" - недоумевал я, садясь в подошедший автобус.
- Николай Николаевич! - крикнула мне вдогонку тётя Клава. - Прессу
забыли!
Но я уже не слышал её. Я стоял на задней площадке "Икаруса" и был
похож на человека, над которым поработал первоклассный гипнотизёр: я ничего
не видел, не слышал, не чувствовал. "Что же это было? Что же это было?" -
неустанно спрашивал я себя, но ответа не находил.
На работу я опоздал. Евграф Юрьевич, заведующий лабораторией и мой
непосредственный начальник, высокий, тучный мужчина лет пятидесяти со
строгим голосом, обширной лысиной (но моя всё равно была больше) и большими
очками на крупном носу, при виде меня покачал головой и демонстративно
посмотрел на часы. Я виновато развёл руками и произнёс дежурное оправдание:
"Транспорт!", на что завлаб согласно кивнул. Считалось, что после этого
кивка опоздавший реабилитирован. Я возвестил общее "Здрасьте!", плюхнулся
на скрипнувший подо мной стул и приступил к своим непосредственным
обязанностям.
Но не прошло и пяти минут, как мои мысли вновь вернулись в русло
событий часовой давности. Безбородый инопланетянин в морковном свитере
никак не выходил у меня из головы. "Сшибла его машина или нет? - думал я. -
Если да, то почему не осталось никаких следов, почему никто ничего не
заметил? А если нет... Если он не попал под этот чёртов КАМАЗ, то был ли он
вообще? Дьявольщина! Опять, что ли, мистификация? И ещё этот червонец..."
Я разжал руку. Золотая монета 1912 года выпуска удобно лежала в моей
пятерне и в её реальности мог усомниться лишь слепой или идиот. Ни тем, ни
другим я себя не считал. "Значит, был, - решил я. - И, значит, его сшибли.
Или не сшибли?.." И опять тот же круг вопросов, на которые никак не
находилось ответов.
- Что это вы там разглядываете, Николай Николаевич? - раздался вдруг
над самым моим ухом любопытный голос Тамары Андреевны, дамы вполне
определённой наружности и совершенно неопределённого возраста. Относительно
её возраста существовал ряд поразительнейших гипотез, но все они сводились
к одному: сорок ей уже было, восьмидесяти ещё нет, а где именно на этом
интервале лет она в данный момент застряла, неизвестно, пожалуй, даже ФБР.
Работала она старшим экономистом.
- Ну-ка, покажите! - потребовала она игриво, пытаясь скрыть за
фамильярностью своё беспредельное любопытство.
"Сейчас, разбежалась", - со злостью подумал я и спрятал руку с
монетой в карман.
- Ай-яй-яй! Нехорошо, Николай Николаевич, - укоризненно покачала
головой Тамара Андреевна. - Я же видела, у вас новый юбилейный рубль с
изображением Горького. Ну покажите!
В этот момент дверь отворилась, и в лабораторию ввалился запыхавшийся
Завмагов, здоровенный круглый детина на исходе четвёртого десятка лет,
сотрудник соседнего отдела и к тому же страстный футбольный болельщик.
- Здорово, старик, - прохрипел он, подкатываясь ко мне. - Не занят?
Пойдём отравимся.
- Прежде всего следовало бы поздороваться с дамой, - обиженно поджав
губы, произнесла Тамара Андреевна и гордо вскинула голову.
Изобразив на круглом лице удивление только что разбуженного человека,
Завмагов сказал:
- А, чёрт... Извините, сударыня, не заметил. Тут такое случилось...
- Что, что случилось? - встрепенулась Тамара Андреевна, не в силах
более выдерживать тон обиженной добродетели. Глаза её так и пылали от
любопытства.
Я встал.
- Пойдём, - буркнул я, беря приятеля под локоть, - а то, сам знаешь -
не отвертишься...
- Угу, - кивнул Завмагов, и мы вышли.
- Что стряслось? - спросил я, закуривая.
- Как - что? Ты что, ещё ничего не знаешь? - удивился Завмагов. -
Наши голландцам продули! Два - ноль!
- Тьфу! - с досадой плюнул я. - Сапожники! Не смогли чуть-чуть до
золота дотянуть. Впрочем, этого и следовало ожидать. Удивительно, как
вообще наши в финал вышли.
- Во-во!.. А всё равно обидно.
Мне пришла в голову озорная мысль: "А что, если прочесть думы этого
битюга? Если они у него есть, конечно".
Выяснилось следующее. Мыслей, как я и опасался, в голове у Завмагова
практически не оказалось. Обычная констатация фактов, которые Завмагов
аккуратно складировал в своей поистине феноменальной памяти. Внушительные
размеры черепной коробки предполагали не менее внушительный объём головного
мозга, который, в свою очередь, целиком и полностью использовался его
владельцем как вместилище для всего, что он видел, слышал, обонял и осязал.
Такие функции мозга, как анализ накопленной информации, принятие
решений на основе этого анализа, отбор наиболее значительных фактов и
предоставление им приоритетных мест в памяти напрочь отсутствовали у
Завмагова. Нагромождение никому не нужной информации, обрывки каких-то
сведений, слухов, историй, анекдотов в изобилии хранились в его круглой
голове. И лишь одна область человеческих знаний перерабатывалась мозгом
Завмагова полностью; этой привилегией пользовался футбол и всё, что его
окружает. Он помнил поимённо всех игроков как наших команд, так и
зарубежных, включая запасных, он знал, кто, с кем, в каком году и с каким
счётом сыграл, он знал всех призёров всех чемпионатов на протяжении всей
истории существования футбола, он, наконец, знал биографии самых выдающихся
игроков. Завмагов слыл ходячим справочником по футболу, и не раз сотрудники
института, такие же страстные поклонники футбола, обращались к нему за
справкой или информацией, а в разрешении футбольных споров его мнение
считалось истиной в последней инстанции. В разговорах о футболе Завмагов
проявлял чудеса сообразительности и ума, за что и прослыл человеком
эрудированным и знающим. Он не только давал верные оценки футбольным
событиям, но и абсолютно точно предсказывал, кто сколько кому настучит,
кому достанется золото, кому - серебро, а кому прочие металлы. Это дало ему
возможность несколько раз крупно выиграть в "Спортпрогноз", за что он
получил в общей сложности довольно кругленькую сумму, которую и вложил в
новенькую "восьмёрку". Обо мне, как выяснилось, Завмагов не думал ни
хорошо, ни плохо. Он никак обо мне не думал. Он вообще ни о ком ничего не
думал. Фиксировал факт встречи с тем или иным человеком, записывал на
корочку тот или иной разговор - и всё, баста, на этом мозг Завмагова
заканчивал свою работу. Ни мнения о ком-либо, ни своей оценки поведения
окружающих его людей этот феномен не имел.
Говорить с ним можно было только о футболе. Только о футболе, и ни о
чём другом. Садясь на своего любимого конька, он раскрывал перед вами то
талант великолепного рассказчика, то способности внимательного слушателя,
то дар глубокого аналитика, но стоило его (умышленно или случайно) увести в
сторону от футбольной тематики, как перед вами представал лупоглазый
туповатый субъект, напоминающий рыбу, только что вытащенную из родной
стихии и брошенную на горячий песок.
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20 21 22 23 24 25 26 27 28 29 30 31 32 33 34 35 36 37 38 39 40 41 42 43
- Николай Николаевич! - крикнула мне вдогонку тётя Клава. - Прессу
забыли!
Но я уже не слышал её. Я стоял на задней площадке "Икаруса" и был
похож на человека, над которым поработал первоклассный гипнотизёр: я ничего
не видел, не слышал, не чувствовал. "Что же это было? Что же это было?" -
неустанно спрашивал я себя, но ответа не находил.
На работу я опоздал. Евграф Юрьевич, заведующий лабораторией и мой
непосредственный начальник, высокий, тучный мужчина лет пятидесяти со
строгим голосом, обширной лысиной (но моя всё равно была больше) и большими
очками на крупном носу, при виде меня покачал головой и демонстративно
посмотрел на часы. Я виновато развёл руками и произнёс дежурное оправдание:
"Транспорт!", на что завлаб согласно кивнул. Считалось, что после этого
кивка опоздавший реабилитирован. Я возвестил общее "Здрасьте!", плюхнулся
на скрипнувший подо мной стул и приступил к своим непосредственным
обязанностям.
Но не прошло и пяти минут, как мои мысли вновь вернулись в русло
событий часовой давности. Безбородый инопланетянин в морковном свитере
никак не выходил у меня из головы. "Сшибла его машина или нет? - думал я. -
Если да, то почему не осталось никаких следов, почему никто ничего не
заметил? А если нет... Если он не попал под этот чёртов КАМАЗ, то был ли он
вообще? Дьявольщина! Опять, что ли, мистификация? И ещё этот червонец..."
Я разжал руку. Золотая монета 1912 года выпуска удобно лежала в моей
пятерне и в её реальности мог усомниться лишь слепой или идиот. Ни тем, ни
другим я себя не считал. "Значит, был, - решил я. - И, значит, его сшибли.
Или не сшибли?.." И опять тот же круг вопросов, на которые никак не
находилось ответов.
- Что это вы там разглядываете, Николай Николаевич? - раздался вдруг
над самым моим ухом любопытный голос Тамары Андреевны, дамы вполне
определённой наружности и совершенно неопределённого возраста. Относительно
её возраста существовал ряд поразительнейших гипотез, но все они сводились
к одному: сорок ей уже было, восьмидесяти ещё нет, а где именно на этом
интервале лет она в данный момент застряла, неизвестно, пожалуй, даже ФБР.
Работала она старшим экономистом.
- Ну-ка, покажите! - потребовала она игриво, пытаясь скрыть за
фамильярностью своё беспредельное любопытство.
"Сейчас, разбежалась", - со злостью подумал я и спрятал руку с
монетой в карман.
- Ай-яй-яй! Нехорошо, Николай Николаевич, - укоризненно покачала
головой Тамара Андреевна. - Я же видела, у вас новый юбилейный рубль с
изображением Горького. Ну покажите!
В этот момент дверь отворилась, и в лабораторию ввалился запыхавшийся
Завмагов, здоровенный круглый детина на исходе четвёртого десятка лет,
сотрудник соседнего отдела и к тому же страстный футбольный болельщик.
- Здорово, старик, - прохрипел он, подкатываясь ко мне. - Не занят?
Пойдём отравимся.
- Прежде всего следовало бы поздороваться с дамой, - обиженно поджав
губы, произнесла Тамара Андреевна и гордо вскинула голову.
Изобразив на круглом лице удивление только что разбуженного человека,
Завмагов сказал:
- А, чёрт... Извините, сударыня, не заметил. Тут такое случилось...
- Что, что случилось? - встрепенулась Тамара Андреевна, не в силах
более выдерживать тон обиженной добродетели. Глаза её так и пылали от
любопытства.
Я встал.
- Пойдём, - буркнул я, беря приятеля под локоть, - а то, сам знаешь -
не отвертишься...
- Угу, - кивнул Завмагов, и мы вышли.
- Что стряслось? - спросил я, закуривая.
- Как - что? Ты что, ещё ничего не знаешь? - удивился Завмагов. -
Наши голландцам продули! Два - ноль!
- Тьфу! - с досадой плюнул я. - Сапожники! Не смогли чуть-чуть до
золота дотянуть. Впрочем, этого и следовало ожидать. Удивительно, как
вообще наши в финал вышли.
- Во-во!.. А всё равно обидно.
Мне пришла в голову озорная мысль: "А что, если прочесть думы этого
битюга? Если они у него есть, конечно".
Выяснилось следующее. Мыслей, как я и опасался, в голове у Завмагова
практически не оказалось. Обычная констатация фактов, которые Завмагов
аккуратно складировал в своей поистине феноменальной памяти. Внушительные
размеры черепной коробки предполагали не менее внушительный объём головного
мозга, который, в свою очередь, целиком и полностью использовался его
владельцем как вместилище для всего, что он видел, слышал, обонял и осязал.
Такие функции мозга, как анализ накопленной информации, принятие
решений на основе этого анализа, отбор наиболее значительных фактов и
предоставление им приоритетных мест в памяти напрочь отсутствовали у
Завмагова. Нагромождение никому не нужной информации, обрывки каких-то
сведений, слухов, историй, анекдотов в изобилии хранились в его круглой
голове. И лишь одна область человеческих знаний перерабатывалась мозгом
Завмагова полностью; этой привилегией пользовался футбол и всё, что его
окружает. Он помнил поимённо всех игроков как наших команд, так и
зарубежных, включая запасных, он знал, кто, с кем, в каком году и с каким
счётом сыграл, он знал всех призёров всех чемпионатов на протяжении всей
истории существования футбола, он, наконец, знал биографии самых выдающихся
игроков. Завмагов слыл ходячим справочником по футболу, и не раз сотрудники
института, такие же страстные поклонники футбола, обращались к нему за
справкой или информацией, а в разрешении футбольных споров его мнение
считалось истиной в последней инстанции. В разговорах о футболе Завмагов
проявлял чудеса сообразительности и ума, за что и прослыл человеком
эрудированным и знающим. Он не только давал верные оценки футбольным
событиям, но и абсолютно точно предсказывал, кто сколько кому настучит,
кому достанется золото, кому - серебро, а кому прочие металлы. Это дало ему
возможность несколько раз крупно выиграть в "Спортпрогноз", за что он
получил в общей сложности довольно кругленькую сумму, которую и вложил в
новенькую "восьмёрку". Обо мне, как выяснилось, Завмагов не думал ни
хорошо, ни плохо. Он никак обо мне не думал. Он вообще ни о ком ничего не
думал. Фиксировал факт встречи с тем или иным человеком, записывал на
корочку тот или иной разговор - и всё, баста, на этом мозг Завмагова
заканчивал свою работу. Ни мнения о ком-либо, ни своей оценки поведения
окружающих его людей этот феномен не имел.
Говорить с ним можно было только о футболе. Только о футболе, и ни о
чём другом. Садясь на своего любимого конька, он раскрывал перед вами то
талант великолепного рассказчика, то способности внимательного слушателя,
то дар глубокого аналитика, но стоило его (умышленно или случайно) увести в
сторону от футбольной тематики, как перед вами представал лупоглазый
туповатый субъект, напоминающий рыбу, только что вытащенную из родной
стихии и брошенную на горячий песок.
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20 21 22 23 24 25 26 27 28 29 30 31 32 33 34 35 36 37 38 39 40 41 42 43