Ему только что исполнилось двадцать пять лет, а он уже снискал себе уважение и авторитет на заводе. Федоров, отметив в специальном приказе успехи Шпагина, назвал его слесарем-конструктором. И как-то само собой все стали называть его не Егором, а Георгием Семеновичем. Даже отец, который с детства звал его Егоркой, теперь, приезжая на побывку, важно именовал: Егорий!
Однако ранний успех не повлиял на Шпагина плохо, как это иногда бывает. Он остался таким же скромным, простым, приветливым парнем. Мечта стать изобретателем все сильнее и сильнее овладевала им, и, когда Федоров поручил ему сделать для шаровой установки гнездное устройство (крепление для двух спаренных автоматов), Шпагин горячо взялся за эту работу.
Искать, мастерить, создавать что-то новое сделалось для него постоянной потребностью. Он весь отдавался работе, забывая об отдыхе и сне, мог сутками не выходить из мастерской. При неудачах не унывал: работал упорно, со злостью. Эта черта в его характере нравилась Дегтяреву. «Шпагин не остановится на полпути», – думал он и поощрял творческие способности молодого изобретателя.
– Трудное дело легко не дается, Георгий Семенович. Нынче не вышло – завтра выйдет. Главное – не теряй надежды, старайся – и своего добьешься.
Шпагин старался. И хотя гнездное устройство давалось с трудом – выходило то громоздким, то слишком тяжелым, – он не успокоился до тех пор, пока не нашел простую и надежную конструкцию.
Федоров, осматривая новую работу Шпагина, сравнил ее с первоначальными приспособлениями:
– Смотрите, Георгий Семенович, ведь ничего похожего на первый макет…
– Старался, чтобы как можно лучше…
– Это замечательное качество. Никогда не удовлетворяйтесь легкой победой. Настоящее изобретение рождается в упорном труде, а упорство в вас есть и способности тоже. Вы можете стать хорошим конструктором.
После этого разговора, обрадованный новым успехом. Шпагин шел домой в приподнятом настроении. И вдруг кто-то закричал ему через улицу:
– Егорша, Егорша! Да остановись же, черт!
С крыльца магазина сбежал небольшой человеке кожанке, со связкой баранок.
– Антип? Откуда ты? Здорово, дружище!
Они обнялись.
– Вот еду на побывку домой… А ты что, в городе теперь?
– Да, работаю на заводе, в опытной мастерской.
– Значит, не погнушался моим советом?
– Нет. Спасибо, Антип Савельич.
Шпагин завел дорогого гостя домой, угостил, рассказал о своих успехах.
– Рад, Егор, за тебя, молодчина! А помнишь, как тебя мордовали в рекрутах?
– Припоминаю.
– А я ведь, чай, слышал, после нашей встречи попал на фронт, громил беляков.
– Как же, рассказывали…
– А после демобилизации взяли работать в ЧК – воюю с контрой.
– А мы вот для армии новое оружие создаем.
– Хорошее дело! Я и раньше верил в тебя, Егор. Парень ты башковитый и упрямый. Вали, действуй! Может, изобретателем будешь, новое оружие придумаешь. Чай, помнишь империалистическую? Немец нас из пулеметов, а мы в него из винтовок одиночными выстрелами. Я из-за этого чуть на тот свет не ушел. Эх, братец, как необходимо сейчас хорошее оружие для Красной Армии! Неровен час – опять на нас Антанта навалится… Так что ты, Егор, шевели мозгами, даром времени не теряй.
21
После создания Шпагиным танковой шаровой установки и гнездного устройства для спаренных автоматов с ним еще больше подружился Дегтярев. При случае он охотно рассказывал ему о различных системах оружия, о знаменитых тульских мастерах, приглашал, как и раньше, к себе в гости.
А когда Дегтяреву случалось выезжать в воинские части, где проходили проверку изготовленные в опытной мастерской различные унифицированные системы автомата, он брал с собой и Шпагина.
Как-то в одном авиационном соединении под Москвой, куда они ездили, чтобы установить на самолете спаренные автоматы Федорова, им показали английский пулемет «льюис», состоявший тогда на вооружении наших самолетов. Пулемет этот работал плохо: с заеданиями и перебоями, часто ломался. Летчики жаловались Дегтяреву, говорили, что это оружие очень ненадежно, и просили побыстрее создать новый пулемет.
Разговор с летчиками расстроил Дегтярева. Он и так был не особенно разговорчив, а тут нахмурился, ушел в себя, дорогой молчал. Шпагин, пытаясь его развеселить, пригласил в кино.
– Нет, Семеныч, как-то на душе нехорошо, пойдем-ка лучше куда-нибудь в заведение – попьем чайку.
Они сошли с трамвая на Триумфальной «площади. Там, где сейчас высится величественное здание концертного зала имени Чайковского, был маленький, дешевенький ресторанчик. Они зашли и заказали чаю.
Василий Алексеевич, выпив чайку, смягчился, вступил в разговор. Вспоминал Ораниенбаум, Сестрорецк, рассказывал о разных системах автоматического оружия, об иностранных изобретателях, которых случалось ему видеть.
– Нет, Георгий Семенович, вся эта иностранщина – не то! И Мадсен, и Шварцлозэ, и Льюис, и Кольт – все это не то. Надо, Семеныч, сделать что-то новое, свое… Ведь посмотри на авиационный «льюис» – летчики плачут с ним. Устарел! Надо конструировать иначе, совсем иначе.
– Да как же иначе, Василий Алексеевич?
– Вот в этом-то и штука. Тут-то и следует мозгами раскинуть. А то, что эти старые «льюисы» никуда не годятся, – каждому ясно! Мне даже стыдно перед летчиками. Ведь мы виноваты, что у нас нет хорошего оружия.
В дороге Василий Алексеевич опят помрачнел. Молчал, думал. А вернувшись домой, он все чаще стал засиживаться по вечерам: что-то мастерил. Шпагин не раз оставался после работы, но при нем Василий Алексеевич стеснялся делать свою работу. Для Шпагина стало ясно: Дегтярев что-то изобретает. Но что именно? Как об этом спросить?!
Шпагин знал по рассказам сестрорецких мастеров, что еще в шестнадцатом году Дегтярев сконструировал автоматический карабин, но ему не повезло. Карабин оказался очень несовершенным: давал большое рассеивание пуль. Пришлось его отложить. Может быть, на этот раз, опасаясь неудачи, Дегтярев решил держать свое изобретение в тайне?
22
Секрет Дегтярева раскрылся неожиданно. Как-то после поездки с Федоровым в Москву он пришел в мастерскую необыкновенно радостный и возбужденный. Его обступили рабочие.
– Ну что, Василий Алексеевич. Какие новости?
– Хорошие! Были у самого Михаила Васильевича Фрунзе.
Рабочие притихли, приготовились слушать, хотя и знали, что Дегтярев не мастер и не охотник говорить. Но Дегтяреву на этот раз хотелось поделиться с друзьями, рассказать о встрече с товарищем Фрунзе.
– Ну что, Василий Алексеевич, как же вас принял нарком?
– Хорошо, ласково… Велел передать привет всем рабочим и сказал, что ждет от нас хорошие образцы…
Большего рабочим узнать не удалось, но по настроению Дегтярева они поняли:
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20 21 22 23 24 25 26 27 28 29 30 31 32 33 34 35 36 37 38 39 40 41 42 43 44 45 46 47 48 49 50 51 52 53 54 55 56 57 58 59 60 61 62 63 64 65 66 67 68 69 70 71 72 73 74 75 76 77 78 79 80 81 82 83 84 85 86 87 88 89 90 91 92 93 94 95 96 97 98 99 100 101 102 103 104 105 106 107 108 109 110 111 112 113 114 115 116 117 118 119 120 121 122 123 124 125 126 127 128 129 130 131 132 133 134 135 136 137 138 139 140 141 142 143 144 145 146 147 148 149 150 151 152 153 154 155 156