– Это было бы хорошим началом, – отрезал Кевин.
– О, ради бога, Кевин, нельзя ли без выпендрежа? – буркнула Луна.
За столом, как бывало всегда, когда Кевин выпускал пар, воцарилось молчание, которое нарушил Руперт.
– Дженнифер, – спокойно, с расстановкой произнес он, – будь добра, узнай, почему задерживается Найджел?
Дженни сразу же встала, втайне радуясь возникшей возможности отлучиться, и ушла, огорченная размолвкой, омрачившей такое славное утро и их завтрак. Происходило что-то такое, чего она не понимала и что ей не нравилось, и дело было не в дурацком выпендреже Кевина. Взгляды, которыми обменялись Луна и Кевин в ходе своей пикировки, наводили на мысль, что они, при всей видимой оппозиции, каким-то образом подпитывали друг друга, и один получал от другого своего рода нездоровую энергию. Правда, это было всего лишь ощущение, неизвестно на чем основанное, которое она даже не могла облечь в слова.
Найджел Кукси занимал весь юго-восточный угол дома, маленькую спальню, ванную и комнату побольше, соседнюю с офисами Альянса, которую он использовал в качестве своего рабочего кабинета и депозитария. Дженни знала, что он настоящий профессор, и о влажных тропических лесах ему было известно все, ибо он прожил там много лет. Еще она знала, что Руперт и Кукси относились друг к другу с величайшим уважением. Кевин называл его профессор Аист, но считал все его ученые штудии пустой тратой времени, ибо на кой черт надо выяснять, что да как в этих хреновых джунглях, если к тому времени, как все это будет опубликовано, от этого леса и пеньков не останется. Обычно Кукси или работал в одиночку, или часами беседовал с Рупертом, обсуждая стратегию Альянса.
«Парочка старых гомиков» – так отозвался об этих двоих Кевин, когда они с Дженни год назад приехали в усадьбу. Но она с ним не согласилась и, хотя сначала Кевин над ней посмеивался, оказалась права. Может быть, Руперт и был малость со странностями, но совершенно гетеросексуален: у него была парочка подружек, с которыми он время от времени развлекался в своей спальне в «башне», и звуки, которые оглашали в такие ночи сад, ясно свидетельствовали о том, что обладатель столь внушительного члена орудовал им весьма умело.
Что представляет собой Кукси, она еще не разобралась. Может, он и правда был геем, но и в этом отношении никак себя не проявлял. Можно было подумать, что его вообще не привлекал секс, хотя, когда она обдумывала эту идею, мысли ее слегка буксовали. Порой ей приходило в голову, что с ним что-то не так: единственный из всех обитателей усадьбы, он никогда не купался обнаженным, и никто знать не знал, какая у него штуковина. Кевин предположил, что огромная, пурпурная, с шипами и закорючками, как у демонов в дурацких комиксах, но Дженни склонялась к тому, что профессор просто одинок, и всегда была с ним мила. Он ей нравился, особенно его голос, похожий на голос кого-то из телевизионных комментаторов тех программ, которые она никогда не смотрела, но на которые порой попадала, прежде чем переключиться на канал со своим шоу. Эти люди говорили по-особенному, отстраненно, будто ничто в мире их не касалось и никто на свете не имел для них никакого значения.
Она постучалась в дверь спальни Кукси и, не получив ответа, подошла к следующему примыкавшему к холлу помещению – его кабинету. Она просунула голову в царство коробов, клетей, бочонков, неустойчиво громоздившихся стопок книг, высившихся прямо на полу, высоких, чуть не до потолка, книжных шкафов, на которых стояли скелеты и чучела животных, и старых каталожных ящиков разного размера. Над всем этим медленно вращался вентилятор в оплетке, и пылинки, светясь, танцевали в проникавших в окна зеленоватых солнечных лучах, просочившихся сквозь кроны деревьев. Найджел Кукси сидел, откинувшись на деревянном, вращающемся кресле и забросив обутые в сандалии худые, узловатые ноги на загроможденный невесть чем стол. В комнате висел особый, характерный для закоренелого ученого холостяка запах. Запах старой бумаги, формалина, виски и не полностью разложившихся органических веществ.
– Хм… профессор? – подала голос Дженни, прочистив горло.
Ноги ученого слетели со стола, кресло резко развернулось вокруг своей оси, попутно задев деревянную клеть, и Кукси оказался сидящим лицом к ней. Удивленное выражение на этом лице придавало ему сходство с мордами чучел обитателей джунглей, стоявших на высоких полках. Маленький белый предмет с грохотом покатился по полу. Дженни наклонилась, чтобы поднять его – это оказался гипсовый слепок ступни животного, – и отдала профессору.
– Прошу прощения, я от Руперта. Он хочет встретиться с вами.
– Ох, надо же! Неужели уже девять часов?
На книжной полке стояли деревянные часы, но циферблат загораживали стопки журналов. Дженни отодвинула их и сказала:
– Полдесятого. Сон сморил?
– О, вовсе нет, нет. Просто глубоко задумался.
«Ага, в этаком-то дыму», – отстраненно подумала Дженни. Кукси, единственный из всех, курил табак, из-за чего белые стены рабочего кабинета приобрели коричневый налет. Как обычно, он посмотрел на нее в упор, внимательно, словно на какое-то существо, ставшее объектом наблюдения. Глаза у него были серые, глубоко посаженные и печальные.
– «Юноша страстный, локоном медным над ухом твоим доведен до слез. Но он не саму тебя любит, бедный, а сияние рыжих твоих волос». Йетс.
– Прошу прощения?
– Ничего, моя дорогая. Все то же – размышления. Что ж, я должен пошевеливаться.
Он положил слепок на письменный стол.
– Что это за слепок? След?
– Да. Тапира. Tapirus terrestris. Можно многое узнать о крупных млекопитающих по отпечаткам их лап. Их вес, конечно, и порой пол и возраст. Это самец, примерно двухлетнего возраста.
– Где это видно?
– Как? Ну, это написано здесь на основании этого слепка.
Он рассмеялся сухим смешком, и Дженни, после недолгой паузы, тоже рассмеялась.
– Черт побери, а я-то думала, будто наука – мудреное дело!
– Да ну, будь это так, разве мог бы ею заниматься такой придурок, как я? А если серьезно, то это действительно важный источник сведений. Ты наблюдаешь за животным, а когда оно уходит и оставляет следы, заливаешь их гипсом и получаешь слепки. Есть еще специальные устройства с пружиной для измерения глубины отпечатка. По ней можно определить или, точнее, рассчитать вес. Если ты занимаешься этим долгое время, у тебя возникает понимание того, как растут и выживают звери. Всякий след уникален, он у каждого свой.
– Как отпечатки пальцев?
– Именно. У меня их большая коллекция, прежде всего, конечно, млекопитающих, но есть и крупных ящериц и крокодилов, и птиц семейства куриных.
Он встал и жестом указал на дверь. Профессор был высок, худощав и всегда носил выцветшую рубашку цвета хаки и шорты.
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20 21 22 23 24 25 26 27 28 29 30 31 32 33 34 35 36 37 38 39 40 41 42 43 44 45 46 47 48 49 50 51 52 53 54 55 56 57 58 59 60 61 62 63 64 65 66 67 68 69 70 71 72 73 74 75 76 77 78 79 80 81 82 83 84 85 86 87 88 89 90 91 92 93 94 95 96 97 98 99 100 101 102 103 104 105 106 107 108 109 110 111 112 113 114 115 116 117 118 119 120 121 122 123 124