Ее встречали очень хорошо, как говорят дипломаты, по полному протоколу. Ведь она была богатой и независимой, не прихлебайка подзаборная, подобранная, отмытая и наспех облагороженная каким-нибудь внезапно всплывшим на поверхность новорусским. В "кругах" шептались, что она скрывает свое происхождение, но ведь стоит только на неё посмотреть, как сразу видна порода. А потом, это внезапное наследство... Но следует признать, что дама распорядилась им очень по-деловому.
Когда на приемах Настя с бокалом в руке изящно скользила между группками оживленных гостей в смокингах и вечерних платьях, вслед ей стелился легкий шепоток. Но в целом это было неимоверно скучно, хотя некоторые из новых знакомых могли быть полезными в будущем.
Настя покопалась в пухлой записной книжке, нашла домашний телефон бывшего Главного. Тогда, после переворота в редакции, в августовские дни 91-го, он исчез и больше не появлялся. Ходили слухи, что он ушел на пенсию, благо возраст вышел, и не активничает, ничем не проявляет себя. Бывший главный ответил сразу, хотя, узнав её голос, очень удивился.
- Я хотела бы приехать к вам, - без предисловий сказала Настя. Допустим, через час.
- Не понимаю, зачем вам это нужно, но польщен. Приезжайте.
По дороге Настя купила большой торт, коньяк, коробку дорогих конфет.
Главный явно постарел. Он не то, чтобы опустился, но как-то завял. К приезду Насти он, видно, вылез из пижамы и одел костюм, но о галстуке забыл. Возле него суетилась сухонькая, маленькая старушка, которую он ласково называл Синичкой. Она и в самом деле была похожа на хлопотливую, совсем ручную синичку. Только вот красивые перышки на крылышках уже поблекли...
- Моя супруга, Фаина Львовна, - с гордостью представил её Главный.
"Ах, да, - мелькнуло у Насти, - в его время было модно жениться на "арийках". Нет, не так: "арийки" быстро прибирали к рукам перспективных деятелей. Не с бровастого Лени это началось, и не на нем закончилось. Лишь последнего президента СССР захомутала хохлушка, но и та оказалась будь здоров. И надо отдать должное, они помогали им "расти".
Фаина Львовна Насте понравилась. Даже с первого взгляда было видно, что она бесхитростный и глубоко преданный мужу человечек. Вручая Главному свои покупки, Настя пожалела, что не сообразила купить цветы для его супруги.
На неё удручающее впечатление произвел стол, за который гостеприимно пригласила Фаина Львовна: фарфор, хрусталь, серебро и... прозрачно тоненькие ломтики сыра, дешевенькой колбаски - тщательно скрываемая бедность.
- Расскажите мне, как живете, - попросила Настя после неизбежных расспросов о здоровье и самочувствии.
- Ну что же, слушайте... Пенсия со всеми "надбавками" - 350 рублей. Ходил в собес оформить высокое звание "Ветеран труда". Там спросили, есть ли награды. Ответил: вам сколько нужно, чтобы было орденов? Десять, пятнадцать? Только советских или пойдут и зарубежные? Дали мне "Ветерана" все-таки платить за квартиру можно пятьдесят процентов. Мне одному, а Фаине - полностью, она, оказывается, не ветеран, хотя и её жизнь прошла вместе со страной...
- Вам остается утешаться тем, что в свое время неплохо пожили, - Настя понимала, что её ехидство неуместно, но удержаться не смогла.
- Что вы имеете в виду? - насупился Главный.
- Льготы, привилегии всякие, многое из того, что было недоступно большинству...
- Настя, вы умная женщина и прекрасно понимаете, что вся эта трескотня про привилегии партократов - не более, чем пропагандистский трюк в борьбе за власть. Ну что я имел? Пятьсот пятьдесят рублей оклад, талонную книжку в столовую диетического питания на Грановского, в просторечии "кормушку", на семьдесят рублей, путевки в санаторий для меня и супруги раз в год со скидкой - мне пятьдесят процентов платить, ей - семьдесят... Да, вот ещё что... Были мы прикреплены к поликлинике на Сивцевом Вражке, а ко мне была прикреплена машина... Не густо, уважаемая Анастасия Игнатьевна, если учесть, что работал я круглые сутки и много лет подряд. Знаете ли вы. сколько моих друзей легло в землю в сорок-сорок пять лет от инфарктов, стрессов, нечеловеческих перегрузок?
Голос Главного дрожал от возмущения.
- Это вам не виллы на Лазурном берегу, не десяток резиденций по всей стране, и, наконец, не квартиры на Кипре, в Париже и ещё черт знает где!
- Да уж, - согласилась Настя. - Ныне даже средний чиновник за год уворовывает больше, чем вы заработали за всю жизнь.
- Рад, что вы это понимаете, - почти торжествующе произнес Главный. Он всегда был упрямым и своенравным и мало кому в редакции удавалось его переспорить. Но тогда ещё действовал авторитет должности, а сейчас... Сейчас он просто был прав.
Главный лихо хлопнул рюмку коньяка и, отдышавшись, продолжил свой монолог:
- Вы понимаете, что они творят, эти... эти...
- Сволочи... - подсказала Настя.
- Вот именно, сволочи! Страна сдвинулась, свихнулась, завиляла задом на орбитах Истории! Миллионеры и бомжи, жирующие банкиры и нищие на каждом углу, уголовные "авторитеты", пришибленные безработные... Поколения, которые победили фашизм, построили страну, лишены медицинской помощи, лекарств, пенсии не хватает даже на каждодневный пакет молока с батоном хлеба. И знаете, зачем они это делают?
Настя понимала, что вопрос чисто риторический и сейчас последует на него ответ:
- Страну разворовали, а теперь уничтожают тех, кто помнит её другой, знает, что можно жить иначе... На остановке троллейбуса на Тверской у родной когда-то газеты видел "запаянный" в витрину плакатик: "Долой, кровососов-богатеев!"
- Я ведь тоже не бедненькая дамочка, - посчитала нужным уточнить Настя.
- Знаю, читал. Неожиданная удача - можно только порадоваться за вас. Но вы не воровали, не убивали...
"Эх, знал бы ты, мой дорогой Главный, что за этой "удачей"", тоскливо подумалось Насте. Она нарочито бодро произнесла:
- Ладно, не будем о плохом. Давайте о хорошем...
Но сменить "пластинку" не удалось. Как и многим старикам, Главному нужен был лишь повод, чтобы выговориться. И он стал говорить о том, как тошно жить, когда неделями молчит телефон, когда ты никому не нужен, твои ровесники уходят один за другим из жизни, а вся твоя жизнь, оказывается, была то ли преступной, то ли ошибочной. Пытался писать мемуары - ведь столько видел, пережил, со многими великими людьми встречался! Написал несколько глав и бросил, потому что понял - никому это не нужно.
- Из редакции кто-нибудь был, звонил?
- Вы, Анастасия Игнатьевна, первая.
- Поганцы мелкотравчатые, - вырвалось у Насти.
- Не будем судить их строго, - ответил Главный, все в душе у него уже перегорело. - Вы вот мне сюрприз преподнесли... А была такая ершистая, строптивая... Помню, как от меня требовали, чтобы я вас уволил после ваших острых выступлений.
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20 21 22 23 24 25 26 27 28 29 30 31 32 33 34 35 36 37 38 39 40 41 42 43 44 45 46 47 48 49 50 51 52 53 54 55 56 57 58 59 60 61 62 63 64 65 66 67 68 69 70 71 72 73 74 75 76 77 78 79 80 81 82 83 84 85 86 87 88 89 90 91 92 93 94 95 96 97 98 99 100 101 102 103 104 105 106 107 108 109 110 111 112 113 114 115 116 117 118 119
Когда на приемах Настя с бокалом в руке изящно скользила между группками оживленных гостей в смокингах и вечерних платьях, вслед ей стелился легкий шепоток. Но в целом это было неимоверно скучно, хотя некоторые из новых знакомых могли быть полезными в будущем.
Настя покопалась в пухлой записной книжке, нашла домашний телефон бывшего Главного. Тогда, после переворота в редакции, в августовские дни 91-го, он исчез и больше не появлялся. Ходили слухи, что он ушел на пенсию, благо возраст вышел, и не активничает, ничем не проявляет себя. Бывший главный ответил сразу, хотя, узнав её голос, очень удивился.
- Я хотела бы приехать к вам, - без предисловий сказала Настя. Допустим, через час.
- Не понимаю, зачем вам это нужно, но польщен. Приезжайте.
По дороге Настя купила большой торт, коньяк, коробку дорогих конфет.
Главный явно постарел. Он не то, чтобы опустился, но как-то завял. К приезду Насти он, видно, вылез из пижамы и одел костюм, но о галстуке забыл. Возле него суетилась сухонькая, маленькая старушка, которую он ласково называл Синичкой. Она и в самом деле была похожа на хлопотливую, совсем ручную синичку. Только вот красивые перышки на крылышках уже поблекли...
- Моя супруга, Фаина Львовна, - с гордостью представил её Главный.
"Ах, да, - мелькнуло у Насти, - в его время было модно жениться на "арийках". Нет, не так: "арийки" быстро прибирали к рукам перспективных деятелей. Не с бровастого Лени это началось, и не на нем закончилось. Лишь последнего президента СССР захомутала хохлушка, но и та оказалась будь здоров. И надо отдать должное, они помогали им "расти".
Фаина Львовна Насте понравилась. Даже с первого взгляда было видно, что она бесхитростный и глубоко преданный мужу человечек. Вручая Главному свои покупки, Настя пожалела, что не сообразила купить цветы для его супруги.
На неё удручающее впечатление произвел стол, за который гостеприимно пригласила Фаина Львовна: фарфор, хрусталь, серебро и... прозрачно тоненькие ломтики сыра, дешевенькой колбаски - тщательно скрываемая бедность.
- Расскажите мне, как живете, - попросила Настя после неизбежных расспросов о здоровье и самочувствии.
- Ну что же, слушайте... Пенсия со всеми "надбавками" - 350 рублей. Ходил в собес оформить высокое звание "Ветеран труда". Там спросили, есть ли награды. Ответил: вам сколько нужно, чтобы было орденов? Десять, пятнадцать? Только советских или пойдут и зарубежные? Дали мне "Ветерана" все-таки платить за квартиру можно пятьдесят процентов. Мне одному, а Фаине - полностью, она, оказывается, не ветеран, хотя и её жизнь прошла вместе со страной...
- Вам остается утешаться тем, что в свое время неплохо пожили, - Настя понимала, что её ехидство неуместно, но удержаться не смогла.
- Что вы имеете в виду? - насупился Главный.
- Льготы, привилегии всякие, многое из того, что было недоступно большинству...
- Настя, вы умная женщина и прекрасно понимаете, что вся эта трескотня про привилегии партократов - не более, чем пропагандистский трюк в борьбе за власть. Ну что я имел? Пятьсот пятьдесят рублей оклад, талонную книжку в столовую диетического питания на Грановского, в просторечии "кормушку", на семьдесят рублей, путевки в санаторий для меня и супруги раз в год со скидкой - мне пятьдесят процентов платить, ей - семьдесят... Да, вот ещё что... Были мы прикреплены к поликлинике на Сивцевом Вражке, а ко мне была прикреплена машина... Не густо, уважаемая Анастасия Игнатьевна, если учесть, что работал я круглые сутки и много лет подряд. Знаете ли вы. сколько моих друзей легло в землю в сорок-сорок пять лет от инфарктов, стрессов, нечеловеческих перегрузок?
Голос Главного дрожал от возмущения.
- Это вам не виллы на Лазурном берегу, не десяток резиденций по всей стране, и, наконец, не квартиры на Кипре, в Париже и ещё черт знает где!
- Да уж, - согласилась Настя. - Ныне даже средний чиновник за год уворовывает больше, чем вы заработали за всю жизнь.
- Рад, что вы это понимаете, - почти торжествующе произнес Главный. Он всегда был упрямым и своенравным и мало кому в редакции удавалось его переспорить. Но тогда ещё действовал авторитет должности, а сейчас... Сейчас он просто был прав.
Главный лихо хлопнул рюмку коньяка и, отдышавшись, продолжил свой монолог:
- Вы понимаете, что они творят, эти... эти...
- Сволочи... - подсказала Настя.
- Вот именно, сволочи! Страна сдвинулась, свихнулась, завиляла задом на орбитах Истории! Миллионеры и бомжи, жирующие банкиры и нищие на каждом углу, уголовные "авторитеты", пришибленные безработные... Поколения, которые победили фашизм, построили страну, лишены медицинской помощи, лекарств, пенсии не хватает даже на каждодневный пакет молока с батоном хлеба. И знаете, зачем они это делают?
Настя понимала, что вопрос чисто риторический и сейчас последует на него ответ:
- Страну разворовали, а теперь уничтожают тех, кто помнит её другой, знает, что можно жить иначе... На остановке троллейбуса на Тверской у родной когда-то газеты видел "запаянный" в витрину плакатик: "Долой, кровососов-богатеев!"
- Я ведь тоже не бедненькая дамочка, - посчитала нужным уточнить Настя.
- Знаю, читал. Неожиданная удача - можно только порадоваться за вас. Но вы не воровали, не убивали...
"Эх, знал бы ты, мой дорогой Главный, что за этой "удачей"", тоскливо подумалось Насте. Она нарочито бодро произнесла:
- Ладно, не будем о плохом. Давайте о хорошем...
Но сменить "пластинку" не удалось. Как и многим старикам, Главному нужен был лишь повод, чтобы выговориться. И он стал говорить о том, как тошно жить, когда неделями молчит телефон, когда ты никому не нужен, твои ровесники уходят один за другим из жизни, а вся твоя жизнь, оказывается, была то ли преступной, то ли ошибочной. Пытался писать мемуары - ведь столько видел, пережил, со многими великими людьми встречался! Написал несколько глав и бросил, потому что понял - никому это не нужно.
- Из редакции кто-нибудь был, звонил?
- Вы, Анастасия Игнатьевна, первая.
- Поганцы мелкотравчатые, - вырвалось у Насти.
- Не будем судить их строго, - ответил Главный, все в душе у него уже перегорело. - Вы вот мне сюрприз преподнесли... А была такая ершистая, строптивая... Помню, как от меня требовали, чтобы я вас уволил после ваших острых выступлений.
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20 21 22 23 24 25 26 27 28 29 30 31 32 33 34 35 36 37 38 39 40 41 42 43 44 45 46 47 48 49 50 51 52 53 54 55 56 57 58 59 60 61 62 63 64 65 66 67 68 69 70 71 72 73 74 75 76 77 78 79 80 81 82 83 84 85 86 87 88 89 90 91 92 93 94 95 96 97 98 99 100 101 102 103 104 105 106 107 108 109 110 111 112 113 114 115 116 117 118 119