– Ты хочешь превратиться в монстра прямо сейчас? – спрашивает девочка.
– Не сейчас, – говорит Мойе.
– А как это делается?
– Ты задаешь не слишком много вопросов?
– Нет. А как так получилось, что ты поселился на этом дереве?
Мойе разглядывает девочку в упор, но она выдерживает его взгляд, не моргнув. За ее левым плечом он видит ее смерть, хорошо отделенную, светящуюся, как маленькая звездочка. Мойе размышляет о слове «интересный», которое узнал от отца Тима, слове, которого нет у рунийя. Оно описывает голод, о существовании которого Мойе не знает, но который подобен действию писко на некоторых людей: раз отведав, уже трудно отказаться. Девочка интересна, и не только потому, что Ягуар послал ее ему.
– Ну, как это вышло? – снова спрашивает она.
– Я обязательно расскажу тебе, – говорит Мойе, – только с самого начала. Сначала были Небо и Земля. Они были отделены друг от друга, не знали друг друга и очень грустили от одиночества, ведь им не с кем было поговорить. И вот их печаль породила Дождь, который знал язык и того и другого. И они были счастливы некоторое время. Но потом Небо захотело вступить в брак с Дождем и получило согласие, но это вызвало ревность Земли, ибо Земля тоже хотела вступить в брак с Дождем. Земля и Небо не могли поделить Дождь и вступили между собой в бой: Небо послало молнию, чтобы поразить Землю, из Земли извергались огонь и дым, чтобы потрясти Небо. Чтобы положить этому конец, Дождь предложил попеременно жить и с тем и с другим – выпадать с Неба на Землю, а потом снова подниматься к Небу. И так у них продолжал ось снова и снова. От этого союза с Дождем родились дети – Солнце, Луна и Река, но больше ничего в мире не было. Однако, поскольку Дождю понравилось, что в мире появилось что-то новое, он предложил Небу и Земле сотворить еще что-нибудь, и они, любя Дождь, послушались. От Неба появились звезды и птицы. Земля сотворила растения и деревья, червей и насекомых и разных животных. Эти творения составляли гордость Земли, но когда ее горделивую похвальбу услышала Река, она предложила Земле соединиться с ней и породить нечто новое, еще невиданное. На слова Земли о том, что такой союз вызовет ревность Дождя, Река ответила, мол, это не важно. Улыбка Реки пленила Землю, и они сочетались браком, и со временем из чрева Реки появился Кайман.
– Это кто?
Мойе показывает скрюченные пальцы, скалится и извивается, пока девочка не понимает, что он имеет в виду крокодила, как из «Питера Пена».
– Рекой Кайману было заповедано есть только тех существ, которые заходят в воду, но он был непослушным ребенком, да и рыбы тогда никакой не было. Кайман вышел из воды и стал преследовать оленей и тапиров, он ел их и ел деревья и все растения, и жуков, и муравьев.
– Крокодилы не едят деревья.
– В то время все было по-другому. Ты хочешь послушать эту историю или нет?
– Хочу, но главным образом я хочу послушать о том, почему ты живешь на нашем дереве.
– Чтобы понять это, нужно выслушать все сначала… – ответил Мойе, но его прервал крик снизу:
– Амелия Паз, ты снова забралась на это дерево?
Это мисс Милликен, она огорчена. Амелия выскальзывает из гамака и останавливается на широкой, почти горизонтальной ветке.
– Мне нужно идти. Ты доскажешь мне остальную часть истории?
– Может случиться, что так оно и будет, – говорит Мойе.
Она улыбается ему и исчезает среди листвы.
Пруденсио Ривера Мартинес в день, который, как он имел все основания полагать, был его последним днем на земле, ждал прибытия раннего прямого рейса авиакомпании «Дельта» из Далласа, Форт-Уорт, стоя снаружи, за барьером службы безопасности. Габриэль Хуртадо никогда не летал в Соединенные Штаты международными рейсами. Вместо этого он полетел в Мехико, где его организация устроила ему транзит до границы. Он пересек ее по превосходным поддельным документам мексиканского бизнесмена и уже в качестве такового затерялся в потоке из тридцати тысяч машин, которые в тот день, как и в любой другой, держали путь на север, в Эль-Пасо.
Хуртадо относился к Соединенным Штатам Америки со снисходительным презрением, сходным с тем, которое крестьянин питает к ослу, глупому, упрямому, но необходимому в хозяйстве. Американцы который год пытались его поймать, но это ничуть не мешало ему въезжать в страну, когда он хотел, и оставаться там столько, сколько требовалось. Его единственная претензия к службам безопасности США заключалась в том, что в силу чрезмерной проницаемости границ число желающих заняться торговлей наркотиками возросло до немыслимых размеров, что сбивало цену на его продукт. Из Эль-Пасо они отправились по автостраде в Даллас, а оттуда он и его спутник комфортабельным рейсом первого класса перелетели в Майами.
Мартинес увидел, что из ворот появились люди Хуртадо, в том числе человек по имени Рамон Паласиос, хотя это имя использовалось нечасто. При виде этого второго человека Мартинес почувствовал некоторое облегчение; его присутствие означало, что Хуртадо серьезно отнесся к этому безумию, счел, что они имеют дело с серьезным противником, а следовательно, Мартинес не стопроцентно виноват в фиаско в случае с Кальдероном.
Эти двое были среднего роста и комплекции, может быть, даже чуть потоньше – во всяком случае, худощавее Мартинеса, и одеты в такие же светлые спортивные куртки, пастельные с открытым воротом рубашки, темные брюки и сверкающие туфли без задников с латунными пряжками. Оба носили пышные темные усы и темные волосы, зачесанные назад, хотя волосы Хуртадо начали редеть.
Поговаривали, якобы Хуртадо держал этого человека поблизости, потому что они были похожи, и убийца мог их перепутать, но Мартинес считал это глупостью, ибо, в таком случае, пришлось бы просто грохнуть обоих – от устранения одного не было бы никакого толку. Более того, размышляя о такой возможности, Мартинес решил, что, будь у него только одна пуля на них двоих, он бы скорее выстрелил в Паласиоса, чем в Хуртадо, ибо, как бы ни был опасен Хуртадо, нужно быть полным идиотом, чтобы пожелать иметь дело с затаившим на тебя злобу El Silencio, Молчуном.
Хуртадо скупо улыбнулся ему и обнял официальным жестом. El Silencio ограничился равнодушным кивком, продолжая внимательно осматриваться по сторонам. С оружием в самолет было не пройти, поэтому он был безоружен, а без оружия он не мог чувствовать себя спокойно.
Они молча отправились к багажному отсеку, и после обычного ожидания телохранитель, проигнорировав предложение Мартинеса помочь, взял с ленты две маленькие кожаные сумки и алюминиевый атташе-кейс. У обочины ждал черный «линкольн навигатор» с тонированными стеклами, купленный за наличные два дня тому назад. Дома Хуртадо всегда ездил на «навигаторах», и Мартинес хотел, чтобы он чувствовал себя удобно.
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20 21 22 23 24 25 26 27 28 29 30 31 32 33 34 35 36 37 38 39 40 41 42 43 44 45 46 47 48 49 50 51 52 53 54 55 56 57 58 59 60 61 62 63 64 65 66 67 68 69 70 71 72 73 74 75 76 77 78 79 80 81 82 83 84 85 86 87 88 89 90 91 92 93 94 95 96 97 98 99 100 101 102 103 104 105 106 107 108 109 110 111 112 113 114 115 116 117 118 119 120 121 122 123 124