Строгая самокритичность, стремление довести до совершенства каждую систему заставляли Дегтярева все время работать уже над одобренными и принятыми на вооружение образцами.
Создав в 1928 году лучший в мире авиационный пулемет, он решил, что это оружие можно еще улучшить, и стал работать над его усовершенствованием. Он поставил перед собой задачу увеличить боеспособность пулемета и справился с ней удачно. В 1930 году на вооружение Советского Военно-Воздушного Флота была принята разработанная им спаренная система авиационных пулеметов с учащенным темпом стрельбы.
В эти же годы по системе Дегтярева разрабатываются зенитные орудия калибром 25–40 миллиметров…
Неустанно думая о нуждах армии и отдавая все свои силы и способности укреплению ее боевой мощи, Дегтярев болезненно переживал жалобы бойцов и командиров на тот или иной тип оружия.
Однажды, вернувшись из воинской части, он сказал Федорову:
– Владимир Григорьевич, бойцы жалуются на «максима», говорят, устарел он и страшно тяжел, мешает быстрому маневру.
– Наш, русский «максим» значительно лучше английского, но все же бойцы правы.
– Я им сказал, что постараюсь сделать советский станковый пулемет по системе ручного.
– Это правильная мысль. Я буду горячо поддерживать ваше начинание, такой пулемет крайне нужен армии…
Разговор этот происходил в начале 1929 года, когда Дегтярев работал над автоматической винтовкой и спаренной установкой авиационных пулеметов, когда по его системе и под его наблюдением разрабатывался танковый пулемет и зенитные орудия.
И все же, считая работу важной и неотложной, Дегтярев решил приступать к ней немедленно.
Дегтярев понимал, что потрудиться придется много, что новые требования повлекут за собой существенную переделку всей системы, но не боялся этого. В создании станкового пулемета были и заманчивые стороны. Во-первых, прочный станок позволял надеяться достичь еще большей кучности. А увеличение веса пулемета позволяло сделать детали более массивными и тем добиться наибольшей прочности и надежности всей конструкции; но самое главное, Дегтярев мечтал увеличить практическую скорострельность и боеспособность нового пулемета.
Работа над пулеметом началась в начале 1929 года и первое время шла довольно быстро, хотя Дегтярев должен был беспрестанно отвлекаться от нее, чтобы дорабатывать другие системы.
К лету, когда был сделан и испытан первый опытный образец «ДС» («Дегтярев станковый»), выяснилось, что система ненадежна и над ней предстоит еще много работать.
Пулемет при стрельбе сильно перегревался, и, чтобы вести наблюдения за работой механизма, на него то и дело приходилось лить холодную воду. Особенно сильно нагревался патронник, и это внушало опасение, что патроны взорвутся и в результате пулемет будет разрушен.
Был обнаружен и еще один серьезный дефект. Пружина, расположенная в подствольной части, тоже при стрельбе нагревалась и теряла свою упругость – пулемет переставал работать.
Шпагин, принимавший живое участие в изготовлении опытного образца, предложил перенести пружину из-под ствола в заднюю часть.
– Я тоже думал над этим, – сказал Василий Алексеевич. – Хоть и велика работа, но, должно быть, без нее не обойтись. Федоров тоже настаивал на переносе пружины.
Поразмыслив, Дегтярев решил, что другого выхода нет, и взялся за переделку механизма…
В конце лета Дегтярева пригласили на большие маневры Красной Армии. Для него это было радостным событием, так как предстояло увидеть изобретенное им оружие в обстановке, приближенной к боевой, услышать ценные советы бойцов и командиров…
После маневров Дегтярев был приглашен к наркому обороны.
Нарком, поздравив конструктора с успехами в разработке ручного, авиационного и танкового пулеметов, попросил рассказать о своей работе и планах на будущее.
В этой беседе народный комиссар отметил все возрастающее значение для обороны страны авиации и танков и указал на необходимость создания крупнокалиберного пулемета.
Дегтярев задумался. Он воспринял слова наркома как боевое задание…
Это дело ему представлялось еще более сложным, чем создание «ДС». Тут нужно было почти вдвое увеличить калибр оружия, от этого должно возрасти давление пороховых газов; следовательно, нельзя было механически увеличивать детали конструкции. Требовались новые технические расчеты.
Приехав домой, он рассказал о полученном задании Федорову и поделился с ним своими мыслями.
– Да, – сказал Федоров, – это дело серьезное. Я предлагаю разработку нового пулемета поставить на строго техническую основу – разработать схему проектирования, сделать точные расчеты, составить рабочие чертежи – и лишь тогда приступать к изготовлению модели.
– Правильно, – согласился Дегтярев, – надо составить расчеты и разработать чертежи, беря за основу «ДП», но я очень прошу…
– Понимаю вас, Василий Алексеевич, я никому не передоверю этого дела. Все работы по расчетам и проектированию будут вестись под моим руководством, при вашем ближайшем участии…
В январе 1930 года, когда работы по крупнокалиберному пулемету шли полным ходом, Дегтярева неожиданно пригласили в партийный комитет.
«Зачем это они меня? – думал он по дороге в партком. – Может, опять выступить где-нибудь?.. Если выступать – откажусь… это для меня хуже наказания…»
– А, Василий Алексеевич, садитесь, садитесь, – приветствовал его секретарь парткома. – Мы вас вот почему побеспокоили: руководство завода, рабочие, инженерно-технические работники, – вообще весь наш коллектив решил торжественно отметить ваше пятидесятилетие.
– Что вы, зачем… я этого не заслужил, да и вообще не надо…
– Нет, нет, Василий Алексеевич, это решено, ваше чествование – большой праздник для всего коллектива. Приглашаю вас завтра в клуб в семь часов вечера.
– Опять мне надо говорить?
– Неплохо бы рассказать о своем жизненном пути – : это пример для всех нас, особенно для молодежи.
– Я, право, не знаю, – смутился Дегтярев.
– Не беспокойтесь и не волнуйтесь, все будет хорошо, я за вами заеду.
…Василий Алексеевич сидел в президиуме и чувствовал себя очень неловко.
Когда ему дали слово, он прослезился и, не выходя на трибуну, сказал:
– Все знают, я говорить не умею. Я только и хочу сказать, что мою работу, мой труд оценило Советское правительство и партия большевиков. Они меня поставили на ноги, они дали мне возможность работать и изобретать. За это им душевное спасибо. А образцы, о которых тут говорили, я не смог бы сделать, если бы мне не помогали все сотрудники нашего бюро и мастерской, от рядового рабочего до руководителя бюро, моего учителя Владимира Григорьевича Федорова. Всем им большое спасибо.
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20 21 22 23 24 25 26 27 28 29 30 31 32 33 34 35 36 37 38 39 40 41 42 43 44 45 46 47 48 49 50 51 52 53 54 55 56 57 58 59 60 61 62 63 64 65 66 67 68 69 70 71 72 73 74 75 76 77 78 79 80 81 82 83 84 85 86 87 88 89 90 91 92 93 94 95 96 97 98 99 100 101 102 103 104 105 106 107 108 109 110 111 112 113 114 115 116 117 118 119 120 121 122 123 124 125 126 127 128 129 130 131 132 133 134 135 136 137 138 139 140 141 142 143 144 145 146 147 148 149 150 151 152 153 154 155 156