– Стреляли… действует.
– Ну что ж, Василий, поздравляю. Карабин легкий и удобный. Он лучше многих, которые мне доводилось видеть…
Федоров был растроган успехом своего ученика и, приехав домой, немедленно написал отзыв о карабине Дегтярева.
«Эта система представляет собой замечательный образец по легкости, компактности и удобству стрельбы…»
Однако дальнейшие испытания карабина выявили в нем серьезные недостатки. Чтобы устранить их, нужно было всецело отдаться конструкторской работе. Это было для Дегтярева немыслимо. Ему, изобретателю из народа, пути к творчеству были закрыты.
Вся власть Советам!
Война продолжала полыхать от моря до моря, унося миллионы молодых и сильных людей. Наибольший урон несла Россия, расплачиваясь за свою отсталость и плохое вооружение сотнями тысяч жизней своих солдат. Чтобы добиться перелома в войне, нужны были свежие резервы и новое автоматическое оружие, главным образом ручные пулеметы. Это раньше других в России понял Федоров и предложил переделать свою малокалиберную винтовку в ружье-пулемет (автомат).
Эта работа была поручена Василию Дегтяреву.
Проект Федорова по переделке автоматической винтовки в новый тип оружия был составлен с расчетом наименьших затрат времени и средств. Федоров задумал создать оружие еще более легкое и маневренное, чем примененные на западе ручные пулеметы (ружья-пулеметы) Мадсена, Шоша, Льюиса.
Дегтярев тяжело переживал собственную неудачу, однако он охотно взялся за новую работу. Он был русским человеком и хотел, чтобы в России был создан свой ручной пулемет.
Федоров стал чаще бывать в Ораниенбауме. Теперь Дегтярев в любую минуту мог получить необходимую консультацию и совет. Переделка образца шла успешно. Одновременно здесь же в Ораниенбауме формировалась команда автоматчиков, которых предполагалось вооружить автоматами Федорова. Дегтярев торопился.
Его воодушевляло сознание, что оружие, сделанное его руками, наконец-то попадет на фронт, будет участвовать в боях и, быть может, спасет жизнь многим русским солдатам.
Поздней осенью 1916 года образцы нового типа автоматического оружия были закончены, а в ноябре первая команда русских автоматчиков выступила на фронт. Дегтярев гордился в душе, что первые русские автоматы были сделаны его руками.
Успех автомата Федорова снова заставил его задуматься над своим изобретением.
Неужели несколько лет тяжелой работы в невообразимо трудных условиях пропали даром? Неужели его карабин окажется хуже тех, которые привозили из-за границы? Нет, нет! – с этим он не мог примириться. Дегтярев был убежден, что его карабин не уступит заграничным. Конечно, над ним следовало еще работать, и работать немало, ведь над винтовкой Федорова трудились семь лет. Он хотел лишь одного, чтобы на его карабин обратили внимание. Он согласен участвовать в любом соревновании с заграничными изобретателями и доказать, что его карабин лучше, но – увы! – это было невозможно. Директор завода Залюбковский к изобретателям-самоучкам относился с пренебрежением и даже на порог к себе не пускал.
Дегтярев пробовал стучаться во все двери, писал и в артиллерийский комитет, в военное министерство, в Главное артиллерийское управление, но отовсюду получал бездушные, холодные ответы: «Теперь война – не до вас». И снова Дегтяреву пришлось смириться и жить надеждой на будущее…
* * *
Как-то в феврале 1917 года на Сестрорецком заводе неожиданно заревел гудок.
– Революция! Революция!.. – разнеслось по цехам. Рабочие бросили работу и с песнями, с красными флагами двинулись на площадь. Все возбужденно сообщали друг другу радостную весть: «В Петрограде революция, спихнули царя!»
Еще с утра рабочие революционные дружины, руководимые большевиками, арестовали городские и воинские власти. На городском митинге говорили смелые, страстные речи. Из уст в уста передавалось светлое, желанное слово: «Свобода!» После митинга началось торжественное шествие по городу.
Дегтярев, прицепив красный бант, вместе с сыном шагал в рядах демонстрантов и, захваченный общим ликованием, пел «Варшавянку».
– Теперь все пойдет по-другому! – говорили рабочие. – Теперь вздохнем!..
Дегтярев надеялся, что и к нему, изобретателю из народа, наконец изменится отношение и он сможет продвинуть свой карабин. Но надежды эти оказались напрасными.
Завоевания революции, добытые ценою крови рабочих и побратавшихся с ними солдат, были преданы меньшевиками и эсерами. Страной стало править Временное буржуазное правительство.
И снова Дегтярев был вынужден забыть о своем карабине, отложить мечты об изобретательстве и работать на заводе по выполнению очередных заказов для фронта.
Осенью он поехал в Петроград, чтоб повидать вернувшегося с румынского фронта Федорова, расспросить его о поведении в боях изготовленного им автоматического оружия.
День был морозный. С моря дул резкий леденящий ветер, а трамваи, как назло, не ходили. Потоптавшись минут двадцать на остановке, Дегтярев продрог и отправился в город пешком. Вдоль улиц ветер дул еще сильнее, чем на площади. Нестерпимо мерзли уши и руки.
«Надо забежать куда-нибудь в кондитерскую, погреться», – подумал Дегтярев и стал поглядывать на вывески. Но все кондитерские и кафе были закрыты. Редкие прохожие, с тревогой поглядывая по сторонам, быстро пробегали мимо него.
«Что-то происходит в Петрограде», – подумал Дегтярев и, нахлобучив шапку, ускорил шаг.
Вдруг где-то на крыше загрохотали выстрелы. «Максим», – сообразил Дегтярев. – Но куда и кто стреляет?..» Пули сорвали штукатурку над головой.
«По мне с той стороны садят». Он бросился через улицу и под укрытием домов добежал до угла. Перед ним распахнулась большая площадь с высоким памятником и темными кустами в центре. Стрельба раздавалась со всех сторон. Кто в кого стрелял – понять было нельзя.
Вдруг из ворот одного дома на площадь с раскатистым «ура» бросились люди с винтовками: рабочие, матросы, студенты… Двое из них, втащив «максим» на пьедестал памятника, стали бить по окнам дома на противоположной стороне площади, откуда раздавались выстрелы.
«Наши, свои», – подумал Дегтярев и чуть не бросился вместе с ними на приступ.
Через несколько минут стрельба стихла, и над домом взвился красный флаг. Отряд рабочих, матросов и студентов, построившись, шагал мимо Дегтярева. Лица идущих были возбужденны, на бушлатах и куртках развевались алые ленты.
Кто-то сильным, размашистым голосом затянул:
Смело, товарищи, в ногу,
Духом окрепнем в борьбе,
В царство свободы до-ро-о-гу
Грудью проложим себе.
Последние слова дружно подхватил весь отряд.
Дегтярев взволнованно смотрел вслед уходящим.
Вдруг та же песня зазвучала в другом конце площади.
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20 21 22 23 24 25 26 27 28 29 30 31 32 33 34 35 36 37 38 39 40 41 42 43 44 45 46 47 48 49 50 51 52 53 54 55 56 57 58 59 60 61 62 63 64 65 66 67 68 69 70 71 72 73 74 75 76 77 78 79 80 81 82 83 84 85 86 87 88 89 90 91 92 93 94 95 96 97 98 99 100 101 102 103 104 105 106 107 108 109 110 111 112 113 114 115 116 117 118 119 120 121 122 123 124 125 126 127 128 129 130 131 132 133 134 135 136 137 138 139 140 141 142 143 144 145 146 147 148 149 150 151 152 153 154 155 156