала и по русскому обычаю постучала ложечкой о фужер, требуя тишины.
- Господа! Позвольте представить вам советника по международным вопросам Генерального директора Издательского дома "Африка" господина Жака Роше.
Раздались аплодисменты - Жак был действительно привлекательным и симпатичным в общении парнем. Он встал и поклонился. Кэтрин глуповато хихикнула:
- Увела из-под носа...
- Господин Роше будет постоянно находиться в Париже, я надеюсь госпожа Стоун выделит приличный кабинет, но ему придется выполнять работу для всей "Африки". Что же, как говорят у нас в России, прошу любить и жаловать.
Настя пожала Жаку руку, а когда они сели, спросила:
- У вас был последний вопрос...
- О, мадам, вы все помните... Я хотел спросить, не помешает ли мне совместная работа сделать предложение госпоже Стоун?
- Что вы, Жак! Ни в коей мере! Рада за Кэтрин - она моя подруга.
- Я счастлив, мадам! - заявил Роше и голос у него действительно дрогнул от волнения.
...Пришло время ехать в отель, выносить чемоданы, и мчаться в аэропорт.
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20 21 22 23 24 25 26 27 28 29 30 31 32 33 34 35 36 37 38 39 40 41 42 43 44 45 46 47 48 49 50 51 52 53 54 55 56 57 58 59 60 61 62 63 64 65 66 67 68 69 70 71 72 73 74 75 76 77 78 79 80 81 82 83 84 85 86 87 88 89 90 91 92 93 94 95 96 97 98 99 100 101 102 103 104 105 106 107 108 109 110 111 112 113 114 115 116 117 118 119
- Мой друг - журналист пообещал за эту информацию неделю водить меня по ресторанам. Кажется, он начал думать, что я агентка КГБ, - смеялась Кэтрин, а сама очень изучающе посматривала на Настю.
- Не срисовывай с меня портрет! - прикрикнула на неё Настя.
- Что ты хочешь этим сказать? - не поняла Кэтрин.
- Никак не привыкну, что у тебя... одностороннее знание русского языка. Так говорят братки, когда думают, что кто-то хочет проникнуть в их тайные мысли.
- А кто такие "братки"?
- Ладно, оставим уточнения, а то никогда не выберемся из сленговых дебрей.
Они были вдвоем в кабинете Кэтрин.
- Анастасия, - искренне сказала Кэтрин, - я говорила уже и могу повторить еще: ты - мой босс, мне нравится работать с тобой, я получила из твоих рук интересное дело. И я хочу быть уверенной, что это не на день и не на год. Так что твое самочувствие для меня важнее даже моего собственного... Хороших боссов берегут, как солдаты отцов-командиров.
Она, наконец, решилась спросить то, о чем уже догадывалась:
- Кто он тебе, этот бывший полковник?
- Мой первый настоящий мужчина... Именно он сделал меня женщиной... Но жизнь поставила нас у барьера... Ты понимаешь?
- Да, - тихо сказала Кэтрин. - Это я понимаю. И упокой, Господи, душу его...
Настя почувствовала, что на неё снова накатываются волны отчаяния, черной тоски. На её счастье в кабинет вошли Кушкин и Жак Роше.
- Дорогие дамы! - приподнято провозгласил Жак. - Торжественный обед ждет нас! Все уже отправились в ресторан. Прошу и вас, дамы, экипаж подан.
"Экипажем" оказалось его "Рено" - достаточно вместительная машина, чтобы всех их принять в свое нутро.
Обед прошел великолепно. Французы четко соблюдали этикет. Настю усадили во главе стола, Кэтрин села рядом с нею справа, место слева предполагалось, очевидно для Кушкина, но Настя указала на него Жаку Роше. Тот даже покраснел от оказанной ему чести.
После первых тостов - за процветание "Африки", её Парижского отделения, за здоровье госпожи Генерального директора - отдельно, и всех московских гостей вместе, разговор стал общим, за столом объяснялись не только словами, но и жестами. Французы блистали остроумием, во всю веселилась Нинка, обаятельным собеседником оказался Лисняковский, прекрасно знающий английский.
Под шум и гам Настя тихо сказала господину Роше:
- Жак, позвольте мне называть вас по имени, я приглашаю вас к себе на работу.
- Кем? - Роше ожидал подобного разговора.
- Естественно, юристом. Но не Парижского отделения, А всей моей фирмы. Мы намерены развивать очень широкое международное сотрудничество и мне нужен юрист, который свободно чувствует себя в Европе, знает бизнес, его подводные течения. Не скрою, я советовалась с президентом вашего банка. Он характеризует вас как прекрасного специалиста и очень честного служащего. Не очень охотно, но президент дал свое согласие, если вы не будете возражать. И я знаю, почему...
- Любопытно, - господин Роше был весь внимание.
- Я скажу, но при одном условии. Если вы не будете работать на меня забудьте об этом немедленно.
- Согласен.
- Ваш банк намерен вложить деньги в некое общее для нас дело. В какой форме, как и на что - наши дела. И банк хочет иметь в фирме своего человека. Это нормально. Тем более, что я и впредь намерена вести дела чисто и честно.
- Что же, вы разъяснили все предельно ясно. Предпоследний вопрос: сколько я по-вашему стою? То есть сколько вы намерены мне платить?
- А что вы зарабатываете сейчас, в банке?
- Вместе с премиальными?
- Естественно. Но мне нужна не годовая цифра - среднемесячная. Мы, русские, отталкиваемся от этого.
Господин Роше достал записную книжку, стал считать. Кэтрин глаза вывернула, наблюдая за их беседой, вся изныла от волнения, но молчала, демонстративно пытаясь кокетничать с Кушкиным.
Настя знала, что каждый разумный человек на Западе имеет такую записную книжку, куда заносит все свои доходы и расходы. Вплоть до стоимости пачки сигарет в день. Теперь их стали заменять электронными блокнотиками, но Жак Роше, очевидно, ещё не достиг такой степени благополучия.
Наконец, господин Роше закончил свои подсчеты и сообщил их Насте. Она тоже кое-что посчитала в уме и сказала:
- Я даю на пятнадцать процентов больше.
- Вы серьезно?
- Вполне. Мне не нужны дешевые служащие. Они будут, как у нас говорят, косить в сторону, стараться заработать где-то еще, мечтать о лучшем месте... А я хочу, во-первых, иметь первоклассных специалистов, и во-вторых, чтобы они дорожили работой со мной. Я понятно говорю?
- Звучит очень убедительно.
- Президент вашего банка и я - мы в прекрасных отношениях. Готова признать, что в делах он на несколько голов выше меня. И если он дал вам весьма лестную характеристику - значит, это так и есть.
Жак Роше был в некотором смятении, он услышал о себе слова, о которых и не мечтал. В своем банке он занимал вполне рядовую должность и вот... Сам президент рекомендует его этой ухватистой, напористой русской даме, о сумме на счету которой он был прекрасно осведомлен. Во Франции есть немало богатых наследниц, которым неизвестно что достанется и когда, но есть всего лишь десяток дам, ворочающих такими делами. А эта ещё и очаровывает своей непосредственностью: не жмет, не цедит слова, а разговаривает с уважением, как с равным. И ведет себя, как истинная русская леди, как о них пишут в книгах: делает ему предложение, от которого зависит его будущая жизнь, а сама потянулась к рюмке, опрокинула её и не поморщилась...
- Я буду честно работать на вас, мадам, - взволнованно сказал Жак Роше.
Настя встала и по русскому обычаю постучала ложечкой о фужер, требуя тишины.
- Господа! Позвольте представить вам советника по международным вопросам Генерального директора Издательского дома "Африка" господина Жака Роше.
Раздались аплодисменты - Жак был действительно привлекательным и симпатичным в общении парнем. Он встал и поклонился. Кэтрин глуповато хихикнула:
- Увела из-под носа...
- Господин Роше будет постоянно находиться в Париже, я надеюсь госпожа Стоун выделит приличный кабинет, но ему придется выполнять работу для всей "Африки". Что же, как говорят у нас в России, прошу любить и жаловать.
Настя пожала Жаку руку, а когда они сели, спросила:
- У вас был последний вопрос...
- О, мадам, вы все помните... Я хотел спросить, не помешает ли мне совместная работа сделать предложение госпоже Стоун?
- Что вы, Жак! Ни в коей мере! Рада за Кэтрин - она моя подруга.
- Я счастлив, мадам! - заявил Роше и голос у него действительно дрогнул от волнения.
...Пришло время ехать в отель, выносить чемоданы, и мчаться в аэропорт.
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20 21 22 23 24 25 26 27 28 29 30 31 32 33 34 35 36 37 38 39 40 41 42 43 44 45 46 47 48 49 50 51 52 53 54 55 56 57 58 59 60 61 62 63 64 65 66 67 68 69 70 71 72 73 74 75 76 77 78 79 80 81 82 83 84 85 86 87 88 89 90 91 92 93 94 95 96 97 98 99 100 101 102 103 104 105 106 107 108 109 110 111 112 113 114 115 116 117 118 119