А
созерцание, рефлексия, коммуникация -- не суть ли это просто мнения о мысли,
составляемые в ту или иную эпоху, в той или иной цивилизации? Образ мысли
включает в себя только то, что мысль может востребовать себе по праву. А мысль
востребует себе "только" движение, способное доходить до бесконечности. Мысль
востребует по праву, отбирает для себя только бесконечное движение или же
движение бесконечности. Именно из него и складывается образ мысли.
Движение бесконечности не отсылает к каким-либо пространственно-временным
координатам, в которых определялись бы последовательные положения подвижного
элемента и фиксированные точки и оси отсчета, по отношению к которым эти
положения меняются. "Ориентация в мысли" не предполагает ни объективной системы
отсчета, ни подвижного элемента, который переживал бы себя как субъект и в
качестве такового желал или нуждался бы в бесконечности. Все здесь захвачено
движением, так что не остается места ни для субъекта, ни для объекта, которые
могут
52
Ж. Делез / Ф. Гваттари
быть только концептами. В движении находится сам горизонт: относительный
горизонт отдаляется по мере продвижения субъекта, в абсолютном же горизонте мы
уже и всегда в плане имманснции. Характерным для бесконечного движения является
его возвратно-поступательный характер: это движение направляется к некоторой
цели, но одновременно и возвращается назад к себе, ибо стрелка компаса сама
совпадает с полюсом. Если движение мысли к истине -- это "обращение к...", то
почему бы и самой истине не обратиться к мысли? И почему бы ей не отвратиться от
мысли, когда сама мысль отвращается от нее? Однако здесь имеет место не слияние,
а взаимообратимость, некий непосредственный, постоянный, мгновенно-молниеносный
взаимообмен. Бесконечное движение двойственно, и между двумя его сторонами --
всего лишь сгиб. В таком смысле и говорят, что мыслить и быть -- одно и то же.
Точнее, движение -- это не только образ мысли, но и материя бытия. Мысль Фалеса,
взвиваясь ввысь, возвращается в виде воды. Когда мысль Гераклита превращается в
polemos, на нее обрушивается огонь. И здесь и там скорость одинакова: "Атом
движется так же быстро, как мысль"3. У плана имманенции две стороны -- Мысль и
Природа, Physis и Nous. Поэтому столь многие бесконечные движения заключены одно
в другое, сгибаются одно внутри другого, так что возвратный ход одного мгновенно
приводит в движение другое и этим грандиозным челноком непрестанно ткется план
имманенции. "Обратиться к..." предполагает не только "отвратиться", но и
"противостать", "развернуться вспять", "вернуться", "заблудиться", "исчезнуть"4.
Бесконечные движения порождаются даже негативностями: впасть в заблуждение в
этом смысле так же продук-
__________________
3 Эпикур, "Письмо к Геродоту", 61--62.
4 Об этой динамике см.: Michel Courthial, Le visage, в печати.
53
план имманенции
тивно, как и избегнуть подделки, отдаться своим страстям -- как и преодолеть их.
Различные движения бесконечности настолько перепуганы между собой, что они вовсе
не разрывают Всецелость плана имманенции, а образуют ее переменную кривизну,
выпуклые и вогнутые зоны, всю ее фрактальную природу. Именно благодаря этой
своей фрактальности планомен всякий раз оказывается бесконечностью, отличной от
любой поверхности или объема, определимых как концепты. Каждое движение
пробегает весь план, сразу же возвращаясь к себе, каждое движение сгибается, но
вместе с тем сгибает другие и само получает от них сгиб, порождая обратные
связи, соединения, разрастания, которые и образуют фрактализацию этой бесконечно
сгибаемой бесконечности (переменную кривизну плана). Но если верно, что план
имманенции всегда единственный и представляет собой чистую вариацию, то тем
более требует объяснения существование варьирующихся, отличных друг от друга
планов имманенции, которые сменяются или состязаются в истории, именно в силу
отбора и предпочтения тех или других бесконечных движений. План имманенции
очевидным образом различен у греков, в XVII веке и в современности (притом что
эти понятия расплывчаты и общи) -- не тот образ мысли и не та материя бытия.
Следовательно, план служит объектом бесконечной спецификации, а потому кажется
Всецелостью лишь в каждом отдельном случае, для которого специфичен выбор того
или иного движения. Эта сложность, связанная с окончательной характеристикой
плана имманенции, может быть разрешена лишь постепенно.
Очень важно не путать план имманенции с занимающими его концептами. Тем не менее
некоторые элементы могут встречаться дважды -- в плане и в концепте, однако
черты их будут при этом разными, даже
54
Ж. Делез / Ф. Гваттари
если они и обозначаются одними и теми же глаголами и словами. Мы видели это на
примере слов "существовать", "мысль", "единое": они входят в составляющие
концептов и сами являются концептами, но совсем по-иному, чем они принадлежат
плану имманенции как образу или материи. И обратно, в плане истина может быть
определена лишь через формулы "обратиться к..." или "то, к чему обращается
мысль"; при этом, однако, мы не располагаем никаким концептом истины. Если и
само заблуждение по праву является элементом плана, то тогда суть его просто в
том, что мы принимаем ложное за истинное (падаем), концепт же оно обретет лишь в
том случае, если будут определены его составляющие (например, согласно Декарту
это две составляющих -- ограниченное понимание и безграничная воля). Таким
образом, если пренебречь разницей в природе, движения или элементы плана могут
показаться просто номинальными определениями по отношению к концептам. На самом
же деле элементы плана суть диаграмматические черты, тогда как концепты --
интенсивные черты. Первые представляют собой движения бесконечности, вторые же
-- интенсивные ординаты этих движений, как бы оригинальные сечения или
дифференциальные положения;
это конечные движения, бесконечность которых только в скорости и которые всякий
раз образуют поверхность или объем, некий неправильный контур, ставящий предел
разрастанию. Первые суть абсолютные направления, по природе своей фрактальные,
вторые же -- абсолютные измерения, поверхности или объемы, которые всегда
фрагментapны и определяются интенсивно. Первые являются интуициями, вторые --
интенсионалами. Мысль о том, что любая философия вытекает из некоторой интуиции,
которую она постоянно развертывает в своих концептах с разной степенью
интенсивности, -- эта грандиозная перспектива в
55
план имманенции
духе Лейбница или Бергсона оказывается обоснованной, если рассматривать интуицию
как оболочку бесконечных движений мысли, непрестанно пробегающих некоторый план
имманенции.
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20 21 22 23 24 25 26 27 28 29 30 31 32 33 34 35 36 37
созерцание, рефлексия, коммуникация -- не суть ли это просто мнения о мысли,
составляемые в ту или иную эпоху, в той или иной цивилизации? Образ мысли
включает в себя только то, что мысль может востребовать себе по праву. А мысль
востребует себе "только" движение, способное доходить до бесконечности. Мысль
востребует по праву, отбирает для себя только бесконечное движение или же
движение бесконечности. Именно из него и складывается образ мысли.
Движение бесконечности не отсылает к каким-либо пространственно-временным
координатам, в которых определялись бы последовательные положения подвижного
элемента и фиксированные точки и оси отсчета, по отношению к которым эти
положения меняются. "Ориентация в мысли" не предполагает ни объективной системы
отсчета, ни подвижного элемента, который переживал бы себя как субъект и в
качестве такового желал или нуждался бы в бесконечности. Все здесь захвачено
движением, так что не остается места ни для субъекта, ни для объекта, которые
могут
52
Ж. Делез / Ф. Гваттари
быть только концептами. В движении находится сам горизонт: относительный
горизонт отдаляется по мере продвижения субъекта, в абсолютном же горизонте мы
уже и всегда в плане имманснции. Характерным для бесконечного движения является
его возвратно-поступательный характер: это движение направляется к некоторой
цели, но одновременно и возвращается назад к себе, ибо стрелка компаса сама
совпадает с полюсом. Если движение мысли к истине -- это "обращение к...", то
почему бы и самой истине не обратиться к мысли? И почему бы ей не отвратиться от
мысли, когда сама мысль отвращается от нее? Однако здесь имеет место не слияние,
а взаимообратимость, некий непосредственный, постоянный, мгновенно-молниеносный
взаимообмен. Бесконечное движение двойственно, и между двумя его сторонами --
всего лишь сгиб. В таком смысле и говорят, что мыслить и быть -- одно и то же.
Точнее, движение -- это не только образ мысли, но и материя бытия. Мысль Фалеса,
взвиваясь ввысь, возвращается в виде воды. Когда мысль Гераклита превращается в
polemos, на нее обрушивается огонь. И здесь и там скорость одинакова: "Атом
движется так же быстро, как мысль"3. У плана имманенции две стороны -- Мысль и
Природа, Physis и Nous. Поэтому столь многие бесконечные движения заключены одно
в другое, сгибаются одно внутри другого, так что возвратный ход одного мгновенно
приводит в движение другое и этим грандиозным челноком непрестанно ткется план
имманенции. "Обратиться к..." предполагает не только "отвратиться", но и
"противостать", "развернуться вспять", "вернуться", "заблудиться", "исчезнуть"4.
Бесконечные движения порождаются даже негативностями: впасть в заблуждение в
этом смысле так же продук-
__________________
3 Эпикур, "Письмо к Геродоту", 61--62.
4 Об этой динамике см.: Michel Courthial, Le visage, в печати.
53
план имманенции
тивно, как и избегнуть подделки, отдаться своим страстям -- как и преодолеть их.
Различные движения бесконечности настолько перепуганы между собой, что они вовсе
не разрывают Всецелость плана имманенции, а образуют ее переменную кривизну,
выпуклые и вогнутые зоны, всю ее фрактальную природу. Именно благодаря этой
своей фрактальности планомен всякий раз оказывается бесконечностью, отличной от
любой поверхности или объема, определимых как концепты. Каждое движение
пробегает весь план, сразу же возвращаясь к себе, каждое движение сгибается, но
вместе с тем сгибает другие и само получает от них сгиб, порождая обратные
связи, соединения, разрастания, которые и образуют фрактализацию этой бесконечно
сгибаемой бесконечности (переменную кривизну плана). Но если верно, что план
имманенции всегда единственный и представляет собой чистую вариацию, то тем
более требует объяснения существование варьирующихся, отличных друг от друга
планов имманенции, которые сменяются или состязаются в истории, именно в силу
отбора и предпочтения тех или других бесконечных движений. План имманенции
очевидным образом различен у греков, в XVII веке и в современности (притом что
эти понятия расплывчаты и общи) -- не тот образ мысли и не та материя бытия.
Следовательно, план служит объектом бесконечной спецификации, а потому кажется
Всецелостью лишь в каждом отдельном случае, для которого специфичен выбор того
или иного движения. Эта сложность, связанная с окончательной характеристикой
плана имманенции, может быть разрешена лишь постепенно.
Очень важно не путать план имманенции с занимающими его концептами. Тем не менее
некоторые элементы могут встречаться дважды -- в плане и в концепте, однако
черты их будут при этом разными, даже
54
Ж. Делез / Ф. Гваттари
если они и обозначаются одними и теми же глаголами и словами. Мы видели это на
примере слов "существовать", "мысль", "единое": они входят в составляющие
концептов и сами являются концептами, но совсем по-иному, чем они принадлежат
плану имманенции как образу или материи. И обратно, в плане истина может быть
определена лишь через формулы "обратиться к..." или "то, к чему обращается
мысль"; при этом, однако, мы не располагаем никаким концептом истины. Если и
само заблуждение по праву является элементом плана, то тогда суть его просто в
том, что мы принимаем ложное за истинное (падаем), концепт же оно обретет лишь в
том случае, если будут определены его составляющие (например, согласно Декарту
это две составляющих -- ограниченное понимание и безграничная воля). Таким
образом, если пренебречь разницей в природе, движения или элементы плана могут
показаться просто номинальными определениями по отношению к концептам. На самом
же деле элементы плана суть диаграмматические черты, тогда как концепты --
интенсивные черты. Первые представляют собой движения бесконечности, вторые же
-- интенсивные ординаты этих движений, как бы оригинальные сечения или
дифференциальные положения;
это конечные движения, бесконечность которых только в скорости и которые всякий
раз образуют поверхность или объем, некий неправильный контур, ставящий предел
разрастанию. Первые суть абсолютные направления, по природе своей фрактальные,
вторые же -- абсолютные измерения, поверхности или объемы, которые всегда
фрагментapны и определяются интенсивно. Первые являются интуициями, вторые --
интенсионалами. Мысль о том, что любая философия вытекает из некоторой интуиции,
которую она постоянно развертывает в своих концептах с разной степенью
интенсивности, -- эта грандиозная перспектива в
55
план имманенции
духе Лейбница или Бергсона оказывается обоснованной, если рассматривать интуицию
как оболочку бесконечных движений мысли, непрестанно пробегающих некоторый план
имманенции.
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20 21 22 23 24 25 26 27 28 29 30 31 32 33 34 35 36 37