- А пока я прошу передать господину президенту по вашим каналам следующее...
Она на секунду задумалась и четко продиктовала: "Уважаемый господин президент! Поздравляю тебя с блестящим исполнением твоих планов. Горжусь тобой и желаю процветания твоей стране. С искренним уважением - Анастасия Соболева".
- Простите, - удивленно спросил посол. - Вы ведь Анастасия Демьянова?
- Соболева - это мое журналистское имя, - объяснила Настя. - Господину Бираго Диопу оно известно. А вот кто такая Демьянова, он вряд ли знает.
- Ваше послание уйдет немедленно, - заверил её посол.
Настя протянула ему заранее заготовленный листик бумаги. Посол прочитал: "У вас есть комната, где мы могли бы поговорить без опасения быть услышанными?"
Посол понимающе кивнул:
- Разрешите, госпожа Демьянова, показать вам наше скромное посольство. В соседней комнате нас ждут шампанское и кофе... Если вы, конечно, не возражаете...
- Благодарю вас.
Они прошли по парадной лестнице, осмотрели зал приемов, уютный зимний садик и, наконец, оказались в небольшой комнате без окон. Настя подумала, что именно так выглядят сейфы при взгляде изнутри.
- Здесь мы можем поговорить без лишних "слушателей", - сказал посол. На столике действительно стояли шампанское в ведерке со льдом, бутылки минеральной воды и кока-колы, конфеты. "Когда успели?" - удивилась Настя. И решила, что все это принесли сюда во время беглого осмотра посольства.
- Попрошу вас, если не возражаете, пригласить сюда офицера безопасности. Мои просьбы, в основном, к нему.
Посол снял трубку внутреннего телефона, сказал несколько слов. Тут же появился молодой человек, выправка которого ясно свидетельствовала военный. Он подчеркнул это и тем, как приветствовал Настю: вскинутой рукой со сжатым кулаком.
- Приветствую тебя, Достойная. Приказывай.
- Я сейчас изложу суть своей просьбы, а вы мне скажете, выполнима ли она... Мне взяли билет на рейс "Аэрофлота" - вечерний, на завтра. Я не хотела бы лететь этим рейсом, у меня есть серьезный повод для... скажем мягко, опасений. Я хочу улететь завтра утром рейсом "Эр Франс". Это первое. Второе. Меня опекают два телохранителя, горничная, шофер, адвокат... Подозреваю, что они работают на определенные спецслужбы. Я хочу, чтобы они ничего не знали о перемене рейса, моем вылете и другие подробности. То есть вы и ваши люди должны сами доставить меня в аэропорт, посадить в самолет, а мои "опекуны" на это время должны быть... нейтрализованы. Естественно без серьезного ущерба для их здоровья... Возможно ли это?
Офицер безопасности ответил, не колеблясь:
- Мы сделаем все так, как вы приказали.
Минут десять ушло на уточнение деталей, и Настя откланялась, поблагодарив посла за гостеприимство.
Офицер безопасности не посвятил её в то, как будет осуществлена "операция", да, честно говоря, её это и не интересовало.
...В Шереметьево Настю никто не встречал, она взяла такси и через час уже открывала дверь своей квартиры на Тверской.
Она включила телевизор - передавали "Новости". Очень красивая, вся намакияженная Татьяна Миткова меланхолично сообщала об очередном заказном убийстве.
- Вчера вечером, то есть тринадцатого, предприниматель возвращался из офиса домой. Он вышел из машины, киллеры ждали его в подъезде...
"Вчера, тринадцатого, - подумала Настя, - я была в Швейцарии, пила кофе в посольстве. Для предпринимателя тринадцатое оказалось роковым днем, а для меня то число было всегда странно-удачливым"...
Дамочка с характером
Первые дни после возвращения из Швейцарии прошли для Настасьи в беготне и хлопотах, надо было многое решить, продумать и прикинуть. Ведь глупо надеяться, что её с миллионами оставят в покое. Она не чувствовала себя в безопасности и понимала, что рано или поздно до неё попытаются добраться. Как только оправятся от сокрушительного удара по гекачепистам, так и попытаются или взять её под контроль, или уничтожить. Что "команда" Олега и Алексея была как-то связана с происходящими в стране событиями, она не сомневалась.
Газеты много писали о "деньгах партии", но где они находятся, никто не знал. А не является ли её "наследство" малой частичкой этих денег? Такая возможность Настю бросала в дрожь, ибо если это так, ей не вывернуться, удавят: собьет машина на улице, скончается от сердечного приступа - разве мало существует вариантов "ненасильственной смерти"?
На несколько дней Настя превратилась в затворницу, тихо сидела в своей квартире, не высовывалась. Наконец, когда неясные замыслы сформировались в какой-то план, она позвонила Фофанову.
В редакции, конечно, все уже знали. Слухи, как говорится, бегут впереди человека, а тут не слухи - сообщения мировых информационных агентств. Когда она шла по родным коридорам, на неё посматривали с интересом и легким недоумением. Надо же, вчера ещё была такая, как все, а сегодня - миллионерша, да не в рублях, а в баксах, в зеленых. И приветствовали её преувеличенно шумно и весело.
- Что ты теперь будешь делать, Анастасия Игнатьевна? - поинтересовался Фофанов, принявший её немедленно.
Обращение на "ты", видимо, призвано было обозначить демократичность, а по имени-отчеству - уважительность.
Настя пожала плечами:
- Пока то же, что и раньше - писать.
- Не будешь же ты, миллионерша, ездить в командировки по нашим провинциальным захолустьям...
- Почему? Вполне могу и поехать в захолустье, как ты изволил выразиться, если будет интересная тема. А вообще-то и в Москве для журналиста работы достаточно.
Фофанов давно уже обосновался в кабинете главного редактора и чувствовал себя в нем вполне уверенно. Он неожиданно предложил:
- Заглянем в комнату отдыха.
- На диван не станешь валить? - с любопытством поинтересовалась Настя.
- Таких мыслей нет. А хотелось бы...
- Как-то не совпадает, - развеселилась Настя. - Мыслей, говоришь, нет, а желания имеются...
У крупных руководителей "при большевиках" были "комнаты отдыха", имелась она и у Главного газеты. Настя никогда в ней не была, но знала, как и вся редакция, что она существует и ведет в неё дверь за рабочим столом почти незаметная, "вписанная" в деревянные панели отделки.
Настя прошла за Фофановым в комнату и с любопытством огляделась. Ничего особенного: обеденный стол, два мягких кресла, стулья, сервант с баром, холодильник, шкаф для одежды, книжные полки, телевизор. Еще одна дверь вела в ванную комнату с туалетом.
- Персональный сортирчик? - спросила ехидно. - Вместе с родным коллективом не можешь, Юрий Борисович?
- Язва ты, Соболек! - Фофанов не стал обижаться, наоборот, тихо гордился, что вот у него теперь есть комната отдыха и персональный туалет, и Настя заметила это. Кто-то ему сказал, что на Западе наличие подобных "удобств" определяет статус руководителя.
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20 21 22 23 24 25 26 27 28 29 30 31 32 33 34 35 36 37 38 39 40 41 42 43 44 45 46 47 48 49 50 51 52 53 54 55 56 57 58 59 60 61 62 63 64 65 66 67 68 69 70 71 72 73 74 75 76 77 78 79 80 81 82 83 84 85 86 87 88 89 90 91 92 93 94 95 96 97 98 99 100 101 102 103 104 105 106 107 108 109 110 111 112 113 114 115 116 117 118 119
Она на секунду задумалась и четко продиктовала: "Уважаемый господин президент! Поздравляю тебя с блестящим исполнением твоих планов. Горжусь тобой и желаю процветания твоей стране. С искренним уважением - Анастасия Соболева".
- Простите, - удивленно спросил посол. - Вы ведь Анастасия Демьянова?
- Соболева - это мое журналистское имя, - объяснила Настя. - Господину Бираго Диопу оно известно. А вот кто такая Демьянова, он вряд ли знает.
- Ваше послание уйдет немедленно, - заверил её посол.
Настя протянула ему заранее заготовленный листик бумаги. Посол прочитал: "У вас есть комната, где мы могли бы поговорить без опасения быть услышанными?"
Посол понимающе кивнул:
- Разрешите, госпожа Демьянова, показать вам наше скромное посольство. В соседней комнате нас ждут шампанское и кофе... Если вы, конечно, не возражаете...
- Благодарю вас.
Они прошли по парадной лестнице, осмотрели зал приемов, уютный зимний садик и, наконец, оказались в небольшой комнате без окон. Настя подумала, что именно так выглядят сейфы при взгляде изнутри.
- Здесь мы можем поговорить без лишних "слушателей", - сказал посол. На столике действительно стояли шампанское в ведерке со льдом, бутылки минеральной воды и кока-колы, конфеты. "Когда успели?" - удивилась Настя. И решила, что все это принесли сюда во время беглого осмотра посольства.
- Попрошу вас, если не возражаете, пригласить сюда офицера безопасности. Мои просьбы, в основном, к нему.
Посол снял трубку внутреннего телефона, сказал несколько слов. Тут же появился молодой человек, выправка которого ясно свидетельствовала военный. Он подчеркнул это и тем, как приветствовал Настю: вскинутой рукой со сжатым кулаком.
- Приветствую тебя, Достойная. Приказывай.
- Я сейчас изложу суть своей просьбы, а вы мне скажете, выполнима ли она... Мне взяли билет на рейс "Аэрофлота" - вечерний, на завтра. Я не хотела бы лететь этим рейсом, у меня есть серьезный повод для... скажем мягко, опасений. Я хочу улететь завтра утром рейсом "Эр Франс". Это первое. Второе. Меня опекают два телохранителя, горничная, шофер, адвокат... Подозреваю, что они работают на определенные спецслужбы. Я хочу, чтобы они ничего не знали о перемене рейса, моем вылете и другие подробности. То есть вы и ваши люди должны сами доставить меня в аэропорт, посадить в самолет, а мои "опекуны" на это время должны быть... нейтрализованы. Естественно без серьезного ущерба для их здоровья... Возможно ли это?
Офицер безопасности ответил, не колеблясь:
- Мы сделаем все так, как вы приказали.
Минут десять ушло на уточнение деталей, и Настя откланялась, поблагодарив посла за гостеприимство.
Офицер безопасности не посвятил её в то, как будет осуществлена "операция", да, честно говоря, её это и не интересовало.
...В Шереметьево Настю никто не встречал, она взяла такси и через час уже открывала дверь своей квартиры на Тверской.
Она включила телевизор - передавали "Новости". Очень красивая, вся намакияженная Татьяна Миткова меланхолично сообщала об очередном заказном убийстве.
- Вчера вечером, то есть тринадцатого, предприниматель возвращался из офиса домой. Он вышел из машины, киллеры ждали его в подъезде...
"Вчера, тринадцатого, - подумала Настя, - я была в Швейцарии, пила кофе в посольстве. Для предпринимателя тринадцатое оказалось роковым днем, а для меня то число было всегда странно-удачливым"...
Дамочка с характером
Первые дни после возвращения из Швейцарии прошли для Настасьи в беготне и хлопотах, надо было многое решить, продумать и прикинуть. Ведь глупо надеяться, что её с миллионами оставят в покое. Она не чувствовала себя в безопасности и понимала, что рано или поздно до неё попытаются добраться. Как только оправятся от сокрушительного удара по гекачепистам, так и попытаются или взять её под контроль, или уничтожить. Что "команда" Олега и Алексея была как-то связана с происходящими в стране событиями, она не сомневалась.
Газеты много писали о "деньгах партии", но где они находятся, никто не знал. А не является ли её "наследство" малой частичкой этих денег? Такая возможность Настю бросала в дрожь, ибо если это так, ей не вывернуться, удавят: собьет машина на улице, скончается от сердечного приступа - разве мало существует вариантов "ненасильственной смерти"?
На несколько дней Настя превратилась в затворницу, тихо сидела в своей квартире, не высовывалась. Наконец, когда неясные замыслы сформировались в какой-то план, она позвонила Фофанову.
В редакции, конечно, все уже знали. Слухи, как говорится, бегут впереди человека, а тут не слухи - сообщения мировых информационных агентств. Когда она шла по родным коридорам, на неё посматривали с интересом и легким недоумением. Надо же, вчера ещё была такая, как все, а сегодня - миллионерша, да не в рублях, а в баксах, в зеленых. И приветствовали её преувеличенно шумно и весело.
- Что ты теперь будешь делать, Анастасия Игнатьевна? - поинтересовался Фофанов, принявший её немедленно.
Обращение на "ты", видимо, призвано было обозначить демократичность, а по имени-отчеству - уважительность.
Настя пожала плечами:
- Пока то же, что и раньше - писать.
- Не будешь же ты, миллионерша, ездить в командировки по нашим провинциальным захолустьям...
- Почему? Вполне могу и поехать в захолустье, как ты изволил выразиться, если будет интересная тема. А вообще-то и в Москве для журналиста работы достаточно.
Фофанов давно уже обосновался в кабинете главного редактора и чувствовал себя в нем вполне уверенно. Он неожиданно предложил:
- Заглянем в комнату отдыха.
- На диван не станешь валить? - с любопытством поинтересовалась Настя.
- Таких мыслей нет. А хотелось бы...
- Как-то не совпадает, - развеселилась Настя. - Мыслей, говоришь, нет, а желания имеются...
У крупных руководителей "при большевиках" были "комнаты отдыха", имелась она и у Главного газеты. Настя никогда в ней не была, но знала, как и вся редакция, что она существует и ведет в неё дверь за рабочим столом почти незаметная, "вписанная" в деревянные панели отделки.
Настя прошла за Фофановым в комнату и с любопытством огляделась. Ничего особенного: обеденный стол, два мягких кресла, стулья, сервант с баром, холодильник, шкаф для одежды, книжные полки, телевизор. Еще одна дверь вела в ванную комнату с туалетом.
- Персональный сортирчик? - спросила ехидно. - Вместе с родным коллективом не можешь, Юрий Борисович?
- Язва ты, Соболек! - Фофанов не стал обижаться, наоборот, тихо гордился, что вот у него теперь есть комната отдыха и персональный туалет, и Настя заметила это. Кто-то ему сказал, что на Западе наличие подобных "удобств" определяет статус руководителя.
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20 21 22 23 24 25 26 27 28 29 30 31 32 33 34 35 36 37 38 39 40 41 42 43 44 45 46 47 48 49 50 51 52 53 54 55 56 57 58 59 60 61 62 63 64 65 66 67 68 69 70 71 72 73 74 75 76 77 78 79 80 81 82 83 84 85 86 87 88 89 90 91 92 93 94 95 96 97 98 99 100 101 102 103 104 105 106 107 108 109 110 111 112 113 114 115 116 117 118 119