Хатч в конце концов пришла к выводу, что Могамбо считает дураками всех, кто лишен его способностей.
— Приятно вновь видеть тебя, Хатч. — Он наполнил два стакана, обошел вокруг стола и протянул один ей. Напиток был безалкогольный, лимон и лайм с легким привкусом имбиря.
— Взаимно, профессор. Прошло столько времени. — Почти восемь лет. Но она не забыла его. — Не знала, что вы здесь.
Они обменялись любезностями. Могамбо, как следовало из его объяснений, провел на станции «Аутпост» уже около двух месяцев. Они отправляли экспедиции в ряд районов, где имелись сверхплотные объекты и производились измерения искажений времени и пространства.
— Создается впечатление, — сказал профессор, — что физические характеристики пространства чрезвычайно разнородны. — Делая это замечание, он прикрыл глаза — возможно, просто рассуждал вслух. — Это вообще не то, чего мы ожидали. — Его улыбка увяла.
Хатч очень хорошо понимала, что Могамбо пригласил ее сюда не обсуждать проблемы физики. Но она приняла условия игры и задала несколько вопросов относительно его исследований, притворяясь, что ответы ей понятны. Рассказала, что полет к Обреченной оказался напряженным и беспокойным, все десять дней она была почти в испуге и никогда больше близко не подойдет ни к чему подобному.
Наконец он резко изменил поведение, вновь наполнил ее стакан и с некоторой бесцеремонностью заметил, что, насколько ему известно, она отправляется к 1107.
— Да, верно.
— Чтобы определить, есть ли там что-нибудь, связанное с передачами, зафиксированными «Бенджамином Мартином».
— Да.
Он оперся локтями о стол, плотно сложил пальцы и наклонился вперед, очень похожий на большую хищную птицу.
— Одиннадцать ноль семь, — повторил он.
Она ждала.
— Так что ты думаешь, Хатч?
— Не знаю, — созналась она. — Если там и было что-то, когда мимо проходил «Бенни», то я очень сомневаюсь, что оно и сейчас там. — Хатч подозревала, что профессору известно о последнем перехвате, но вряд ли он знал, ввели ее в курс дела или нет. А она не собиралась говорить ему ничего лишнего.
Могамбо долгую минуту изучал ее.
— Я тоже так думаю. — Он нахмурил брови.
Хатч показалось, что он сейчас скажет что-то еще, но доктор, видимо, передумал и продолжал поигрывать стаканом.
Хатч оглядела кабинет. На стенах несколько недорогих электронных картинок, пейзажи с садами и сельскими дорогами. Пауза затягивалась, и она решила нажать.
— Подумываете отправиться туда и взглянуть? Мы были бы рады принять вас на борт. — На самом деле ей этого не хотелось. Но Хатч знала, что он не согласится. Так что такое предложение ничем ей не грозило.
— С этим Обществом контактеров? — Могамбо усмехнулся, поглядывая на нее. Летай с ними сколько угодно, но меня ждут более важные дела . — Нет. Я действительно очень занят. — Он показал ровный ряд очень крепких белых зубов. — Предприятие фантастическое, Хатч, но совершенно безнадежное.
Она абсолютно точно знала, к чему он клонит, но не собиралась приходить на помощь.
— Никогда не знаешь, что будет завтра, — заметила она.
Могамбо басисто кашлянул.
— Я хотел бы попросить о любезности.
— Смотря о какой.
— Дайте мне знать, если действительно обнаружите там что-то. Я пробуду здесь еще пару недель.
Было очевидно, чем все это должно закончиться. Да, мы заполучили инопланетный передатчик! Могамбо галопом бы вырвался на сцену и стяжал всю славу. Джордж никогда не узнал бы, откуда свалилась такая неприятность.
— Я вряд ли смогу сделать это, профессор.
Похоже, его это задело.
— Хатч, почему нет?
— Согласно контракту мистер Хокельман контролирует все сообщения. — Это не совсем соответствовало истине, но так вполне могло бы быть. — Я при всем желании не смогу выполнить вашу просьбу.
— Хатч, это для меня очень важно. Послушай, честно говоря, я обязательно полетел бы туда с тобой, если мог. Но это просто невозможно. Я завален работой. И не могу бросить ее. Сама понимаешь. Сколько надо добираться отсюда туда? Неделю?
— Примерно.
Могамбо изобразил страдание.
— Сейчас я просто не властен над ситуацией. — Он коснулся выключателей; вспыхнули верхние лампы, заливая комнату светом. — Но мне это необходимо, Хатч. Я рассматривал бы это как личное одолжение. И по достоинству оценил бы, если бы ты ухитрилась… — Хатч открыла было рот, но он вытянул руку. — Сделай это для меня, а я подумаю, как тебя вознаградить. У меня есть связи. Уверен, что ты не хочешь убить остаток жизни, болтаясь туда-сюда между Солнечной системой и станцией «Аутпост».
Она медленно поднялась и поставила полупустой стакан на край стола.
— Я передам вашу просьбу, профессор. Джордж наверняка пойдет вам навстречу.
Тор знал, что она прилетает. Четыре года назад он провел с Хатч несколько вечеров. Пара походов в театр, пара обедов, как-то вечером — выпивка в ресторане «У Кессиди», на самом верху, откуда видны Потомак и Молл. Прогулка вдоль реки. Поездка на лошадях в субботний полдень через парк Рок-Крик. А потом однажды в среду вечером (был конец ноября) она заявила, что они больше не увидятся. Что как ни жаль — она надеется, что его это не слишком расстроит, — ей вновь придется лететь в какую-то точку вселенной, название которой ему не выговорить, в тот идиотский мир, где полчища ноков истребляли друг друга на войне, которая, вероятно, тянулась вечно.
— Я не часто возвращаюсь в Арлингтон, Тор, — объяснила она.
Он знал, что так будет. Он не представлял подробностей, но что-то в ее поведении все время подсказывало ему, что все это временно, и наступит день, когда он придет сюда в очередной раз уже один . Разумеется, он не сознался ей ни в чем — трудно сказать почему; напуганный тем, что это только оттолкнет ее еще больше? Поэтому он попросил счет, оплатил его, сказал: «Жалко, что все кончилось вот так», и ушел. А она осталась.
В то время его звали Тор Виндерваль — такое имя он получил при рождении и изменил по совету директора Художественной выставки в Джорджтауне. «Виндерваль звучит как-то надуманно, — заметил тот. — И очень трудно запоминается. Не очень подходит для занятий коммерцией».
С тех пор он не видел Хатч.
Он несколько раз порывался отправить ей сообщение. «Хатч, я по-прежнему здесь», или «Хатч, почему бы нам не сделать еще одну попытку, когда ты вернешься?», или «Хатч, Присцилла, я люблю тебя».
Он набирал сообщение за сообщением, но так ни разу и не нажал кнопку передачи. Он несколько раз поднимался на «Колесо», когда знал, что она должна быть там. Два раза он видел ее, запредельно красивую, и его сердце начинало работать, как насос, а горло перехватывало. Тогда Тор понимал, что не в состоянии подойти к ней и будет стоять с глупым видом, убеждая себя, что нет ничего нелепого в том, чтобы просто броситься навстречу друг другу.
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20 21 22 23 24 25 26 27 28 29 30 31 32 33 34 35 36 37 38 39 40 41 42 43 44 45 46 47 48 49 50 51 52 53 54 55 56 57 58 59 60 61 62 63 64 65 66 67 68 69 70 71 72 73 74 75 76 77 78 79 80 81 82 83 84 85 86 87 88 89 90 91 92 93 94 95 96 97 98 99 100 101 102 103 104 105 106 107 108 109 110 111 112 113 114 115 116 117 118 119 120 121 122 123 124 125 126 127 128 129 130 131 132 133 134 135 136 137 138 139 140 141 142 143 144 145 146 147 148 149 150 151 152 153 154 155 156
— Приятно вновь видеть тебя, Хатч. — Он наполнил два стакана, обошел вокруг стола и протянул один ей. Напиток был безалкогольный, лимон и лайм с легким привкусом имбиря.
— Взаимно, профессор. Прошло столько времени. — Почти восемь лет. Но она не забыла его. — Не знала, что вы здесь.
Они обменялись любезностями. Могамбо, как следовало из его объяснений, провел на станции «Аутпост» уже около двух месяцев. Они отправляли экспедиции в ряд районов, где имелись сверхплотные объекты и производились измерения искажений времени и пространства.
— Создается впечатление, — сказал профессор, — что физические характеристики пространства чрезвычайно разнородны. — Делая это замечание, он прикрыл глаза — возможно, просто рассуждал вслух. — Это вообще не то, чего мы ожидали. — Его улыбка увяла.
Хатч очень хорошо понимала, что Могамбо пригласил ее сюда не обсуждать проблемы физики. Но она приняла условия игры и задала несколько вопросов относительно его исследований, притворяясь, что ответы ей понятны. Рассказала, что полет к Обреченной оказался напряженным и беспокойным, все десять дней она была почти в испуге и никогда больше близко не подойдет ни к чему подобному.
Наконец он резко изменил поведение, вновь наполнил ее стакан и с некоторой бесцеремонностью заметил, что, насколько ему известно, она отправляется к 1107.
— Да, верно.
— Чтобы определить, есть ли там что-нибудь, связанное с передачами, зафиксированными «Бенджамином Мартином».
— Да.
Он оперся локтями о стол, плотно сложил пальцы и наклонился вперед, очень похожий на большую хищную птицу.
— Одиннадцать ноль семь, — повторил он.
Она ждала.
— Так что ты думаешь, Хатч?
— Не знаю, — созналась она. — Если там и было что-то, когда мимо проходил «Бенни», то я очень сомневаюсь, что оно и сейчас там. — Хатч подозревала, что профессору известно о последнем перехвате, но вряд ли он знал, ввели ее в курс дела или нет. А она не собиралась говорить ему ничего лишнего.
Могамбо долгую минуту изучал ее.
— Я тоже так думаю. — Он нахмурил брови.
Хатч показалось, что он сейчас скажет что-то еще, но доктор, видимо, передумал и продолжал поигрывать стаканом.
Хатч оглядела кабинет. На стенах несколько недорогих электронных картинок, пейзажи с садами и сельскими дорогами. Пауза затягивалась, и она решила нажать.
— Подумываете отправиться туда и взглянуть? Мы были бы рады принять вас на борт. — На самом деле ей этого не хотелось. Но Хатч знала, что он не согласится. Так что такое предложение ничем ей не грозило.
— С этим Обществом контактеров? — Могамбо усмехнулся, поглядывая на нее. Летай с ними сколько угодно, но меня ждут более важные дела . — Нет. Я действительно очень занят. — Он показал ровный ряд очень крепких белых зубов. — Предприятие фантастическое, Хатч, но совершенно безнадежное.
Она абсолютно точно знала, к чему он клонит, но не собиралась приходить на помощь.
— Никогда не знаешь, что будет завтра, — заметила она.
Могамбо басисто кашлянул.
— Я хотел бы попросить о любезности.
— Смотря о какой.
— Дайте мне знать, если действительно обнаружите там что-то. Я пробуду здесь еще пару недель.
Было очевидно, чем все это должно закончиться. Да, мы заполучили инопланетный передатчик! Могамбо галопом бы вырвался на сцену и стяжал всю славу. Джордж никогда не узнал бы, откуда свалилась такая неприятность.
— Я вряд ли смогу сделать это, профессор.
Похоже, его это задело.
— Хатч, почему нет?
— Согласно контракту мистер Хокельман контролирует все сообщения. — Это не совсем соответствовало истине, но так вполне могло бы быть. — Я при всем желании не смогу выполнить вашу просьбу.
— Хатч, это для меня очень важно. Послушай, честно говоря, я обязательно полетел бы туда с тобой, если мог. Но это просто невозможно. Я завален работой. И не могу бросить ее. Сама понимаешь. Сколько надо добираться отсюда туда? Неделю?
— Примерно.
Могамбо изобразил страдание.
— Сейчас я просто не властен над ситуацией. — Он коснулся выключателей; вспыхнули верхние лампы, заливая комнату светом. — Но мне это необходимо, Хатч. Я рассматривал бы это как личное одолжение. И по достоинству оценил бы, если бы ты ухитрилась… — Хатч открыла было рот, но он вытянул руку. — Сделай это для меня, а я подумаю, как тебя вознаградить. У меня есть связи. Уверен, что ты не хочешь убить остаток жизни, болтаясь туда-сюда между Солнечной системой и станцией «Аутпост».
Она медленно поднялась и поставила полупустой стакан на край стола.
— Я передам вашу просьбу, профессор. Джордж наверняка пойдет вам навстречу.
Тор знал, что она прилетает. Четыре года назад он провел с Хатч несколько вечеров. Пара походов в театр, пара обедов, как-то вечером — выпивка в ресторане «У Кессиди», на самом верху, откуда видны Потомак и Молл. Прогулка вдоль реки. Поездка на лошадях в субботний полдень через парк Рок-Крик. А потом однажды в среду вечером (был конец ноября) она заявила, что они больше не увидятся. Что как ни жаль — она надеется, что его это не слишком расстроит, — ей вновь придется лететь в какую-то точку вселенной, название которой ему не выговорить, в тот идиотский мир, где полчища ноков истребляли друг друга на войне, которая, вероятно, тянулась вечно.
— Я не часто возвращаюсь в Арлингтон, Тор, — объяснила она.
Он знал, что так будет. Он не представлял подробностей, но что-то в ее поведении все время подсказывало ему, что все это временно, и наступит день, когда он придет сюда в очередной раз уже один . Разумеется, он не сознался ей ни в чем — трудно сказать почему; напуганный тем, что это только оттолкнет ее еще больше? Поэтому он попросил счет, оплатил его, сказал: «Жалко, что все кончилось вот так», и ушел. А она осталась.
В то время его звали Тор Виндерваль — такое имя он получил при рождении и изменил по совету директора Художественной выставки в Джорджтауне. «Виндерваль звучит как-то надуманно, — заметил тот. — И очень трудно запоминается. Не очень подходит для занятий коммерцией».
С тех пор он не видел Хатч.
Он несколько раз порывался отправить ей сообщение. «Хатч, я по-прежнему здесь», или «Хатч, почему бы нам не сделать еще одну попытку, когда ты вернешься?», или «Хатч, Присцилла, я люблю тебя».
Он набирал сообщение за сообщением, но так ни разу и не нажал кнопку передачи. Он несколько раз поднимался на «Колесо», когда знал, что она должна быть там. Два раза он видел ее, запредельно красивую, и его сердце начинало работать, как насос, а горло перехватывало. Тогда Тор понимал, что не в состоянии подойти к ней и будет стоять с глупым видом, убеждая себя, что нет ничего нелепого в том, чтобы просто броситься навстречу друг другу.
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20 21 22 23 24 25 26 27 28 29 30 31 32 33 34 35 36 37 38 39 40 41 42 43 44 45 46 47 48 49 50 51 52 53 54 55 56 57 58 59 60 61 62 63 64 65 66 67 68 69 70 71 72 73 74 75 76 77 78 79 80 81 82 83 84 85 86 87 88 89 90 91 92 93 94 95 96 97 98 99 100 101 102 103 104 105 106 107 108 109 110 111 112 113 114 115 116 117 118 119 120 121 122 123 124 125 126 127 128 129 130 131 132 133 134 135 136 137 138 139 140 141 142 143 144 145 146 147 148 149 150 151 152 153 154 155 156