Но тут же рядом вся земля была изрыта, как будто в ней искали
чего-то. Черепки разбитой посуды, колеса, бревна, старая лежалая солома,
изгрызанные белые кости покрывали почти все пространство. В стороне лежала
конская падаль, полусъеденная вороньем, с обнажившимися ребрами.
Перепуганные птицы взлетели было кверху с неистовым карканьем, но тотчас
же снова опустились на свою добычу.
Войдя внутрь окопов, незнакомец пасмурным взглядом окинул лежавшее
перед ним пространство и, оставив коня у входа, начал медленно пробираться
среди обломков утвари и развалин строений к самому замку, внимательно
приглядываясь и как бы ища каких-нибудь следов, по которым можно было бы
установить историю этого разрушения. Но если и были следы, то их засыпали
развалины, стерли обломки. Может быть, он надеялся найти трупы, но и их не
было видно.
Несколько раз, приглядываясь к лежавшим на земле предметам, он
поднимал какую-нибудь тряпку, обгоревший лоскут одежды и с гневом и
отвращением отбрасывал его от себя. Обойдя одну груду развалин, он подошел
к самой стене замка, но и здесь был тот же беспорядок и опустошение.
Только у самой стены осыпавшаяся земля как будто приоткрыла пещеру, в
глубине которой не было ничего видно. Из темной бездны кое-где торчали
концы поломанных бревен. Незнакомец, прикрыв глаза рукою, наклонился с
трудом и долго, нахмурившись, всматривался в глубину ямы.
Он уже собирался уйти с этого кладбища, когда чуткий слух его уловил
среди глухой тишины какой-то слабый шум, словно отзвук человеческих шагов.
Он обернулся к выходу и прислушался.
Там никого не было видно, только конь торопливо подъедал найденную им
на валах траву. Тогда он снова двинулся вперед, пробираясь среди бревен и
обломков к тому месту, где были ворота замка, и в ту же минуту в них
показалась человеческая фигура. Человек этот входил или, вернее,
прокрадывался в ворота, но при виде коня остановился в испуге, оглядываясь
по сторонам.
Рассмотрев издали вооруженного мужчину, шедшего к нему от развалин,
он в первую минуту готов был обратиться в бегство, но, взглянув еще раз на
воина, всплеснул руками и, пробежав несколько шагов, упал перед ним на
колени.
Это неожиданное среди руин появление вполне соответствовало всему
окружающему: пожилой мужчина с обнаженной головой не имел на голом теле
ничего, кроме старой, порванной сермяги, а под нею виднелись штаны из
грубого полотна, подвязанные внизу к ногам тесемками. Желтое, истощенное
лицо с выцветшими глазами, обросшее волосами, делало его более похожим на
мертвеца, вставшего из гроба, чем на живого человека. Упав на колени, он
поднял руки кверху.
- Вы живы? - крикнул он.
Воин вместо ответа указал ему на свою разорванную броню, на
израненное и искалеченное тело.
- Жив, - отвечал он беззвучно, - жив, но на что мне жизнь, когда все
мои погибли, когда мне остались только могилы?..
И поглядел вокруг себя.
Человек, стоявший на коленях, встал и дрожащим хриплым голосом
сказал:
- Я четвертый день скитаюсь в лесу, грызу траву, сосу листья, ем
сухую кору и грибы, душа едва держится в теле.
- Благодари Господа за то, - проворчал воин, - я сам не знаю, жив ли
я и как жив?.. Да и на что теперь жизнь?
Человек, вставший с колен, молча подвинулся к воину и поцеловал ему
руку. Так они стояли рядом не в силах вымолвить слова.
Потом он тихо спросил:
- Как же вы спаслись?
- Мы пытались под Шродой выдержать битву с чехами. Нас было немного,
но все мужественные воины. Пали все, и меня тоже сочли за убитого, меня
спасла ночь. Конь сначала ушел, но потом вернулся к тому месту, где я
лежал... я почуял его дыхание над собой, когда открыл глаза. Я тоже
скитался по лесам, питаясь одной водой. А здесь - придется помирать! Да,
помирать!
Он умолк и опустил голову.
- Где же люди? Почему нет трупов? Где же ваши гдечане? - спросил он
потом.
- Когда пришли чехи, я был в лесу, - начал другой, - вернулся, чтобы
увидеть пожарище, - незачем было возвращаться. Все население, несмотря на
мольбы о пощаде, было выгнано и увезено за ними, остались только мертвые.
Город разграблен, дома ограблены. Он бросил взгляд на долину, глубоко
вздохнул и спросил несмело:
- А ваши? Ваши где, милостивый государь?
- У меня больше нет никого, никого, - понуро отвечал первый.
И, проговорив это, взял коня за узду и начал медленно пробираться к
выходу из замка. Человек в серой сермяге шел за ним. У подножия замкового
холма чернело огромное сплошное пожарище, на том месте, где прежде было
большое селение.
Среди обгоревших развалин торчали кое-где журавли колодцев, остатки
уцелевших от огня стен, столбы от ворот и колы от изгороди, да высокие
подпорки разрушенных строений.
В костеле уцелели только боковые стены, возведенные из гранита, крыша
рухнула. Они подошли ближе и остановились у входа. В глубине алтаря
валялась обгорелая костельная утварь, высокие деревянные подсвечники были
сброшены с него. Вход в склеп, находившийся под зданием костела, был
наполовину разрушен. Должно быть, и там искали сокровища. Не пощадили
никого. На одной стене висело только черное распятие, а на нем
полуобнаженный Христос еще держался одной рукой. Птицы, приготовлявшиеся к
ночлегу, заслышав шум, встрепенулись, вспорхнули и принялись с криком
кружиться над головами.
Последние лучи солнца, проглянув сквозь тучи, осветили эту картину
опустошения желтовато-красным, похожим на зарево пожара, пламенем.
Двое мужчин с тревогой приглядывались к окружающему. Всюду
сохранились следы недавней жизни: около стен хат валялись домашняя посуда,
разбитые ведра, брошенная пряжа, забытые детские колыбельки, камни от
попорченных жерновов.
Воин и спасшийся бедняк в сермяге, постояв около костела, пошли
дальше, по направлению к спаленной деревне.
Надвигалась ночь, надо было искать пристанища.
- Милостивый государь, владыка Лясота, - жалобно заговорил человек в
сермяге, следуя за ним, - если бы хоть кусочек хлеба, я сразу набрался бы
сил и устроил как-нибудь шалаш.
К седлу коня, которого вел Лясота, была привязана пустая сумка. Воин
поискал в ней и достал кусок чего-то черного и заплесневевшего, разломал
его и дал просившему.
С невероятной торопливостью изголодавшийся человек схватил в обе руки
пищу и с заблестевшими глазами начал грызть сухой хлеб с жадностью зверя,
забыв обо всем на свете.
Лясота, не глядя на него, шел вперед, утомленные глаза его искали
какого-нибудь убежища, но все хаты и все постройки из досок и тростника
стали жертвою огня, от них остались только углы, которые легко могли
упасть и не защищали даже от ветра.
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20 21 22 23 24 25 26 27 28 29 30 31 32 33 34 35 36 37 38 39 40 41 42 43 44 45 46 47 48 49 50 51 52 53 54 55 56 57 58 59 60 61 62 63 64 65 66 67 68 69 70
чего-то. Черепки разбитой посуды, колеса, бревна, старая лежалая солома,
изгрызанные белые кости покрывали почти все пространство. В стороне лежала
конская падаль, полусъеденная вороньем, с обнажившимися ребрами.
Перепуганные птицы взлетели было кверху с неистовым карканьем, но тотчас
же снова опустились на свою добычу.
Войдя внутрь окопов, незнакомец пасмурным взглядом окинул лежавшее
перед ним пространство и, оставив коня у входа, начал медленно пробираться
среди обломков утвари и развалин строений к самому замку, внимательно
приглядываясь и как бы ища каких-нибудь следов, по которым можно было бы
установить историю этого разрушения. Но если и были следы, то их засыпали
развалины, стерли обломки. Может быть, он надеялся найти трупы, но и их не
было видно.
Несколько раз, приглядываясь к лежавшим на земле предметам, он
поднимал какую-нибудь тряпку, обгоревший лоскут одежды и с гневом и
отвращением отбрасывал его от себя. Обойдя одну груду развалин, он подошел
к самой стене замка, но и здесь был тот же беспорядок и опустошение.
Только у самой стены осыпавшаяся земля как будто приоткрыла пещеру, в
глубине которой не было ничего видно. Из темной бездны кое-где торчали
концы поломанных бревен. Незнакомец, прикрыв глаза рукою, наклонился с
трудом и долго, нахмурившись, всматривался в глубину ямы.
Он уже собирался уйти с этого кладбища, когда чуткий слух его уловил
среди глухой тишины какой-то слабый шум, словно отзвук человеческих шагов.
Он обернулся к выходу и прислушался.
Там никого не было видно, только конь торопливо подъедал найденную им
на валах траву. Тогда он снова двинулся вперед, пробираясь среди бревен и
обломков к тому месту, где были ворота замка, и в ту же минуту в них
показалась человеческая фигура. Человек этот входил или, вернее,
прокрадывался в ворота, но при виде коня остановился в испуге, оглядываясь
по сторонам.
Рассмотрев издали вооруженного мужчину, шедшего к нему от развалин,
он в первую минуту готов был обратиться в бегство, но, взглянув еще раз на
воина, всплеснул руками и, пробежав несколько шагов, упал перед ним на
колени.
Это неожиданное среди руин появление вполне соответствовало всему
окружающему: пожилой мужчина с обнаженной головой не имел на голом теле
ничего, кроме старой, порванной сермяги, а под нею виднелись штаны из
грубого полотна, подвязанные внизу к ногам тесемками. Желтое, истощенное
лицо с выцветшими глазами, обросшее волосами, делало его более похожим на
мертвеца, вставшего из гроба, чем на живого человека. Упав на колени, он
поднял руки кверху.
- Вы живы? - крикнул он.
Воин вместо ответа указал ему на свою разорванную броню, на
израненное и искалеченное тело.
- Жив, - отвечал он беззвучно, - жив, но на что мне жизнь, когда все
мои погибли, когда мне остались только могилы?..
И поглядел вокруг себя.
Человек, стоявший на коленях, встал и дрожащим хриплым голосом
сказал:
- Я четвертый день скитаюсь в лесу, грызу траву, сосу листья, ем
сухую кору и грибы, душа едва держится в теле.
- Благодари Господа за то, - проворчал воин, - я сам не знаю, жив ли
я и как жив?.. Да и на что теперь жизнь?
Человек, вставший с колен, молча подвинулся к воину и поцеловал ему
руку. Так они стояли рядом не в силах вымолвить слова.
Потом он тихо спросил:
- Как же вы спаслись?
- Мы пытались под Шродой выдержать битву с чехами. Нас было немного,
но все мужественные воины. Пали все, и меня тоже сочли за убитого, меня
спасла ночь. Конь сначала ушел, но потом вернулся к тому месту, где я
лежал... я почуял его дыхание над собой, когда открыл глаза. Я тоже
скитался по лесам, питаясь одной водой. А здесь - придется помирать! Да,
помирать!
Он умолк и опустил голову.
- Где же люди? Почему нет трупов? Где же ваши гдечане? - спросил он
потом.
- Когда пришли чехи, я был в лесу, - начал другой, - вернулся, чтобы
увидеть пожарище, - незачем было возвращаться. Все население, несмотря на
мольбы о пощаде, было выгнано и увезено за ними, остались только мертвые.
Город разграблен, дома ограблены. Он бросил взгляд на долину, глубоко
вздохнул и спросил несмело:
- А ваши? Ваши где, милостивый государь?
- У меня больше нет никого, никого, - понуро отвечал первый.
И, проговорив это, взял коня за узду и начал медленно пробираться к
выходу из замка. Человек в серой сермяге шел за ним. У подножия замкового
холма чернело огромное сплошное пожарище, на том месте, где прежде было
большое селение.
Среди обгоревших развалин торчали кое-где журавли колодцев, остатки
уцелевших от огня стен, столбы от ворот и колы от изгороди, да высокие
подпорки разрушенных строений.
В костеле уцелели только боковые стены, возведенные из гранита, крыша
рухнула. Они подошли ближе и остановились у входа. В глубине алтаря
валялась обгорелая костельная утварь, высокие деревянные подсвечники были
сброшены с него. Вход в склеп, находившийся под зданием костела, был
наполовину разрушен. Должно быть, и там искали сокровища. Не пощадили
никого. На одной стене висело только черное распятие, а на нем
полуобнаженный Христос еще держался одной рукой. Птицы, приготовлявшиеся к
ночлегу, заслышав шум, встрепенулись, вспорхнули и принялись с криком
кружиться над головами.
Последние лучи солнца, проглянув сквозь тучи, осветили эту картину
опустошения желтовато-красным, похожим на зарево пожара, пламенем.
Двое мужчин с тревогой приглядывались к окружающему. Всюду
сохранились следы недавней жизни: около стен хат валялись домашняя посуда,
разбитые ведра, брошенная пряжа, забытые детские колыбельки, камни от
попорченных жерновов.
Воин и спасшийся бедняк в сермяге, постояв около костела, пошли
дальше, по направлению к спаленной деревне.
Надвигалась ночь, надо было искать пристанища.
- Милостивый государь, владыка Лясота, - жалобно заговорил человек в
сермяге, следуя за ним, - если бы хоть кусочек хлеба, я сразу набрался бы
сил и устроил как-нибудь шалаш.
К седлу коня, которого вел Лясота, была привязана пустая сумка. Воин
поискал в ней и достал кусок чего-то черного и заплесневевшего, разломал
его и дал просившему.
С невероятной торопливостью изголодавшийся человек схватил в обе руки
пищу и с заблестевшими глазами начал грызть сухой хлеб с жадностью зверя,
забыв обо всем на свете.
Лясота, не глядя на него, шел вперед, утомленные глаза его искали
какого-нибудь убежища, но все хаты и все постройки из досок и тростника
стали жертвою огня, от них остались только углы, которые легко могли
упасть и не защищали даже от ветра.
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20 21 22 23 24 25 26 27 28 29 30 31 32 33 34 35 36 37 38 39 40 41 42 43 44 45 46 47 48 49 50 51 52 53 54 55 56 57 58 59 60 61 62 63 64 65 66 67 68 69 70