– раздалась команда.
К Дегтяреву подошли военные и указали, куда нужно поставить пулемет.
Пулеметы Токарева и Колесникова установили по соседству.
– Что ж, давайте начинать! – сказал Семен Михайлович.
– Изготовиться к стрельбе! – раздалась команда.
Стрелок-испытатель поплевал на руки:
– Разрешите-ка, Василий Алексеевич.
– Нет, нет, я сам буду стрелять!
– Это уж как вам угодно, а только мне сподручней.
– Может, дальше вы, а пока я сам… – и Дегтярев, растянувшись на фанере, навел пулемет на белый лист мишени под самое яблоко.
– Огонь! – раздалась команда.
Пулеметы застрочили.
Командиры с секундомерами в руках вели счет количеству выстрелов.
Все пулеметы действовали хорошо.
Через некоторое время пулеметы поставили на охлаждение.
Семен Михайлович, наблюдавший за стрельбой Токарева, вместе с членами комиссии подошел к Дегтяреву.
Осмотрев пулемет, он потрогал коробку ствола:
– Э, да он почти не нагрелся… дайте-ка я постреляю.
– Пулемет совсем не пристрелян, Семен Михайлович, – оказал Дегтярев.
– Это ничего.
– Сменить мишени!
– Смени-ть ми-ше-ни! – раздалось над полигоном.
Семен Михайлович лег к пулемету и, тщательно прицелившись, дал очередь.
– Работает исправно, поглядим, какова меткость!
А уж от вала мчался красноармеец с мишенью.
– Ну-ка, ну-ка, покажите, что там? – и Семен Михайлович развернул лист мишени. Пули попали в самое яблоко и около него.
– А говорите, не пристрелян, – улыбнулся Семен Михайлович. – Для начала это очень хорошо… посмотрим, что будет дальше.
Испытания возобновились.
Дегтярев, приободренный отзывом Семена Михайловича, снова лег к пулемету, нажал спуск и почувствовал мелкую, волнующую дрожь в руках…
Стрельба шла славно. Стрелок-испытатель едва успевал менять диски. Но вдруг пулемет замер.
Дегтярев вскочил на колени и бросился разбирать его.
– Что, заело, Василий Алексеевич? – спросил стрелок-испытатель.
– Какое заело… сломался, – сокрушенно сказал Дегтярев.
– Так неужели нельзя починить?
– Сломался боек, о починке и думать нельзя.
Стрелок с досады злобно плюнул.
– Надо же такой беде приключиться.
– Что случилось у вас? – послышался голос Семена Михайловича.
Дегтярев поднялся и показал ему обломок.
– Сломался боек, Семен Михайлович.
– Жалко, начало было хорошим. Ну да вы не волнуйтесь, боек – пустая поломка. Поезжайте к себе, поработайте, а через некоторое время опять испытаем ваш пулемет. Желаю вам новых успехов! – и он крепко пожал руку изобретателя.
Дегтярев, подавленный случившимся, медленно уходил с полигона, а в ушах его звучал почти не прекращающийся треск пулеметов Токарева и Колесникова.
– Так что же, Василий Алексеевич, неужели мы сдадимся? – спросил стрелок-испытатель.
– Нет, будем работать. Меня подвела некачественная сталь… Обидно, конечно, но ничего. Мы еще повоюем!..
Радость творчества
Неудача с испытанием пулемета в Москве произвела на Дегтярева удручающее впечатление. Он рассматривал ее как провал всего дела, в которое вложил несколько лет упорного труда, лучшие мысли и надежды. Особенно тяжело было Дегтяреву от сознания, что над его системой работали не жалея сил все сотрудники мастерской и конструкторского бюро. Какими глазами он будет смотреть им в лицо? Что скажет в свое оправдание?..
Правда, в глубине души Дегтярев находил очень веские доводы в свою защиту – ведь пулемет сняли с испытаний не по причине его непригодности, а из-за поломки бойка, из-за поломки всего лишь одной детали. Но это мало успокаивало его. «Кто будет вникать в детали, – размышлял он, – забраковали, провалился, не оправдал надежд – вот как посмотрят многие… А пожалуй, найдутся и такие, которые посмеются, скажут: «Не лезь с суконным рылом в калашный ряд».
Дегтярев приехал домой рано утром и целый день просидел закрывшись, не решаясь идти на завод. А сидеть дома и думать о своей неудаче было еще тяжелее.
Уже поздно вечером кто-то постучал в дверь, и Дегтярев услышал внизу в кухне голос Федорова. Вот послышались его шаги по лестнице и наконец в комнате:
– Нехорошо, нехорошо прятаться, Василий Алексеевич, в мастерской люди не расходятся, ждут вас… Ну, здравствуйте, здравствуйте, с приездом.
– Спасибо, Владимир Григорьевич, только я и не рад, что приехал.
– Это еще что за настроение?.. Не узнаю вас, Василий Алексеевич.
– Чему же радоваться, забраковали мой пулемет.
– А мне звонили из Москвы, поздравляли с удачей, говорили, что ваш пулемет похвалил сам товарищ Буденный.
– Кто же вам звонил? – недоверчиво спросил Дегтярев.
– Звонили из Артиллерийского управления, есть указание отложить все работы и заняться вашим пулеметом, выделены специальные средства.
– Что вы говорите, Владимир Григорьевич? А я уж тут совсем приуныл.
– Да разве можно унывать из-за поломки бойка? Это же сущие пустяки. Помните, у меня в Ораниенбауме винтовка разорвалась при испытаниях, чуть руки не оторвало, а я и тогда не отказался от опытов.
– Да ведь и я не отказываюсь, Владимир Григорьевич, только стыдно как-то в мастерскую идти… мастера расспрашивать будут.
– Все давно уже знают и о поломке бойка, и о похвале товарища Буденного и рассматривают испытание пулемета не как поражение, а как победу.
– Неужели так, Владимир Григорьевич? – со слезами радости на глазах спросил Дегтярев. – Что же теперь делать?
– Я бы посоветовал вам не торопиться и сделать не боек, а новую модель всего пулемета, даже не одну, а две модели и тогда ехать на испытания. В случае отказа одной будем испытывать другую. Средства на эти работы уже отпущены.
– Если так, то я сейчас же иду на завод.
– Очень хорошо. Идемте вместе. Теперь создание вашего пулемета стало кровным делом всего коллектива.
Едва Дегтярев появился на пороге мастерской, как его тотчас же обступили рабочие, мастера, конструкторы, чертежники, стали успокаивать, поздравлять с успехом, уговаривать скорее браться за создание новой модели.
Дегтярев был растроган таким вниманием и заботой. Вытирая рукавом слезы радости, он горячо благодарил друзей, пожимал им руки, говорил:
– Будем работать, товарищи, и, я надеюсь, сделаем настоящий пулемет…
Как и предложил Федоров, стали изготовлять одновременно два образца. Один под наблюдением Федорова и Дегтярева изготовляли сотрудники мастерской, другой делал Василий Алексеевич собственноручно,
Дегтяреву было трудно угнаться за несколькими опытными мастерами, но он непременно хотел одну модель сделать собственными руками.
Федоров пытался отговорить его, но Дегтярев ничего не хотел слушать.
– Владимир Григорьевич, вспомните, сколько моделей ваших винтовок я сделал вот этими руками, так неужели я не имею права собственную модель делать сам?
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20 21 22 23 24 25 26 27 28 29 30 31 32 33 34 35 36 37 38 39 40 41 42 43 44 45 46 47 48 49 50 51 52 53 54 55 56 57 58 59 60 61 62 63 64 65 66 67 68 69 70 71 72 73 74 75 76 77 78 79 80 81 82 83 84 85 86 87 88 89 90 91 92 93 94 95 96 97 98 99 100 101 102 103 104 105 106 107 108 109 110 111 112 113 114 115 116 117 118 119 120 121 122 123 124 125 126 127 128 129 130 131 132 133 134 135 136 137 138 139 140 141 142 143 144 145 146 147 148 149 150 151 152 153 154 155 156
К Дегтяреву подошли военные и указали, куда нужно поставить пулемет.
Пулеметы Токарева и Колесникова установили по соседству.
– Что ж, давайте начинать! – сказал Семен Михайлович.
– Изготовиться к стрельбе! – раздалась команда.
Стрелок-испытатель поплевал на руки:
– Разрешите-ка, Василий Алексеевич.
– Нет, нет, я сам буду стрелять!
– Это уж как вам угодно, а только мне сподручней.
– Может, дальше вы, а пока я сам… – и Дегтярев, растянувшись на фанере, навел пулемет на белый лист мишени под самое яблоко.
– Огонь! – раздалась команда.
Пулеметы застрочили.
Командиры с секундомерами в руках вели счет количеству выстрелов.
Все пулеметы действовали хорошо.
Через некоторое время пулеметы поставили на охлаждение.
Семен Михайлович, наблюдавший за стрельбой Токарева, вместе с членами комиссии подошел к Дегтяреву.
Осмотрев пулемет, он потрогал коробку ствола:
– Э, да он почти не нагрелся… дайте-ка я постреляю.
– Пулемет совсем не пристрелян, Семен Михайлович, – оказал Дегтярев.
– Это ничего.
– Сменить мишени!
– Смени-ть ми-ше-ни! – раздалось над полигоном.
Семен Михайлович лег к пулемету и, тщательно прицелившись, дал очередь.
– Работает исправно, поглядим, какова меткость!
А уж от вала мчался красноармеец с мишенью.
– Ну-ка, ну-ка, покажите, что там? – и Семен Михайлович развернул лист мишени. Пули попали в самое яблоко и около него.
– А говорите, не пристрелян, – улыбнулся Семен Михайлович. – Для начала это очень хорошо… посмотрим, что будет дальше.
Испытания возобновились.
Дегтярев, приободренный отзывом Семена Михайловича, снова лег к пулемету, нажал спуск и почувствовал мелкую, волнующую дрожь в руках…
Стрельба шла славно. Стрелок-испытатель едва успевал менять диски. Но вдруг пулемет замер.
Дегтярев вскочил на колени и бросился разбирать его.
– Что, заело, Василий Алексеевич? – спросил стрелок-испытатель.
– Какое заело… сломался, – сокрушенно сказал Дегтярев.
– Так неужели нельзя починить?
– Сломался боек, о починке и думать нельзя.
Стрелок с досады злобно плюнул.
– Надо же такой беде приключиться.
– Что случилось у вас? – послышался голос Семена Михайловича.
Дегтярев поднялся и показал ему обломок.
– Сломался боек, Семен Михайлович.
– Жалко, начало было хорошим. Ну да вы не волнуйтесь, боек – пустая поломка. Поезжайте к себе, поработайте, а через некоторое время опять испытаем ваш пулемет. Желаю вам новых успехов! – и он крепко пожал руку изобретателя.
Дегтярев, подавленный случившимся, медленно уходил с полигона, а в ушах его звучал почти не прекращающийся треск пулеметов Токарева и Колесникова.
– Так что же, Василий Алексеевич, неужели мы сдадимся? – спросил стрелок-испытатель.
– Нет, будем работать. Меня подвела некачественная сталь… Обидно, конечно, но ничего. Мы еще повоюем!..
Радость творчества
Неудача с испытанием пулемета в Москве произвела на Дегтярева удручающее впечатление. Он рассматривал ее как провал всего дела, в которое вложил несколько лет упорного труда, лучшие мысли и надежды. Особенно тяжело было Дегтяреву от сознания, что над его системой работали не жалея сил все сотрудники мастерской и конструкторского бюро. Какими глазами он будет смотреть им в лицо? Что скажет в свое оправдание?..
Правда, в глубине души Дегтярев находил очень веские доводы в свою защиту – ведь пулемет сняли с испытаний не по причине его непригодности, а из-за поломки бойка, из-за поломки всего лишь одной детали. Но это мало успокаивало его. «Кто будет вникать в детали, – размышлял он, – забраковали, провалился, не оправдал надежд – вот как посмотрят многие… А пожалуй, найдутся и такие, которые посмеются, скажут: «Не лезь с суконным рылом в калашный ряд».
Дегтярев приехал домой рано утром и целый день просидел закрывшись, не решаясь идти на завод. А сидеть дома и думать о своей неудаче было еще тяжелее.
Уже поздно вечером кто-то постучал в дверь, и Дегтярев услышал внизу в кухне голос Федорова. Вот послышались его шаги по лестнице и наконец в комнате:
– Нехорошо, нехорошо прятаться, Василий Алексеевич, в мастерской люди не расходятся, ждут вас… Ну, здравствуйте, здравствуйте, с приездом.
– Спасибо, Владимир Григорьевич, только я и не рад, что приехал.
– Это еще что за настроение?.. Не узнаю вас, Василий Алексеевич.
– Чему же радоваться, забраковали мой пулемет.
– А мне звонили из Москвы, поздравляли с удачей, говорили, что ваш пулемет похвалил сам товарищ Буденный.
– Кто же вам звонил? – недоверчиво спросил Дегтярев.
– Звонили из Артиллерийского управления, есть указание отложить все работы и заняться вашим пулеметом, выделены специальные средства.
– Что вы говорите, Владимир Григорьевич? А я уж тут совсем приуныл.
– Да разве можно унывать из-за поломки бойка? Это же сущие пустяки. Помните, у меня в Ораниенбауме винтовка разорвалась при испытаниях, чуть руки не оторвало, а я и тогда не отказался от опытов.
– Да ведь и я не отказываюсь, Владимир Григорьевич, только стыдно как-то в мастерскую идти… мастера расспрашивать будут.
– Все давно уже знают и о поломке бойка, и о похвале товарища Буденного и рассматривают испытание пулемета не как поражение, а как победу.
– Неужели так, Владимир Григорьевич? – со слезами радости на глазах спросил Дегтярев. – Что же теперь делать?
– Я бы посоветовал вам не торопиться и сделать не боек, а новую модель всего пулемета, даже не одну, а две модели и тогда ехать на испытания. В случае отказа одной будем испытывать другую. Средства на эти работы уже отпущены.
– Если так, то я сейчас же иду на завод.
– Очень хорошо. Идемте вместе. Теперь создание вашего пулемета стало кровным делом всего коллектива.
Едва Дегтярев появился на пороге мастерской, как его тотчас же обступили рабочие, мастера, конструкторы, чертежники, стали успокаивать, поздравлять с успехом, уговаривать скорее браться за создание новой модели.
Дегтярев был растроган таким вниманием и заботой. Вытирая рукавом слезы радости, он горячо благодарил друзей, пожимал им руки, говорил:
– Будем работать, товарищи, и, я надеюсь, сделаем настоящий пулемет…
Как и предложил Федоров, стали изготовлять одновременно два образца. Один под наблюдением Федорова и Дегтярева изготовляли сотрудники мастерской, другой делал Василий Алексеевич собственноручно,
Дегтяреву было трудно угнаться за несколькими опытными мастерами, но он непременно хотел одну модель сделать собственными руками.
Федоров пытался отговорить его, но Дегтярев ничего не хотел слушать.
– Владимир Григорьевич, вспомните, сколько моделей ваших винтовок я сделал вот этими руками, так неужели я не имею права собственную модель делать сам?
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20 21 22 23 24 25 26 27 28 29 30 31 32 33 34 35 36 37 38 39 40 41 42 43 44 45 46 47 48 49 50 51 52 53 54 55 56 57 58 59 60 61 62 63 64 65 66 67 68 69 70 71 72 73 74 75 76 77 78 79 80 81 82 83 84 85 86 87 88 89 90 91 92 93 94 95 96 97 98 99 100 101 102 103 104 105 106 107 108 109 110 111 112 113 114 115 116 117 118 119 120 121 122 123 124 125 126 127 128 129 130 131 132 133 134 135 136 137 138 139 140 141 142 143 144 145 146 147 148 149 150 151 152 153 154 155 156