У «михайлонов» была давнишняя традиция устраивать в столовой товарищеские чаепития, называемые почему-то «собаками». Собирались деньги по 20–25 копеек с человека, и очередной распорядитель посылал «дядьку» (вольнонаемного служителя, чистившего обувь и платье) в лавку за продовольствием. Покупали обычно чай, сахар, ситный с изюмом, чайную колбасу и обязательно мороженую клюкву, которую особенно любили. Чаепитие проходило весело, с шутками и анекдотами, и заканчивалось обычно самодеятельностью или «громождением слона».
Устраиваемые в училище «собаки» укрепляли чувство товарищества и хоть немного окрашивали тяжелую, однообразную и сугубо казенную обстановку занятий.
Три года пролетели незаметно. Володя, как и его товарищи, окреп и возмужал. Все юнкера ждали торжественного производства в офицеры. Об этом дне каждый мечтал в течение всей учебы.
Шестого августа в ясное, солнечное утро на огромном военном поле выстроились необозримые соединения войск. Тут были почти вся гвардия и войска Петербургского военного округа: пехота, кавалерия, артиллерия. Над полем – торжественная тишина. Но вот раздается звук трубы, и начинается царский объезд войск. Все ближе и ближе слышны громовые раскаты «ура». Владимир смотрит внимательно, стараясь запечатлеть эту величественную картину. Он ждет, что окруженный пышными всадниками царь скажет что-то очень важное, значительное, но свита промелькнула и исчезла. Вдруг ударил оркестр, другой, третий. Начался церемониальный марш. Михайловцев в пешем строю ведут к царскому валику – земляной насыпи, где сосредоточивается вся свита во главе с царем. По соседству выстраиваются юнкера пажеского корпуса, Павловского, Константиновского, Петербургского юнкерских пехотных училищ. Далее идут Николаевское кавалерийское, инженерное и другие училища. Юнкера в волнении ждут слова царя. Царь появляется на валу. Он скучен, – очевидно, парад его утомил. Обведя усталым взглядом ряды юнкеров, он сонным голосом говорит:
– Господа, поздравляю вас офицерами.
Володя немного смущен, разочарован, но думает, что именно так и должен говорить царь.
Командиры обходят ряды и каждому юнкеру вручают приказ о производстве. Потом раздается команда, и михайловцы четким шагом идут к оставленным запряжкам батареи. Лошадей держат повеселевшие вестовые. Звучит знакомый голос командира, и батарея направляется в расположение училища. Фейерверкеры, подбадриваемые криками молодых офицеров, переводят коней с рыси в галоп, а потом и в карьер. Командиры тоже несутся вскачь. Они понимают нетерпение молодых офицеров, они сами были когда-то юнкерами.
– Гей, гей, гей! – кричат фейерверкеры. – Гони! Гони! Гони! – вторят им молодые голоса.
С коней летят белые хлопья пены, раздается глухой храп и стук тяжелых колес. Так влетает батарея в расположение лагеря. Володя вместе с товарищами опрометью бросается в барак и через несколько минут появляется в офицерском мундире.

Назначение в лейб-гвардию
1
В 1895 году, когда Владимир Федоров окончил курс в Михайловском артиллерийском училище, в России началось увеличение артиллерии. Было намечено формирование семидесяти пяти новых батарей. Это обстоятельство и помогло Владимиру выйти в гвардию, что было заветной мечтой каждого выпускника училища.
Владимир попал в лейб-гвардии первую артиллерийскую бригаду, куда было назначено сразу шесть человек, хотя до перевооружения артиллерии обыкновенно попадал один человек в два года.
Владимир не питал никаких надежд на то, чтобы выйти в гвардию, так как в этом, помимо отличных отметок по успеваемости, большую роль играло дворянское происхождение и протекции, но ни того, ни другого он не имел. И только случай помог ему стать гвардейцем, да еще попасть в первую артиллерийскую бригаду – одну из самых старых и почетных частей.
Владимир еще юнкерам знал о двухсотлетней истории этой бригады и о ее героическом прошлом. Бригада вела свое летоисчисление от бомбардирской роты, сформированной Петром I при Преображенском полку еще в годы его юношества, в 1697 году. Первая артиллерийская бригада находилась недалеко от училища, и Владимир не раз слышал, с какой гордостью офицеры бригады говорили:
– Петр Великий был капитаном бомбардирской роты, он создал нашу бригаду.
Среди слушателей училища ходило много легенд о боевых подвигах солдат и командиров этой бригады. Поэтому известие о том, что он будет служить в славной гвардейской части, наполнило сердце Владимира гордостью и счастьем. Входя в офицерское собрание, он испытывал робость школьника перед первым экзаменом. Он знал, что в бригаде до семидесяти процентов офицеров имели высшее академическое образование. Да и по характеру своему Владимир был очень застенчив и совершенно терялся в незнакомом обществе.
Поднявшись по парадной лестнице на второй этаж, он вошел в пышно обставленный зал, отражавший на блестящем полу и золото люстр, и штофные обои стен, увешанных картинами и зеркалами. Это, как потом выяснилось, был зал для торжественных обедов и заседаний. Он оказался совершенно безлюден. Но из дальних дверей слышался веселый говор и стук бильярдных шаров.
«Офицерское собрание, очевидно, там», – подумал Владимир, направляясь через зал, и вдруг остановился, так как пред взором его открылось поразительное зрелище.
На большой стене зала, занимая чуть ли не весь центр его, висела огромная картина, в массивной золоченой раме. Владимир узнал Марсово поле, во всю ширину которого на фоне деревьев Летнего сада были выстроены многочисленные орудия и весь личный состав бригады.
Владимир подходит ближе, чтобы взглянуть на надпись. Она гласит: «Смотр лейб-гвардии первой артиллерийской бригады, возвратившейся с турецкой войны в 1878 году».
Прошлое ожило перед Владимиром с такой ясностью, словно все это произошло на днях. И от сознания, что теперь он сам стал офицером той бригады, на прохождение которой восторженно смотрел ребенком, он приободрился и довольно решительно вошел в бильярдную. Там находилось порядочно офицеров, но все были так поглощены наблюдением за двумя соревнующимися партнерами, что на него никто не обратил ни малейшего внимания. Владимир постоял в раздумье и опять почувствовал робость. Он уже решил, что сядет на кожаную скамью в сторонке и станет молчаливо смотреть, пока кто-нибудь не заговорит с ним.
– А, Федорини, – вдруг услышал он веселый голос и тотчас же обернулся. «Федорини» была его училищная кличка. – Рад, рад! – приветствовал его бравый гвардейский офицер Альтфатер, окончивший курс в училище годом раньше. – Ну, ты, брат, не больно-то стесняйся. Я тебя живо со всеми перезнакомлю.
Володя обрадовался старому товарищу и целый вечер не отпускал его от себя…
В первые дни в бригаде Владимир находился под впечатлением увиденного.
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20 21 22 23 24 25 26 27 28 29 30 31 32 33 34 35 36 37 38 39 40 41 42 43 44 45 46 47 48 49 50 51 52 53 54 55 56 57 58 59 60 61 62 63 64 65 66 67 68 69 70 71 72 73 74 75 76 77 78 79 80 81 82 83 84 85 86 87 88 89 90 91 92 93 94 95 96 97 98 99 100 101 102 103 104 105 106 107 108 109 110 111 112 113 114 115 116 117 118 119 120 121 122 123 124 125 126 127 128 129 130 131 132 133 134 135 136 137 138 139 140 141 142 143 144 145 146 147 148 149 150 151 152 153 154 155 156