Там было тихо и спокойно, как в могиле. Усадьба была совершенно
заброшена; в жилой дом свободно залетали птицы, забегали куницы и лисицы,
но стены были целы. Люди, которые еще недавно дерзко грабили, разрушали,
убивали, - теперь присмирели и делали вид, что они ни о чем не слышали и
не видели.
За то время, что Томко провел в Борках, он наслушался там всяких
чудес. Приходили к нему деревенские люди, кланялись и потихоньку шептали
один на других.
- Вот Мутка - то, правда, ходил с этой чернью, у него полны чуланы
награбленного добра, да и Турга не лучше его. А я все время дома сидел, да
грыз сырую репу.
А потом приходил еще кто-нибудь и доносил на первого:
- Кисель всему виною, а теперь притаился и представляется, что ничего
не знает.
Томко не судил и не обвинял никого, все осмотрел, отдал распоряжения
и поехал назад в городище, не признаваясь никому, кроме отца, куда ездил.
Доливы все еще не уехали; каждый день собирались в путь и все не
могли выбраться.
Мшщуй ждал, чтобы ему пообещали отдать Здану, Вшебор - Касю.
Братья относились друг к другу с полным равнодушием; вечером, сходясь
вместе в горнице, почти не обменивались ни взглядом, ни словом, -
позевывали и ложились спать.
Однажды, когда они только что проснулись, но еще не вставали, во
дворе послышался страшный крик и жалобные причитания, как будто кто-то
умер или был близок к смерти.
Вшебор вскочил и стал прислушиваться. Он сейчас же узнал голос
Спытковой, - никто не умел так звонко голосить, как она. Он поспешно
оделся и выбежал во двор.
Посреди красного двора стояла Спыткова, одетая, как всегда, очень
нарядно, и, в отчаянии ломая руки, в которых был белый платок, как будто
нарочно приготовленный для вытирания слез, - плакала.
- Спасите меня бедную! Помогите мне - сироте! Похитили дочку мою
единственное мое сокровище! Кася моя дорогая! Где ты теперь? Ох, доля моя
несчастная!
Тут же стояли старый слуга Белина и Ганна, Здана и все женщины, было
много слуг и служащих; все смотрели на вдову, слушали ее причитания, но
никто не двигался с места.
Не было только Томка.
Вдруг, как буря, налетел Вшебор.
- Что с вами, милостивая пани, что случилось?
- Ах, что случилось! Несчастная я сирота, Касю мою, единственную мою
радость, которую я берегла, как зеницу ока, Касю мою похитили!
- Как? Где? Когда? Кто такой? И на ваших глазах? Среди белого дня? -
вскричал Долива.
- Ничего я не знаю, ни кто, ни когда! Не знаю ничего? Пропала словно
в воду упала! Нет моего утешения...
Спыткова снова заплакала и прикрыла глаза платком. Вшебор, повинуясь
первому побуждению, побежал в конюшню за конем, глаза его засверкали
жестоким гневом.
- Убью! - кричал он. - Знаю я, кто это мог сделать, знаю. Не будет
ему пощады! Догоню, убью, живым не уйдет он от меня, хоть бы скрылся под
землю, добуду его из-под земли! Не уйдет он от меня!
Но, сообразив, что он один не может броситься в погоню, побежал назад
в горницу за Мшщуем.
Мшщуй, хотя двери остались открытыми, и он слышал все, вовсе не
спешил вставать; он лениво взялся за рукав своего кафтана и высунул босые
ноги из-под шкуры.
- Вставай, скорее! На коня, за мной! Похитили мою невесту. Мы должны
догнать! Я убью насильника!
- А ты знаешь, кто ее похитил? - небрежно спросил Мшщуй.
- И ты еще спрашиваешь! Ты! Разве ты сам не знаешь? Кто же мог это
сделать, если не Томко Белина? - крикнул Вшебор.
- Может быть и он, - спокойно отвечал брат. - Значит, если ее
похитили, и она пошла за похитителем, не позвав никого на помощь, по
доброй воле, - что же ты-то с ума сошел, чтобы скакать за ней? Что тебе в
ней? Да люди будут в глаза тебе смеяться, что ты взял ее после другого,
оставил себе чужие огрызки!
- Убью насильника! Убью! - зарычал Вшебор. - Кровью смою свой
позор!..
- Убьешь его за то, что он спас тебе жизнь? - возразил Мшщуй. - Да
неужели же твоя жизнь не дороже какой-то там девчонки?
Мшщуй посмеивался равнодушно; ему-то хорошо было смеяться над чужой
бедой! В это время в открытую дверь вбежала Спыткова.
- Вы хотите гнаться за ними? Ах, я несчастная! Еще и вас убьют! Не
пущу я вас! Безумный человек, вы готовы бить и убивать всех ради девушки!
Да он вас убьет! А у меня нет никого не свете, кроме вас! Не пущу я вас!
Делайте со мной, что хотите!
Эти слова Спытковой и спокойствие брата охладили Вшебора.
Он бросился на лавку с опущенной головой, скрипя зубами, бормоча
сквозь зубы проклятья, ерошил и рвал на себе волосы; кулаки у него
сжимались, глаза выскакивали из орбит, пот горячими каплями выступал на
лбу, ногами он бил о землю.
- Гнаться за ними не буду, но из этого дома мы должны сейчас же
уехать! Меня здесь встретило не гостеприимство, а измена. Я знать их не
хочу! Вставай, Мшщуй, уедем отсюда! Я не буду спать под одной кровлей с
ними, не хочу есть их хлеб.
- Ну, и поезжай, - сказал Мшщуй, - только меня оставь в покое, я не
могу с тобой ехать, потому что у меня захромал конь, да я и не желаю
уезжать. К чему мне спешить?
Спыткова слушала этот разговор, не отходя от несчастного Вшебора; она
даже подсела на лавку и ласковым голосом заговорила с ним:
- Я отрекусь от неблагодарной дочери! - говорила она. - Не пущу ее к
себе на глаза! Но что же делать? Что сделано, того уж нельзя поправить!
Кто знает, где они теперь, и, наверное, ксендз благословил их... Да вы
успокойтесь, давайте лучше поговорим о чем-нибудь другом. Ведь вы же не
можете оставить меня здесь одну, - осталась я совсем сиротой, и кто же
позаботится обо мне в моем вдовстве, если не вы?
Услышав, какой оборот принимал разговор вдовы с братом, Мшщуй
поспешно набросил на себя плащ и пошел осмотреть своего захромавшего коня,
предоставив их друг другу.
Так они просидели на лавке часа два - никто им не мешал. Порешили на
том, что Вшебор непременно уедет из городища, но только... за ворота. А
там подождет Спыткову и вместе с ней поедет в Понец.
Она так мило упрашивала его, так умела и всплакнуть, и глазами
блеснуть, что Вшебор, наконец, сдался.
По-видимому, дорога в Понец была вполне безопасна. Собек уж два раза
ходил туда на разведку и уверял, что никогда еще не было там так спокойно,
как теперь. Много людей разбежалось, и убытки были огромные, но не так,
как в Борках, да и повсюду в стране, все уже возвращалось к старым
порядкам.
Вдова непременно хотела вступить во владение имением мужа и
распоряжаться там, как хозяйка, а в помощь и в защиту себе она везла
Вшебора, чтобы братья Спытка не исключили ее из общего наследия.
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20 21 22 23 24 25 26 27 28 29 30 31 32 33 34 35 36 37 38 39 40 41 42 43 44 45 46 47 48 49 50 51 52 53 54 55 56 57 58 59 60 61 62 63 64 65 66 67 68 69 70