А заодно надеясь на то, что тебя не заметит ни одна из других змей.
Я с извинением взглянула на слабо-переливчатый, тускло-золотой, как-бы-змеиный узор на… внутри своей кожи. Произнесла одно из бабушкиных слов: это было простое слово, слово благодарности и успокоения, но я подумала, что световой сети оно понравится. Затем я опять закрыла глаза.
Здесь.
Как быстро! То ли световая сетка помогла, то ли я, после нескольких упражнений, научилась управляться со стрелкой моего компаса, а может, сказалось присутствие Кона. Что-то точно было от Кона – я чувствовала между нашими ладонями потрескивание и слабый звук соединения. Казалось, перед нами лежит множество путей: один предельно поганый, другой чуть полегче, но вполне плохой, третий достаточно нехороший, затем единственно доступный – смертельно жуткий, а может, и еще какие-то другие. Я смотрела на карусельное кружение искр того пути, на котором я спалила оодовскую сеть, на размытые очертания нашего пункта назначения, а Кон уже перемещал нас к началу другой дорожки – да, вполне ужасная, благодарю вас. Наша цель и ее охранители в этот раз уже не казались так похожими на аквариум, – вернее, рыбы теперь стали больными – в духе спецэффектов на тему постъядерного мира. Вот-вот на экране появятся наводящие ужас колченогие мутанты и начнут махать нам своими уродливыми конечностями.
Жаль, что это не кино.
– Пошли, – сказал Кон, и мы вместе шагнули вперед.
Один шаг с края балкона – и мы уже крепко (другое слово не приходит на ум) завязли в мире ином. Уже хорошо – может, вампиры и умеют легко спрыгивать с третьего этажа, но мне пробовать не хотелось. У меня, правда, сразу возникли трудности с ногами. Я тотчас почувствовала под ногами пустоту; казалось, здесь не было ни верха, ни низа – не такая плохая новость для человека, только что прыгнувшего с балкона, – но не было и других сторон, и вообще направлений, кроме разве что того факта, что у нас самих имелся перед и зад, и лица у нас были только с одной стороны. Что бы ни представлял собой этот путь, он был порядком хуже той короткой дороги, по которой Кон доставил меня позапрошлой ночью домой. И все-таки я ощущала свои ноги, а для не-пространства это уже усовершенствование.
Да, не только ноги, но и одежда осталась со мной.
Я по-прежнему видела неясные очертания цели, и поскольку не знала ничего о ее прикрытии, я решила, что моя задача – продолжать следить за нею. Кон обеспечивал продвижение вперед. Предположительно вперед. Казалось, у него все же было представление о том, где здесь верх, а где низ, где право, а где лево. Некие сущности со свистом проскакивали мимо меня, я не могла точно сказать, что за сущности, но они, несомненно, не излучали дружелюбия. Каждый раз, как мне удавалось опустить ноги вниз, четкость окружающего пространства становилась чуть больше, словно вторжение моей трехмерности вынуждало этот мир склеиваться. Мало-помалу я заметила уже знакомые камни брода через поток, только нормальный мир, струившийся между ними, на этот раз вскипал и сливался с картиной ни-верха-ни-низа-ни-вообще-ничего. Я чувствовала, что меня должно стошнить, но, к счастью, желудок никак не мог определить, в какую сторону ему выворачиваться, и поэтому не возмущался.
Спустя какое-то время в окружающем нас хаосе стали появляться полузнакомые обыденные вещи. Уличный фонарь. Угол ветхого здания с вращающейся дверью, одно из окон разбито. Знак остановки.
Указатель: «улица Гаррисона».
Мы были в Не-Городе.
Мы шли дальше, и Не-Город становился отчетливее. Временами под ногами ощущались растрескавшиеся камни мостовой, как будто мы действительно по ним шагали. Может, так и было.
Начали появляться другие люди. Внешность их мне не понравилась. Мы прошли мимо нескольких ночных клубов, где люди слонялись туда-сюда. Кое-где у дверей стояли вышибалы, но в целом в He-Городе это не принято. Тот, кто может идти, мог идти, куда пожелает. Даже в элитных клубах, куда захаживали жители небоскребов из центра города, Желая почувствовать себя «на дне», но все же готовые платить по тридцать мигов за глоток вина, показывая этим, что они «на дне» исключительно добровольно, применялись более утонченные способы для отваживания нежелательных посетителей.
Те, кто падал с ног на улице, оставались лежать, а те, кто еще мог ходить, просто перешагивали через них. Горизонтально распростертые тела здесь были неотъемлемой частью пейзажа. Лежачего могли раскатать до состояния лепешки. А могли и взять домой на ужин. В качестве ужина. Никому из живых не стоило здесь задерживаться – хотя некоторых смельчаков успокаивал миф, будто бы рослых людей кровопийцы не станут трогать, так как от такой крови их корежит. Что-что, а это совершенно не хотелось проверять на себе. Среди Других, как и среди людей, находятся гурманы, и вполне возможно, что кто-то оценил пикантность крови именно высоких людей. Кроме того, когда ты сильно голоден, то переборчив не будешь, ведь так? А тело, которое лежит лицом вниз в канаве, но еще дышит – легкая добыча.
Удержаться на ногах, когда нас носило между двумя мирами, было для меня непростой задачей. Когда я оказывалась в этом мире в полной мере, меня охватывала дрожь, заметная со стороны.
Было немного страшно увидеть кого-нибудь знакомого. Дай вам Бог никогда не недооценивать влияние социальных условностей! Даже в этих обстоятельствах, когда я смирилась с тем, что мне уже никогда никого не увидеть, ни через несколько минут, ни через несколько часов, ни через несколько промежутков хаотического времени не-пространства, и ни с кем объясняться не придется, – я все же беспокоилась, как бы не наткнуться на Кенни или его дружков, или других завсегдатаев кофейни – из тех, что помоложе и потупее, а то и на опустившихся бывших одноклассников, которые опять закинулись наркотой. Чего я боялась? Того, что они увидят меня, идущую за руку с вампиром? Того, что я буду выглядеть как его обреченная жертва? Меня это должно было беспокоить?
Не знаю, что о нас думали люди. Но вампиры оглядывались. Я узнавала их без труда – то ли по тому, что они даже не пытались уступить нам дорогу, то ли я просто уже научилась их отличать.
Я пропустила тот момент, когда первый из них не ограничился просто взглядом и заступил нам путь. Ничего не замечала, пока Кон… неважно, что именно он сделал. Он сделал это свободной рукой, а той, что держала мою руку, швырнул нас обратно в пространство хаоса. Движением предплечья он стер чужую кровь со своего лица, так как Кисть была тоже в крови. Я боялась, что увижу, как он оближет губы. Не увидела. Может быть, просто недостаточно долго смотрела. А может, как бы это сказать, использованная кровь не представляла для него интереса.
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20 21 22 23 24 25 26 27 28 29 30 31 32 33 34 35 36 37 38 39 40 41 42 43 44 45 46 47 48 49 50 51 52 53 54 55 56 57 58 59 60 61 62 63 64 65 66 67 68 69 70 71 72 73 74 75 76 77 78 79 80 81 82 83 84 85 86 87 88 89 90 91 92 93 94 95 96 97 98 99 100 101 102 103 104 105 106 107 108 109 110 111 112 113 114 115 116 117 118 119 120 121 122
Я с извинением взглянула на слабо-переливчатый, тускло-золотой, как-бы-змеиный узор на… внутри своей кожи. Произнесла одно из бабушкиных слов: это было простое слово, слово благодарности и успокоения, но я подумала, что световой сети оно понравится. Затем я опять закрыла глаза.
Здесь.
Как быстро! То ли световая сетка помогла, то ли я, после нескольких упражнений, научилась управляться со стрелкой моего компаса, а может, сказалось присутствие Кона. Что-то точно было от Кона – я чувствовала между нашими ладонями потрескивание и слабый звук соединения. Казалось, перед нами лежит множество путей: один предельно поганый, другой чуть полегче, но вполне плохой, третий достаточно нехороший, затем единственно доступный – смертельно жуткий, а может, и еще какие-то другие. Я смотрела на карусельное кружение искр того пути, на котором я спалила оодовскую сеть, на размытые очертания нашего пункта назначения, а Кон уже перемещал нас к началу другой дорожки – да, вполне ужасная, благодарю вас. Наша цель и ее охранители в этот раз уже не казались так похожими на аквариум, – вернее, рыбы теперь стали больными – в духе спецэффектов на тему постъядерного мира. Вот-вот на экране появятся наводящие ужас колченогие мутанты и начнут махать нам своими уродливыми конечностями.
Жаль, что это не кино.
– Пошли, – сказал Кон, и мы вместе шагнули вперед.
Один шаг с края балкона – и мы уже крепко (другое слово не приходит на ум) завязли в мире ином. Уже хорошо – может, вампиры и умеют легко спрыгивать с третьего этажа, но мне пробовать не хотелось. У меня, правда, сразу возникли трудности с ногами. Я тотчас почувствовала под ногами пустоту; казалось, здесь не было ни верха, ни низа – не такая плохая новость для человека, только что прыгнувшего с балкона, – но не было и других сторон, и вообще направлений, кроме разве что того факта, что у нас самих имелся перед и зад, и лица у нас были только с одной стороны. Что бы ни представлял собой этот путь, он был порядком хуже той короткой дороги, по которой Кон доставил меня позапрошлой ночью домой. И все-таки я ощущала свои ноги, а для не-пространства это уже усовершенствование.
Да, не только ноги, но и одежда осталась со мной.
Я по-прежнему видела неясные очертания цели, и поскольку не знала ничего о ее прикрытии, я решила, что моя задача – продолжать следить за нею. Кон обеспечивал продвижение вперед. Предположительно вперед. Казалось, у него все же было представление о том, где здесь верх, а где низ, где право, а где лево. Некие сущности со свистом проскакивали мимо меня, я не могла точно сказать, что за сущности, но они, несомненно, не излучали дружелюбия. Каждый раз, как мне удавалось опустить ноги вниз, четкость окружающего пространства становилась чуть больше, словно вторжение моей трехмерности вынуждало этот мир склеиваться. Мало-помалу я заметила уже знакомые камни брода через поток, только нормальный мир, струившийся между ними, на этот раз вскипал и сливался с картиной ни-верха-ни-низа-ни-вообще-ничего. Я чувствовала, что меня должно стошнить, но, к счастью, желудок никак не мог определить, в какую сторону ему выворачиваться, и поэтому не возмущался.
Спустя какое-то время в окружающем нас хаосе стали появляться полузнакомые обыденные вещи. Уличный фонарь. Угол ветхого здания с вращающейся дверью, одно из окон разбито. Знак остановки.
Указатель: «улица Гаррисона».
Мы были в Не-Городе.
Мы шли дальше, и Не-Город становился отчетливее. Временами под ногами ощущались растрескавшиеся камни мостовой, как будто мы действительно по ним шагали. Может, так и было.
Начали появляться другие люди. Внешность их мне не понравилась. Мы прошли мимо нескольких ночных клубов, где люди слонялись туда-сюда. Кое-где у дверей стояли вышибалы, но в целом в He-Городе это не принято. Тот, кто может идти, мог идти, куда пожелает. Даже в элитных клубах, куда захаживали жители небоскребов из центра города, Желая почувствовать себя «на дне», но все же готовые платить по тридцать мигов за глоток вина, показывая этим, что они «на дне» исключительно добровольно, применялись более утонченные способы для отваживания нежелательных посетителей.
Те, кто падал с ног на улице, оставались лежать, а те, кто еще мог ходить, просто перешагивали через них. Горизонтально распростертые тела здесь были неотъемлемой частью пейзажа. Лежачего могли раскатать до состояния лепешки. А могли и взять домой на ужин. В качестве ужина. Никому из живых не стоило здесь задерживаться – хотя некоторых смельчаков успокаивал миф, будто бы рослых людей кровопийцы не станут трогать, так как от такой крови их корежит. Что-что, а это совершенно не хотелось проверять на себе. Среди Других, как и среди людей, находятся гурманы, и вполне возможно, что кто-то оценил пикантность крови именно высоких людей. Кроме того, когда ты сильно голоден, то переборчив не будешь, ведь так? А тело, которое лежит лицом вниз в канаве, но еще дышит – легкая добыча.
Удержаться на ногах, когда нас носило между двумя мирами, было для меня непростой задачей. Когда я оказывалась в этом мире в полной мере, меня охватывала дрожь, заметная со стороны.
Было немного страшно увидеть кого-нибудь знакомого. Дай вам Бог никогда не недооценивать влияние социальных условностей! Даже в этих обстоятельствах, когда я смирилась с тем, что мне уже никогда никого не увидеть, ни через несколько минут, ни через несколько часов, ни через несколько промежутков хаотического времени не-пространства, и ни с кем объясняться не придется, – я все же беспокоилась, как бы не наткнуться на Кенни или его дружков, или других завсегдатаев кофейни – из тех, что помоложе и потупее, а то и на опустившихся бывших одноклассников, которые опять закинулись наркотой. Чего я боялась? Того, что они увидят меня, идущую за руку с вампиром? Того, что я буду выглядеть как его обреченная жертва? Меня это должно было беспокоить?
Не знаю, что о нас думали люди. Но вампиры оглядывались. Я узнавала их без труда – то ли по тому, что они даже не пытались уступить нам дорогу, то ли я просто уже научилась их отличать.
Я пропустила тот момент, когда первый из них не ограничился просто взглядом и заступил нам путь. Ничего не замечала, пока Кон… неважно, что именно он сделал. Он сделал это свободной рукой, а той, что держала мою руку, швырнул нас обратно в пространство хаоса. Движением предплечья он стер чужую кровь со своего лица, так как Кисть была тоже в крови. Я боялась, что увижу, как он оближет губы. Не увидела. Может быть, просто недостаточно долго смотрела. А может, как бы это сказать, использованная кровь не представляла для него интереса.
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20 21 22 23 24 25 26 27 28 29 30 31 32 33 34 35 36 37 38 39 40 41 42 43 44 45 46 47 48 49 50 51 52 53 54 55 56 57 58 59 60 61 62 63 64 65 66 67 68 69 70 71 72 73 74 75 76 77 78 79 80 81 82 83 84 85 86 87 88 89 90 91 92 93 94 95 96 97 98 99 100 101 102 103 104 105 106 107 108 109 110 111 112 113 114 115 116 117 118 119 120 121 122