Не помните, Сергей Тимофеевич, в какой
именно санаторий отправили невинного Козлятина? В Ялту? В Пицунду? Или,
может быть, в Ниццу? А то, знаете, сон какой-то нечёткий, самое важноето и
не высветилось. Что с вами, Сергей Тимофеевич, вы прямо весь как-то
осунулись, позеленели? Вам дурно?
Майора Пронина шатало. Мой "сон" ему пришёлся явно не по вкусу.
Однако у меня не было жалости к этому скользкому типу - мне хотелось его
уничтожить. Но он, оказывается, ещё способен был кусаться.
- Всё это вас, гражданин Нерусский, - глухо произнёс он, - никоим
образом не касается. Да, Козлятин признан больным и отправлен на лечение в
Крым. В этом нет ничего противозаконного. А что касается родственных связей
вышеозначенного Козлятина, то о мифическом "дяде" из министерства впервые я
услышал именно от вас и именно сейчас, сию минуту. По поводу же методов
ведения следствия я с вами, как в человеком посторонним, вообще говорить не
желаю.
Я видел, что формально он прав, и что-либо изменить в создавшейся
ситуации я, пожалуй, был не в силах, но как следует проучить его я был
просто обязан.
- Нет, Сергей Тимофеевич, о методах ведения следствия вам всё же
придётся со мной поговорить, потому как методы, вами применяемые, являются
преступными, я же, как гражданин и советский человек, мимо преступления
проходить не имею права. Вспомните, пожалуйста, дело аферистки Крутой.
Вспомнили? Отлично! А теперь скажите, какая сумма находилась в конверте,
который вам передал незнакомый мужчина у входа в метро
"Таганская-кольцевая" 17 апреля сего года? Не помните? Хорошо, подскажу:
триста пятьдесят рэ. Так, далее. Третьего мая, прямо в кабинете, сидя в
этом самом кресле, вы приняли от гражданки Вислоуховой конверт на сумму
пятьсот тридцать рэ... Продолжать?
Майору стало совсем худо. Одной рукой он ухватился за сердце, второй
- за стол, чтобы не упасть, а головой в это самое время начал усиленно
мотать, что, видимо, означало: нет, продолжать, мол, не надо. Что ж, я
человек добрый и отходчивый.
Я встал и направился к выходу. У самой двери остановился и, в упор
глядя на поверженного врага, жёстко произнёс:
- Учтите, майор, судьба Мокроносова целиком на вашей совести. Если
через две недели с него не снимут обвинения в убийстве, я снова приду в
этот кабинет и продолжу перечисление полученных вами конвертов, а их было,
поверьте мне, ох как немало! Прощайте.
Но ещё прежде, чем истекли эти две недели, произошли события,
избавившие меня от необходимости ещё раз встречаться с майором Прониным.
Глава девятая
Я настолько увлёкся расследованием этого гнусного убийства, что
пропустил даже традиционную рыбалку, посещение которой считал делом более
важным, чем сон, еда и - даже страшно признаться - работа. Но мои
телепатические способности настолько перевернули всю мою жизнь, что
невозможное стало обыденным, а в повседневность стали вкрадываться такие
невероятные изменения, о каких я раньше даже помыслить боялся.
Во-первых, я перестал терпеть издёвки и смешки Балбесова, и в один
прекрасный момент осадил его так крепко, что он стал обращаться ко мне
только на "вы" и исключительно по работе, а в глазах его затаилось
нескрываемое любопытство, разбавленное изрядной дозой чисто животного
страха. Во-вторых, я посмел выразить своё несогласие с мнением нашего шефа,
Евграфа Юрьевича, чего ранее себе позволить никогда не мог. Инцидент возник
из-за пустяка: один из пунктов квартального отчёта вызвал у меня сомнения,
и я его высказал. Воспринят этот факт нашими сотрудниками (кроме, разве,
самого Евграфа Юрьевича) был с затаённым дыханием и раскрытыми ртами. Ещё
бы! Я осмелился сделать то, чего до меня не делал никто. Самым же
знаменательным оказался финал инцидента: шеф отказался от своего мнения и
принял моё. Этим я нанёс Балбесову ещё один удар, окончательно сокрушивший
его. В коридорах при виде меня сотрудники стали шушукаться и откровенно
тыкать пальцами. Но я сносил эти знаки внимания и милостиво разрешал им
бесплатно восхищаться мною.
Как-то на институтской доске объявлений появилась запись о том, что
через два дня нас посетит великий шахматист, непобедимый гроссмейстер
Иванов-Бельгийский. После обширной вступительной части и рассказа о своём
тернистом пути к вершинам шахматного Олимпа гений намеревался снизойти до
местных любителей шахмат и дать им непродолжительный сеанс одновременной
игры. Разговоры о предстоящем визите великого гроссмейстера велись в каждом
закутке, знатоки и признанные мастера древней индийской игры досконально
разбирали знаменитые партии Иванова-Бельгийского, пытаясь понять его стиль,
методы защиты и нападения. Откуда-то из недр письменных столов выплыли
пыльные шахматные доски с комплектами фигур, на треть и более заменённых
предметами, к шахматам не имеющими никакого отношения. Бурные дебаты и
обсуждения с проигрыванием наиболее выдающихся партий Иванова-Бельгийского
велись даже в туалетах, причём общему шахматному вирусу поддались не только
мужчины, но и значительная часть прекрасной половины рода человеческого.
Я сейчас уже не помню, что именно толкнуло меня на эту авантюру и
когда в моей голове засела эта безрассудная мысль, но в день проведения
встречи с великим шахматистом моя фамилия красовалась в списке желающих
принять участие в сеансе одновременной игры. Друзья и знакомые при встрече
косились на меня, хлопали по плечу и качали головами: дерзай, мол, Коля, в
душе мы с тобой. Следует сразу же оговориться: в последний раз я сидел за
шахматной доской где-то классе в третьем, так что о способе передвижения
некоторых фигур я имел довольно-таки смутное представление. Словом, в
шахматы я играть не умел. Полагаю, что сей безрассудный шаг я предпринял
исключительно в расчёте на своё шестое чувство - телепатию. Именно его я
намеревался использовать в предстоящем поединке с признанным мастером
шахматных баталий. Не имея практических навыков в этом виде спорта и
абсолютно не зная теории, я надеялся строить свою защиту - о нападении я и
не помышлял, - опираясь на богатый опыт противника и попутно раскрывая все
его замыслы.
И вот настал тот знаменательный день. Если ещё вчера в мужских
разговорах наряду с шахматной тематикой уверенно конкурировали такие
извечные темы, как женщины, пьянки и анекдоты, то сегодня всё это ушло на
второй план - остались только шахматы. Ещё бы! Поди, не каждый день и не в
каждый институт приезжает такой корифей от шахмат, как Иванов-Бельгийский!
К шести часам вечера конференц-зал был набит до отказа.
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20 21 22 23 24 25 26 27 28 29 30 31 32 33 34 35 36 37 38 39 40 41 42 43
именно санаторий отправили невинного Козлятина? В Ялту? В Пицунду? Или,
может быть, в Ниццу? А то, знаете, сон какой-то нечёткий, самое важноето и
не высветилось. Что с вами, Сергей Тимофеевич, вы прямо весь как-то
осунулись, позеленели? Вам дурно?
Майора Пронина шатало. Мой "сон" ему пришёлся явно не по вкусу.
Однако у меня не было жалости к этому скользкому типу - мне хотелось его
уничтожить. Но он, оказывается, ещё способен был кусаться.
- Всё это вас, гражданин Нерусский, - глухо произнёс он, - никоим
образом не касается. Да, Козлятин признан больным и отправлен на лечение в
Крым. В этом нет ничего противозаконного. А что касается родственных связей
вышеозначенного Козлятина, то о мифическом "дяде" из министерства впервые я
услышал именно от вас и именно сейчас, сию минуту. По поводу же методов
ведения следствия я с вами, как в человеком посторонним, вообще говорить не
желаю.
Я видел, что формально он прав, и что-либо изменить в создавшейся
ситуации я, пожалуй, был не в силах, но как следует проучить его я был
просто обязан.
- Нет, Сергей Тимофеевич, о методах ведения следствия вам всё же
придётся со мной поговорить, потому как методы, вами применяемые, являются
преступными, я же, как гражданин и советский человек, мимо преступления
проходить не имею права. Вспомните, пожалуйста, дело аферистки Крутой.
Вспомнили? Отлично! А теперь скажите, какая сумма находилась в конверте,
который вам передал незнакомый мужчина у входа в метро
"Таганская-кольцевая" 17 апреля сего года? Не помните? Хорошо, подскажу:
триста пятьдесят рэ. Так, далее. Третьего мая, прямо в кабинете, сидя в
этом самом кресле, вы приняли от гражданки Вислоуховой конверт на сумму
пятьсот тридцать рэ... Продолжать?
Майору стало совсем худо. Одной рукой он ухватился за сердце, второй
- за стол, чтобы не упасть, а головой в это самое время начал усиленно
мотать, что, видимо, означало: нет, продолжать, мол, не надо. Что ж, я
человек добрый и отходчивый.
Я встал и направился к выходу. У самой двери остановился и, в упор
глядя на поверженного врага, жёстко произнёс:
- Учтите, майор, судьба Мокроносова целиком на вашей совести. Если
через две недели с него не снимут обвинения в убийстве, я снова приду в
этот кабинет и продолжу перечисление полученных вами конвертов, а их было,
поверьте мне, ох как немало! Прощайте.
Но ещё прежде, чем истекли эти две недели, произошли события,
избавившие меня от необходимости ещё раз встречаться с майором Прониным.
Глава девятая
Я настолько увлёкся расследованием этого гнусного убийства, что
пропустил даже традиционную рыбалку, посещение которой считал делом более
важным, чем сон, еда и - даже страшно признаться - работа. Но мои
телепатические способности настолько перевернули всю мою жизнь, что
невозможное стало обыденным, а в повседневность стали вкрадываться такие
невероятные изменения, о каких я раньше даже помыслить боялся.
Во-первых, я перестал терпеть издёвки и смешки Балбесова, и в один
прекрасный момент осадил его так крепко, что он стал обращаться ко мне
только на "вы" и исключительно по работе, а в глазах его затаилось
нескрываемое любопытство, разбавленное изрядной дозой чисто животного
страха. Во-вторых, я посмел выразить своё несогласие с мнением нашего шефа,
Евграфа Юрьевича, чего ранее себе позволить никогда не мог. Инцидент возник
из-за пустяка: один из пунктов квартального отчёта вызвал у меня сомнения,
и я его высказал. Воспринят этот факт нашими сотрудниками (кроме, разве,
самого Евграфа Юрьевича) был с затаённым дыханием и раскрытыми ртами. Ещё
бы! Я осмелился сделать то, чего до меня не делал никто. Самым же
знаменательным оказался финал инцидента: шеф отказался от своего мнения и
принял моё. Этим я нанёс Балбесову ещё один удар, окончательно сокрушивший
его. В коридорах при виде меня сотрудники стали шушукаться и откровенно
тыкать пальцами. Но я сносил эти знаки внимания и милостиво разрешал им
бесплатно восхищаться мною.
Как-то на институтской доске объявлений появилась запись о том, что
через два дня нас посетит великий шахматист, непобедимый гроссмейстер
Иванов-Бельгийский. После обширной вступительной части и рассказа о своём
тернистом пути к вершинам шахматного Олимпа гений намеревался снизойти до
местных любителей шахмат и дать им непродолжительный сеанс одновременной
игры. Разговоры о предстоящем визите великого гроссмейстера велись в каждом
закутке, знатоки и признанные мастера древней индийской игры досконально
разбирали знаменитые партии Иванова-Бельгийского, пытаясь понять его стиль,
методы защиты и нападения. Откуда-то из недр письменных столов выплыли
пыльные шахматные доски с комплектами фигур, на треть и более заменённых
предметами, к шахматам не имеющими никакого отношения. Бурные дебаты и
обсуждения с проигрыванием наиболее выдающихся партий Иванова-Бельгийского
велись даже в туалетах, причём общему шахматному вирусу поддались не только
мужчины, но и значительная часть прекрасной половины рода человеческого.
Я сейчас уже не помню, что именно толкнуло меня на эту авантюру и
когда в моей голове засела эта безрассудная мысль, но в день проведения
встречи с великим шахматистом моя фамилия красовалась в списке желающих
принять участие в сеансе одновременной игры. Друзья и знакомые при встрече
косились на меня, хлопали по плечу и качали головами: дерзай, мол, Коля, в
душе мы с тобой. Следует сразу же оговориться: в последний раз я сидел за
шахматной доской где-то классе в третьем, так что о способе передвижения
некоторых фигур я имел довольно-таки смутное представление. Словом, в
шахматы я играть не умел. Полагаю, что сей безрассудный шаг я предпринял
исключительно в расчёте на своё шестое чувство - телепатию. Именно его я
намеревался использовать в предстоящем поединке с признанным мастером
шахматных баталий. Не имея практических навыков в этом виде спорта и
абсолютно не зная теории, я надеялся строить свою защиту - о нападении я и
не помышлял, - опираясь на богатый опыт противника и попутно раскрывая все
его замыслы.
И вот настал тот знаменательный день. Если ещё вчера в мужских
разговорах наряду с шахматной тематикой уверенно конкурировали такие
извечные темы, как женщины, пьянки и анекдоты, то сегодня всё это ушло на
второй план - остались только шахматы. Ещё бы! Поди, не каждый день и не в
каждый институт приезжает такой корифей от шахмат, как Иванов-Бельгийский!
К шести часам вечера конференц-зал был набит до отказа.
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20 21 22 23 24 25 26 27 28 29 30 31 32 33 34 35 36 37 38 39 40 41 42 43