Он снова взглянул на часы, покачал головой и подошёл к прибору,
который всё также продолжал стоять на столе. И пока он возился с ним,
что-то там крутил, настраивал и переключал, а Мокроносов всячески помогал
ему, я сидел, до глубины души поражённый и чувствовал себя так, словно
вот-вот должен проснуться, но сон никак не кончается, всё тянется, тянется,
тянется - до бесконечности, и я знаю, что это сон, что всё это неправда,
что вот сейчас я проснусь и вздохну с облегчением, - но проснуться не в
состоянии.
Стоеросов по-свойски разгуливал по комнате и свистел что-то из
"Машины времени", а тётя Клава с усердием листала иллюстрированный журнал
"UFO" (вот что значит работать в "Союзпечати"!). Но вот она что-то
обнаружила, аккуратно разгладила страницу рукой, подняла на меня хитрые
глаза и ласково так поманила пальчиком.
- Иди сюда, соседушко, - пропела она ангельским голоском, - покажу
кое-что... Узнаёшь? - спросила она, когда я приблизился.
Фотография была во всю страницу, но качество оставляло желать
лучшего. На фоне сумеречного, предвечернего неба вырисовывались нечёткие
контуры НЛО. Неясная тревога заставила меня напрячь зрение и приглядеться
повнимательнее. Что-то очень смутное, знакомое, недавнее виделось мне в
этом летающем объекте. Ну так и есть! Это же арнольдова колымага! Надо же,
уже в американский журнал угодила!
- Узнал, узнал, голубчик, - удовлетворённо хмыкнула тётя Клава. - Вот
что, соседушко, бери его себе на память, весь журнал бери. Да бери, не
стесняйся, мне он всё равно ни к чему.
- Большое спасибо, тётя Клава, - искренне поблагодарил я её, бережно
принимая журнал из её рук.
- Так, - произнёс наконец Евграф Юрьевич, заканчивая возню у стола, -
всё готово, Николай Николаевич. Сейчас мы подключим к вашей голове сеть
электродов, вы уснёте, а когда проснётесь, всё, касающееся вашего посещения
Большого Колеса, эксперимента и всевозможных контактов с нами, включая и
сегодняшний разговор, исчезнет из вашей памяти навсегда. Попутно мы лишим
вас шестого чувства - телепатии. Это совсем не больно. Вам когда-нибудь
делали энцефалограмму? Ну так вот это почти то же самое. Готовы?
Вопрос был адресован Мокроносову. Тот в последний раз чем-то щёлкнул
в приборе, смахнул рукавом пыль с блестящей верхней панели и поднял на шефа
глаза.
- Готов.
- Вы, Николай Николаевич?
Я кивнул.
- Тогда прошу к столу.
Сержант Стоеросов предупредительно пододвинул к столу моё кресло,
меня бережно усадили в него, Евграф Юрьевич одарил меня столь редкой на его
устах улыбкой, желая, видимо, подбодрить и успокоить, потом холодные
металлические электроды облепили мою голову, провода обвили её
электрической паутиной, что-то зажужжало, загудело, замигало... Почти
тотчас же я стал проваливаться в небытие, теряя чувство реальности,
освобождаясь от телесных оков, уносясь в бесконечность... Но прежде чем
забыться, я услышал голоса - раздражённый Евграфа Юрьевича и
испуганно-виноватый Мокроносова.
- Где восьмой электрод?
- Клянусь, был здесь!
- Вы что, не видите, что его здесь нет?
- Ума не приложу, куда он мог задеваться...
- Вы за это ответите... Растяпа! Кто отвечает за комплектность
прибора?
- Я:
- Вам известна схема? На какую функцию головного мозга направлено
действие восьмого электрода?
Ответ Мокроносова я уже не слышал...
Глава последняя
Очнулся я от вспышки. В глаза брызнул яркий свет и стал жечь их
сквозь смеженные веки. Электрод... кажется, восьмой. Да-да, что-то в этом
роде... Нет, не помню. Что они там со мной делают? Что-то с памятью... Я
открыл глаза и тут же снова зажмурил их.
Утреннее солнце, только что выглянувшее из-за тучи, настойчиво било в
лицо. Я окончательно проснулся и сел.
Было семь часов. Небо пылало сквозь незашторенное окно и слепило меня
своей чистотой, безоблачностью (последняя туча стремительно растворилась) и
бездонной голубизной. Комната была пуста - ни ночных посетителей, ни
инопланетного прибора на столе. Я сидел в кресле, лицом к окну: похоже, что
я провёл ночь в таком положении. Ныла спина, затекли ноги, но голова была
ясная, на душе чувствовалась лёгкость, желание вскочить и тут же приняться
за работу - всё равно, какую.
Я встал и прошёлся по комнате. Воскресенье. Жена у сестры, Васька у
друга, гуляет на проводах (хоть позвонил бы!) - к вечеру вряд ли объявится.
Под ногой что-то звякнуло и покатилось по полу. Я нагнулся и поднял
небольшой металлический цилиндр ярко-жёлтого цвета и почти невесомый.
Сначала его вид вызвал во мне лишь недоумение и немой вопрос, но потом до
меня дошло: вот он - пропавший электрод! Я сунул его в карман, отправился
на кухню, сварил кофе, выпил его, позвонил жене в Коровино-Ховрино (или
Химки-Фуниково?), успокоился при звуке её голоса, потом включил приёмник -
и только тогда словно пелена прорвалась в моём сознании.
Память! Что с моей памятью? Мне было обещано, что по окончании
эксперимента моя память полностью очистится от информации, так или иначе
связанной с моим полётом на Большое Колесо и контактом с далёкими его
обитателями. Но я ничего не забыл! Я всё помнил, также отчётливо и ясно,
как вчера, позавчера, неделю назад, и никакого перехода в своё новое
состояние я не ощущал. Может, вчерашний визит эмиссаров таинственного
Центра был всего лишь сном? Да нет, это не сон - в кармане явственно
прощупывался восьмой электрод. Так в чём же дело? В памяти вдруг всплыла
последняя фраза моего инопланетного шефа: "На какую функцию головного мозга
направлено действие восьмого электрода?" Да на память, чёрт возьми, на
память же! Не знаю, поняли ли это вчерашние визитёры - а у меня были все
основания полагать, что не поняли, - но я это понял вдруг со всей
отчётливостью. Эксперимент окончен - но память о нём осталась со мной.
Мне стало душно. Я настежь открыл окно, и в комнату тотчас ворвался
шум начинающегося дня - дня прекрасного, солнечного, ясного, тёплого.
Вчерашний дождь умыл его, снял слой пыли с листьев и травы, зажёг жёлтые
огоньки сотен и сотен одуванчиков на строго очерченных парапетами газонах,
наполнил мир сочными красками, усилив контрасты, смыв бледность, серость и
скуку. Воздух стал прозрачным, лёгким и звонким от весёлого щебета
жизнерадостных пичуг. Жизнь прекрасна! - слышалось мне отовсюду. Да,
конечно, но... - в общем-то соглашался я, тут же вспомнив вчерашний
инцидент в тёмном переулке. Взглянув в зеркало, я первым делом увидел
лиловый лоснящийся фингал под правым глазом - и тут же заныло левое плечо,
да заскрипели, застонали старые, намятые сапожищами Дэна, рёбра.
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20 21 22 23 24 25 26 27 28 29 30 31 32 33 34 35 36 37 38 39 40 41 42 43