Женщины, сидевшие, как
всегда, за пряжей около камина, сразу догадались по встревоженному и
задумчивому виду Спытковой, что у нее есть какая-то тяжесть на сердце. Не
обращая внимания на вопросы и знаки удивления своих товарок, она пришла
прямо на свое место и тяжело опустилась на лавку, как будто не замечая
подбежавшей к ней дочери. Но понемногу привычный шум веретен, заглушенный
смех и говор женщин вокруг нее вывели ее из задумчивости; Кася принесла ей
воды, отерла слезы, и Спыткова несколько успокоилась.
В этот день и в женской горнице было заметно беспокойство.
То та, то другая женщина выбегали на чердак, смотрели в слуховое
окошечко и приносили почти разные вести, то пугая, то утешая друг друга.
Попрежнему, не спеша и не волнуясь, двигалась по горницам старая
Ганна и на все вопросы отвечала только одно:
- Уж сколько раз они проходили сюда и уходили ни с чем. Таким будет и
теперь.
С другой стороны, те, которые слышали от мужей и братьев, как Вшебор
рассказывал о могуществе Маслава, тревожились и плакали; некоторые,
напротив, мечтали о Казимире и о скором избавлении. Но беспокойство мешало
работе и портило настроение.
Всякий раз, когда Томко входил в комнату, все взгляды обращались на
него, не скажет ли он что-нибудь; но на лице молодого Белины так же, как
на лице его отца, ничего нельзя было прочесть; оно всегда дышало
одинаковым спокойствием и достоинством и в час опасности, и в минуту
радости. И только тогда, когда только, пробираясь к Здане, оказывался по
близости от Каси, взгляд его прояснялся, губы складывались в улыбку, и все
выражение его лица говорило о надежде на лучшее будущее.
Кася напрасно старалась допытаться у матери о причине ее испуга; она
не отвечала ей и только тихо плакала и вздыхала. И теперь, когда Томко
пришел к ним, - сердце Каси было так встревожено материнским горем, что
она прежде всего спросила его, через Здану, не случилось ли чего-нибудь
нового, о чем могла узнать ее мать.
Белина задумался и ответил Здане так, чтобы Кася слышала его, и при
этом он смотрел ей прямо в глаза, - что Спыткова очень долго разговаривала
на мосту с Вшебором и, вероятно, он и нагнал на нее такого страха. Томко
прибавил еще:
- Неспокойные люди эти братья Доливы; им бы хотелось, чтобы прежде
всего их слушали, а в одном замке не может быть двух начальников. За ними
тоже надо будет хорошенько последить.
Снизу уже кричали, призывая Томка к отцу, и он, взглянув еще раз в
глаза Касе, которая только зарумянилась в ответ, ушел от них, чтобы
помогать отцу в надзоре за работами.
Собек, несмотря на страшную усталость после дороги и на ушибы,
полученные им во время борьбы с чернью у ворот, пролежав всего
какой-нибудь час на соломе около коней, - другого места не было, да он и
сам не искал, - встал и пошел искать себе дела. Его энергичная и
любознательная натура не выносила бездействия; в часы, свободные от
службы, он плел корзинки из прутьев, или мешки из веревок, а, если этого
не было под рукой, - строгал лучину. Но, найдя занятие рукам, он глазам и
рукам не давал отдыху и прислушивался к малейшему шуму. И часто случалось,
что ему удавалось открыть важные вещи по легкому шороху или промелькнувшей
тени.
Вместе с другими Собек поплелся на валы, но скоро ему надоело это
созерцание. Он пошел на другую сторону, где производились земляные работы,
но и здесь не выстоял долго: люди ходили взад и вперед, в тесноте задевали
друг друга и заводили ссоры. Обойдя весь замок кругом, Собек вернулся в
конюшню. Дощатая перегородка отделяла стойла от сарая, где размещался
простой люд из первого двора. Многих из них выгнали на работы по
укреплению валов, но старики, жены и дети их остались дома.
За перегородкой слышен был шум разговора, плач и жалобные причитания.
Собек, прислонившись к стене, сидел в полудремоте, придумывая себе работу.
Но ничего не приходило в голову!
В это время до слуха его долетели слова, которых он, может быть, и не
хотел бы слушать, да услышал нечаянно.
- Они только о себе и думают, - говорил старческий голос, - что им за
дело, если кто-нибудь из нас сдохнет, - лишь бы они были целы...
- С голоду помираем, - сказал второй.
- Есть не дают, а на работу выгоняют, - заметил женский голос.
- Хорошо тем, что померли, - говорил еще кто-то. - Они ушли к своим и
не знают горя.
- Самое-то горькое начнется тогда, когда нас осадят, - снова
заговорил старик.
- Они будут стрелять из луков, а нас заставят таскать тяжелые бревна
и камни. А в кого будут попадать стрелы, как не в нас? У них и броня, и
кольчуга, и щит, а у нас что? Нашу сукману стрела легко пробьет.
- Верно, верно, - подхватил другой, - пусть только побольше наших
соберется вместе, надо нам что-нибудь придумать... Если они о нас не
думают, будем сами о себе заботиться. Что худого могут нам сделать те?
Ведь они - наши. Снюхаемся с ними, и пусть тогда шляхта пойдет в цепи...
Мы вернемся, хоть на погорелые места.
- А как же с ними сговориться? - возразил старик. - Разве это так
легко? Думаешь, они не следят за нами, верят нам? Небось, они тоже
догадываются, что у нас на уме.
- Сговориться, - подхватил первый, - не так уж мудрено.
- Ну, как же? Как же?
- Ночью - легко спуститься с валов, - смеясь, отвечал спрошенный.
Наступило долгое молчание. Потом послышалось перешептывание.
- Так и надо сделать, - сказал старик, - а не то все подохнем.
- Поговорите с Репцом, поговорите с Веханом...
- Почему бы нет...
- Надо думать о себе...
Шепот понизился, так что Собек ничего не мог разобрать, но он слышал
ясно злорадное пересмеивание и оживленное бормотание. Но и того, что он
слышал, было достаточно.
Осторожно, чтобы не выдать своего присутствия, встав с соломы, он
вышел из конюшни и прошел на двор с другой стороны, желая увидеть лица
заговорщиков. Он успел, обойдя здание, подойти ко входу в сарай, мужчины
уже ушли из него, остались только две женщины; младшая кормила ребенка, а
старшая, завернувшись в плахту, дремала подле нее. Но Собек твердо
запомнил имена Репки и Вехана.
Случай помог ему набрести на след опасности, о которой еще никто,
может быть, не подозревал.
Невольный трепет охватил старика. Он сам не знал, что теперь делать.
Следить еще или сейчас же дать знать, кому следует? А вдруг вся эта
болтовня окажется - просто глупостью, а он успеет поднять тревогу? Собек,
всю свою жизнь проведший в замках своих панов, глубоко к ним привязанный и
разделявший все их надежды и опасенья, встревожился не на шутку.
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20 21 22 23 24 25 26 27 28 29 30 31 32 33 34 35 36 37 38 39 40 41 42 43 44 45 46 47 48 49 50 51 52 53 54 55 56 57 58 59 60 61 62 63 64 65 66 67 68 69 70