Таким образом, связь между
капитализмом и новоевропейской философией такая же, как и между античной
философией и Грецией: это соединение абсолютного плана имманенции с
относительной социальной средой, которая также действует на путях имманентности.
В развитии философии древнюю Грецию связывает с современной Европой, через
посредующий этап христианства, не закономерная непрерывность, но случайное
возобновление одного и того же случайного процесса, уже при новых исходных
данных.
Грандиозная относительная детерриториализация мирового капитализма потребовала
ретерриториализации в новоевропейском национальном государстве, которое нашло
свое завершение в демократии -- новейшем обществе "братьев", капиталистической
версии общества друзей. Как показывает Бродель, капитализм впервые возник в
городах-государствах, но они заходили столь далеко в детерриториализации,
_______
10 Husserl, La cris des sciences europeennes..., Gallimard, p. 333--335 (ср.
комментарии Р.-П.Друа: R.-P.Droit, L'oubli de I'lnde, p. 203-- 204).
Ж. Делез / Ф. Гваттари
128
что новоевропейские имманентные государства должны были умерять их безумный
порыв, настигать и окружать их, осуществляя необходимые ретерриториализации в
виде новых внутренних границ". На этих экономических, политических и социальных
основах капитализм вновь оживляет мир Греции. Это новые Афины. Человек
капитализма -- это не Робинзон, а Улисс, хитрый плебей, заурядный средний
обитатель больших городов, коренной Пролетарий или чужестранец-Мигрант, которые
и начинают бесконечное движение -- революцию. Сквозь весь капитализм проходит не
один, а два клича, равно ведущие к разочарованиям: "Эмигранты всех стран,
соединяйтесь... Пролетарии всех стран..." Па противоположных полюсах западной
цивилизации -- в Америке и России -- прагматизм и социализм разыгрывают
возвращение Улисса, новейшее общество братьев или товарищей, подхватывая мечту
греков и восстанавливая "демократическое достоинство".
Действительно, соединение античной философии с греческим полисом и соединение
новой философии с капитализмом не носят идеологического характера и не просто
продолжают в бесконечность историко-социальные детерминанты, извлекая из них
фигуры духа. Разумеется, есть соблазн усмотреть в философии приятную духовную
коммерцию, специфическим товаром или, точнее, меновой стоимостью которой
предстает концепт, -- так это выглядит с точки зрения бескорыстной
общительности, пищей которой служит беседа в западно-демократическом духе,
способная порождать консенсус мнений и создавать этику коммуникации, подобно
тому как искусство создает его эстетику. Если такое называть философией,
______
11 Braudel, Civilisation materielle et capitalisme, Ed. Armand Colin,
I,p.391-400.
129
то понятно, каким образом концептом завладевает маркетинг, а специалист по
рекламе представляется как главный "концептор", поэт и мыслитель; досаду
вызывает не само по себе это наглое присвоение чужого, а то представление о
философии, которое сделало его возможным. При всей разнице в масштабах, греки
тоже знавали подобный позор с некоторыми из своих софистов. Но, к счастью для
новоевропейской философии, она столь же мало дружна с капитализмом, как античная
философия -- с полисом. Философия доводит до абсолюта относительную
детерриториализацию капитала, она переводит его в план имманенции как движение
бесконечности и уничтожает как внутренний предел, она обращает его против себя
самого, взывая к повой земле и новому пароду. Но тем самым она получает
непропозициональную форму концепта, где уничтожаются и коммуникация, и обмен, и
консенсус, и мнение. Это скорее ближе к тому, что Адорно называл "негативной
диалектикой", и к тому, что Франкфуртская школа обозначала как "утопию".
Действительно, именно в утопии осуществляется смычка философии с ее эпохой --
будь то европейский капитализм или уже греческий полис. И в том и в другом
случае благодаря утопии философия становится политикой и доводит до кульминации
критику своей эпохи. Утопия неотделима от бесконечного движения: этимологически
это слово обозначает абсолютную детерриториализацию, но лишь в той критической
точке, где она соединяется с налично-относительной средой, а особенно с
подспудными силами этой среды. Словечко утописта Сэмюэла Батлера "Erewhon"
означает не только "No-where" (Нигде), но и "Now-here" (здесь-сейчас). Важно
разграничивать не столько так называемый утопический и научный социализм,
сколько разные типы утопии, одним из которых является революция. В утопии, как и
в философии, всегда есть риск ре-
130
Ж. Делез / Ф. Гваттари
ставрации трансцендентности, а порой и надменное утверждение ее, поэтому нужно
различать авторитарные утопии, или утопии трансцендентности, и утопии
либертарные, революционные, имманентные12. Но если мы говорим, что революция как
таковая есть утопия имманентности, то отсюда отнюдь не следует, что это мечта,
нечто нереализуемое или же реализуемое ценой измены себе. Напротив, мы полагаем
революцию как план имманенции, бесконечное движение, абсолютное парение -- но
лишь постольку, поскольку эти ее черты соединяются с наиреальнейшей борьбой
против капитализма здесь и сейчас и упрямо затевают новую схватку всякий раз,
когда прежняя заканчивается изменой. Итак, слово "утопия" обозначает смычку
философии, или концепта, с наличной средой -- политическую философию (возможно
все же, что утопия -- не лучшее слово, в силу того усеченного смысла, который
закрепило за ним общественное мнение).
Не является ошибкой говорить, что революция происходит "по вине философов" (хотя
руководят ею не философы). Если две величайшие революции нашего времени --
американская и советская -- обернулись столь скверно, то это не мешает концепту
идти дальше своим имманентным путем. Как показал Кант, концепт революции состоит
не в том, как она может вестись в том или ином неизбежно относительном
социальном поле, но в том "энтузиазме", с которым она мыслится в абсолютном
плане имманенции, как проявление бесконечности в здесь-и-сейчас, не содержащее в
себе ничего рационального или даже просто разумного13. Концепт освобождает
имманентность от
____________
12 Об этих типах утопий см.: Ernst Bloch, Le principe esperance, Gallimard, II.
См. также комментарии Рене Шерера об утопии Фурье в ее отношениях к движению:
Rene Scherer, Pari sur I'impossible, Presses universitaires de Vincennes.
13 Кант, "Спор факультетов", II, з 6 (ныне значимость этого текста стала ясна
благодаря совершенно различным комментариям к нему Фуко, Хабермаса и Лиотара).
131
всех границ, которые еще ставил ей капитал (или же которые она ставила себе сама
в форме капитала, предстающего как нечто трансцендентное).
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20 21 22 23 24 25 26 27 28 29 30 31 32 33 34 35 36 37
капитализмом и новоевропейской философией такая же, как и между античной
философией и Грецией: это соединение абсолютного плана имманенции с
относительной социальной средой, которая также действует на путях имманентности.
В развитии философии древнюю Грецию связывает с современной Европой, через
посредующий этап христианства, не закономерная непрерывность, но случайное
возобновление одного и того же случайного процесса, уже при новых исходных
данных.
Грандиозная относительная детерриториализация мирового капитализма потребовала
ретерриториализации в новоевропейском национальном государстве, которое нашло
свое завершение в демократии -- новейшем обществе "братьев", капиталистической
версии общества друзей. Как показывает Бродель, капитализм впервые возник в
городах-государствах, но они заходили столь далеко в детерриториализации,
_______
10 Husserl, La cris des sciences europeennes..., Gallimard, p. 333--335 (ср.
комментарии Р.-П.Друа: R.-P.Droit, L'oubli de I'lnde, p. 203-- 204).
Ж. Делез / Ф. Гваттари
128
что новоевропейские имманентные государства должны были умерять их безумный
порыв, настигать и окружать их, осуществляя необходимые ретерриториализации в
виде новых внутренних границ". На этих экономических, политических и социальных
основах капитализм вновь оживляет мир Греции. Это новые Афины. Человек
капитализма -- это не Робинзон, а Улисс, хитрый плебей, заурядный средний
обитатель больших городов, коренной Пролетарий или чужестранец-Мигрант, которые
и начинают бесконечное движение -- революцию. Сквозь весь капитализм проходит не
один, а два клича, равно ведущие к разочарованиям: "Эмигранты всех стран,
соединяйтесь... Пролетарии всех стран..." Па противоположных полюсах западной
цивилизации -- в Америке и России -- прагматизм и социализм разыгрывают
возвращение Улисса, новейшее общество братьев или товарищей, подхватывая мечту
греков и восстанавливая "демократическое достоинство".
Действительно, соединение античной философии с греческим полисом и соединение
новой философии с капитализмом не носят идеологического характера и не просто
продолжают в бесконечность историко-социальные детерминанты, извлекая из них
фигуры духа. Разумеется, есть соблазн усмотреть в философии приятную духовную
коммерцию, специфическим товаром или, точнее, меновой стоимостью которой
предстает концепт, -- так это выглядит с точки зрения бескорыстной
общительности, пищей которой служит беседа в западно-демократическом духе,
способная порождать консенсус мнений и создавать этику коммуникации, подобно
тому как искусство создает его эстетику. Если такое называть философией,
______
11 Braudel, Civilisation materielle et capitalisme, Ed. Armand Colin,
I,p.391-400.
129
то понятно, каким образом концептом завладевает маркетинг, а специалист по
рекламе представляется как главный "концептор", поэт и мыслитель; досаду
вызывает не само по себе это наглое присвоение чужого, а то представление о
философии, которое сделало его возможным. При всей разнице в масштабах, греки
тоже знавали подобный позор с некоторыми из своих софистов. Но, к счастью для
новоевропейской философии, она столь же мало дружна с капитализмом, как античная
философия -- с полисом. Философия доводит до абсолюта относительную
детерриториализацию капитала, она переводит его в план имманенции как движение
бесконечности и уничтожает как внутренний предел, она обращает его против себя
самого, взывая к повой земле и новому пароду. Но тем самым она получает
непропозициональную форму концепта, где уничтожаются и коммуникация, и обмен, и
консенсус, и мнение. Это скорее ближе к тому, что Адорно называл "негативной
диалектикой", и к тому, что Франкфуртская школа обозначала как "утопию".
Действительно, именно в утопии осуществляется смычка философии с ее эпохой --
будь то европейский капитализм или уже греческий полис. И в том и в другом
случае благодаря утопии философия становится политикой и доводит до кульминации
критику своей эпохи. Утопия неотделима от бесконечного движения: этимологически
это слово обозначает абсолютную детерриториализацию, но лишь в той критической
точке, где она соединяется с налично-относительной средой, а особенно с
подспудными силами этой среды. Словечко утописта Сэмюэла Батлера "Erewhon"
означает не только "No-where" (Нигде), но и "Now-here" (здесь-сейчас). Важно
разграничивать не столько так называемый утопический и научный социализм,
сколько разные типы утопии, одним из которых является революция. В утопии, как и
в философии, всегда есть риск ре-
130
Ж. Делез / Ф. Гваттари
ставрации трансцендентности, а порой и надменное утверждение ее, поэтому нужно
различать авторитарные утопии, или утопии трансцендентности, и утопии
либертарные, революционные, имманентные12. Но если мы говорим, что революция как
таковая есть утопия имманентности, то отсюда отнюдь не следует, что это мечта,
нечто нереализуемое или же реализуемое ценой измены себе. Напротив, мы полагаем
революцию как план имманенции, бесконечное движение, абсолютное парение -- но
лишь постольку, поскольку эти ее черты соединяются с наиреальнейшей борьбой
против капитализма здесь и сейчас и упрямо затевают новую схватку всякий раз,
когда прежняя заканчивается изменой. Итак, слово "утопия" обозначает смычку
философии, или концепта, с наличной средой -- политическую философию (возможно
все же, что утопия -- не лучшее слово, в силу того усеченного смысла, который
закрепило за ним общественное мнение).
Не является ошибкой говорить, что революция происходит "по вине философов" (хотя
руководят ею не философы). Если две величайшие революции нашего времени --
американская и советская -- обернулись столь скверно, то это не мешает концепту
идти дальше своим имманентным путем. Как показал Кант, концепт революции состоит
не в том, как она может вестись в том или ином неизбежно относительном
социальном поле, но в том "энтузиазме", с которым она мыслится в абсолютном
плане имманенции, как проявление бесконечности в здесь-и-сейчас, не содержащее в
себе ничего рационального или даже просто разумного13. Концепт освобождает
имманентность от
____________
12 Об этих типах утопий см.: Ernst Bloch, Le principe esperance, Gallimard, II.
См. также комментарии Рене Шерера об утопии Фурье в ее отношениях к движению:
Rene Scherer, Pari sur I'impossible, Presses universitaires de Vincennes.
13 Кант, "Спор факультетов", II, з 6 (ныне значимость этого текста стала ясна
благодаря совершенно различным комментариям к нему Фуко, Хабермаса и Лиотара).
131
всех границ, которые еще ставил ей капитал (или же которые она ставила себе сама
в форме капитала, предстающего как нечто трансцендентное).
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20 21 22 23 24 25 26 27 28 29 30 31 32 33 34 35 36 37