Это бешеные деньги, никто из нас никогда даже не помышлял об этом. Теперь все иначе. Мы сидим, словно воды в рот набрали.
У меня первого сдают нервы.
– Сколько продлится отпуск?
Фред пожимает плечами.
– Неделю? Месяц?
– Месяца мало, Уилл, – кивает головой Энди. Он опять наклоняется ко мне с видом миротворца. – Впрочем, дело не только в тебе самом, добавляет он дипломатично, хотя и чуть поспешнее, чем следует. Ему не хватает изворотливости, бесхитростная натура Энди видна невооруженным глазом. – Твое материальное благополучие для нас важнее всего.
– Ты хочешь сказать, что фирму нужно сохранить в целости и сохранности, – подхватываю я.
У них вырывается вздох облегчения, они, наверное, думают, что теперь со мной сладить будет нетрудно.
– Деньги-то принадлежат ей. – Рано они радуются, я их еще помучаю. – А вы хоть можете выкупить мою долю?
Я провоцирую их: если они ответят утвердительно, значит, все уже решено.
– Для этого придется попотеть, – говорит Фред. – Но если не будет другого выхода, если ты так ставишь вопрос, то да, сможем.
– Так о каком же сроке идет речь? Три месяца? Четыре? – Пот льет с меня градом.
– Как минимум, – отвечает Энди, вновь обретая уверенность. – Тебе нужно успокоиться, Уилл. Нервы у тебя вконец сдали.
Вот так.
– А как насчет денег? – спрашиваю я. – Ведь не может же наша фирма платить деньги, если я не буду приносить прибыль, во всяком случае, в течение столь долгого времени.
Они пристально смотрят на меня. О Боже, что-то я туго соображаю сегодня утром!
– Черт бы вас побрал!
– Именно это я тебе хотел сказать, – отвечает Фред тоном, в котором сквозят обиженные нотки. – Твоя взяла, брат. Ничего у нас не выйдет, как ни крути. Будь на твоем месте один из нас, мы поступили бы точно так же, – вкрадчиво добавляет он.
– На месяц мы тебя отпустить можем, а то и на два. – Энди, по крайней мере, сдается не так легко, как Фред. Интересно, ловлю я себя на мысли, а Фред вообще вызывал у меня симпатию? Вряд ли.
– А если я откажусь наотрез? – Я уже закусил удила. Какого черта, в самом деле, мы же всегда были компаньонами, друзьями, а теперь эти жалкие, двуличные сукины дети берут меня за горло?
– Не советую, – ровным, бесстрастным голосом отвечает Энди. Теперь его уже ничем не проймешь.
Я сникаю, они это видят, в таком состоянии, как сегодня утром, я ничего не могу с собой поделать. Ни дать ни взять бескровный дворцовый переворот, который окончился, не успев толком начаться.
– Чем мы все это объясним? Я не допущу, чтобы меня публично унижали, и уж позабочусь о том, чтобы бросить тень на фирму. – Я с вызовом встречаю их взгляды.
– Ты попросился в длительный отпуск, – наставляет меня Фред. Мерзавцы, они уже все продумали, может, заготовили и бумаги, которые мне осталось только подписать! – Ты здорово переволновался из-за развода, много лет занимаешься адвокатской практикой, устал и нуждаешься в передышке, чтобы оценить масштабы достигнутого. Мы не хотели бы отпускать тебя, но, руководствуясь долговременными интересами фирмы и заботой о твоем благополучии, скрепя сердце идем тебе навстречу и желаем всяческих успехов. Надеемся, что форель будет клевать отменно, что отпуск пройдет отлично, и с нетерпением ждем твоего возвращения в фирму, у истоков которой ты и стоял.
Я испускаю шумный вздох облегчения, дверь для меня оставлена полуоткрытой. Может, они правы, надо немного отдохнуть. В таких рассуждениях есть доля истины.
– К какому сроку мне нужно вернуться?
– Мы сами с тобой свяжемся, – говорит Энди. – Никаких гарантий я дать не могу.
– Значит, нельзя исключить, что я никогда не вернусь. – Здорово! В сорок лет начинать заново в городе, где все тайное становится явным. Завтра о моем позорище будут судачить на каждом углу.
– Давай не будем предаваться мрачным мыслям, старина, – говорит Энди, – нам самим все это в тягость. Ты нужен нам, Уилл, ты наша звезда, мы сразу лишимся половины клиентов, а некоторых – навсегда.
– Тогда на кой черт вам сдались такие драконовские меры?
– Ты вынудил нас, Уилл. В противном случае, нам кажется, фирме не уцелеть.
О Боже, неужели дела на самом деле так плохи? Я закрываю глаза, делаю глубокий вдох, затем – выдох. Может, попросить прощения? Нет, если уходить, так с достоинством, как я умею. Конечно, если я извинюсь, они будут считать себя последними подонками.
– Прошу прощения. Не знаю, чем уж я так провинился, но, судя по всему, доставил всем массу неприятностей.
Я попал в точку. Их лица выражают неподдельную печаль. Фред, что совсем на него не похоже, накрывает мою руку своей – на редкость неуместный, хотя и трогательный, старомодный жест.
– Ты еще вернешься, – сдержанно говорит он.
Я так же сдержанно киваю в ответ.
– А что делать со Сьюзен?
– Это уже наша забота, – поспешно отвечает Энди, парируя провокационный вопрос. – Мы с ней уже говорили... – Вдруг он осекается, явно лукавя, но, сумев взять себя в руки, врет дальше, будто ничего не произошло. – В частном порядке, само собой, намекнули, что, возможно, ты возьмешь отпуск, пусть думает, что это твоя идея. Она будет выполнять отдельные поручения, без работы мы ее не оставим. Она согласна, – добавляет он. – Ты ее уже давно беспокоишь.
Может, это и так. Сьюзен, образцово-показательная секретарша в лучшем смысле этого слова. Слава Богу, в рабочее время я никогда не напивался так, чтобы приставать к ней.
– Кому достанется мой кабинет? – У меня шикарный угловой кабинет, окна с двух сторон, откуда открывается великолепный вид.
Я думал, они попадутся на крючок, ан нет. Неужели и такой вопрос предвидели?
– Никому, – отвечает Энди. – Он останется за тобой, пока все мы не примем окончательное решение.
– Хорошо, – говорю я и вызывающим тоном добавляю: – Возможно, время от времени он будет мне нужен... для личных целей.
Они переглядываются.
– Само собой. – Фред кивает в знак согласия. – Только баб туда не води, о'кей? – подмигивает он. Неплохая острота, принятая в кругу своих, мы то и дело подшучиваем так друг над другом. Просто на этот раз решили подшутить надо мной.
Энди не улыбается, он переживает сильнее, так я и знал. Он делает шаг вперед, протягивает руку.
– Ты не очень обиделся?
– Пока не знаю. Может, и обиделся.
Он отдергивает руку.
– Можно утешаться хотя бы тем, что решение нелегко далось каждому из нас.
– Ты прав. Только утешаться тут нечем.
– Если понадобятся деньги, сразу же дай мне знать, – предлагает он. Я знаю, он говорит искренне.
Пошли они со своими сантиментами куда подальше! Если до этого дойдет, я скорее сдохну, чем стану просить у одного из них.
Мы грустно смотрим друг на друга. Впечатление такое, что сама судьба развела нас по разные стороны стола в зале заседаний:
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20 21 22 23 24 25 26 27 28 29 30 31 32 33 34 35 36 37 38 39 40 41 42 43 44 45 46 47 48 49 50 51 52 53 54 55 56 57 58 59 60 61 62 63 64 65 66 67 68 69 70 71 72 73 74 75 76 77 78 79 80 81 82 83 84 85 86 87 88 89 90 91 92 93 94 95 96 97 98 99 100 101 102 103 104 105 106 107 108 109 110 111 112 113 114 115 116 117 118 119 120 121 122 123 124 125 126 127 128 129 130 131 132 133 134 135 136 137 138 139 140 141 142 143 144 145 146
У меня первого сдают нервы.
– Сколько продлится отпуск?
Фред пожимает плечами.
– Неделю? Месяц?
– Месяца мало, Уилл, – кивает головой Энди. Он опять наклоняется ко мне с видом миротворца. – Впрочем, дело не только в тебе самом, добавляет он дипломатично, хотя и чуть поспешнее, чем следует. Ему не хватает изворотливости, бесхитростная натура Энди видна невооруженным глазом. – Твое материальное благополучие для нас важнее всего.
– Ты хочешь сказать, что фирму нужно сохранить в целости и сохранности, – подхватываю я.
У них вырывается вздох облегчения, они, наверное, думают, что теперь со мной сладить будет нетрудно.
– Деньги-то принадлежат ей. – Рано они радуются, я их еще помучаю. – А вы хоть можете выкупить мою долю?
Я провоцирую их: если они ответят утвердительно, значит, все уже решено.
– Для этого придется попотеть, – говорит Фред. – Но если не будет другого выхода, если ты так ставишь вопрос, то да, сможем.
– Так о каком же сроке идет речь? Три месяца? Четыре? – Пот льет с меня градом.
– Как минимум, – отвечает Энди, вновь обретая уверенность. – Тебе нужно успокоиться, Уилл. Нервы у тебя вконец сдали.
Вот так.
– А как насчет денег? – спрашиваю я. – Ведь не может же наша фирма платить деньги, если я не буду приносить прибыль, во всяком случае, в течение столь долгого времени.
Они пристально смотрят на меня. О Боже, что-то я туго соображаю сегодня утром!
– Черт бы вас побрал!
– Именно это я тебе хотел сказать, – отвечает Фред тоном, в котором сквозят обиженные нотки. – Твоя взяла, брат. Ничего у нас не выйдет, как ни крути. Будь на твоем месте один из нас, мы поступили бы точно так же, – вкрадчиво добавляет он.
– На месяц мы тебя отпустить можем, а то и на два. – Энди, по крайней мере, сдается не так легко, как Фред. Интересно, ловлю я себя на мысли, а Фред вообще вызывал у меня симпатию? Вряд ли.
– А если я откажусь наотрез? – Я уже закусил удила. Какого черта, в самом деле, мы же всегда были компаньонами, друзьями, а теперь эти жалкие, двуличные сукины дети берут меня за горло?
– Не советую, – ровным, бесстрастным голосом отвечает Энди. Теперь его уже ничем не проймешь.
Я сникаю, они это видят, в таком состоянии, как сегодня утром, я ничего не могу с собой поделать. Ни дать ни взять бескровный дворцовый переворот, который окончился, не успев толком начаться.
– Чем мы все это объясним? Я не допущу, чтобы меня публично унижали, и уж позабочусь о том, чтобы бросить тень на фирму. – Я с вызовом встречаю их взгляды.
– Ты попросился в длительный отпуск, – наставляет меня Фред. Мерзавцы, они уже все продумали, может, заготовили и бумаги, которые мне осталось только подписать! – Ты здорово переволновался из-за развода, много лет занимаешься адвокатской практикой, устал и нуждаешься в передышке, чтобы оценить масштабы достигнутого. Мы не хотели бы отпускать тебя, но, руководствуясь долговременными интересами фирмы и заботой о твоем благополучии, скрепя сердце идем тебе навстречу и желаем всяческих успехов. Надеемся, что форель будет клевать отменно, что отпуск пройдет отлично, и с нетерпением ждем твоего возвращения в фирму, у истоков которой ты и стоял.
Я испускаю шумный вздох облегчения, дверь для меня оставлена полуоткрытой. Может, они правы, надо немного отдохнуть. В таких рассуждениях есть доля истины.
– К какому сроку мне нужно вернуться?
– Мы сами с тобой свяжемся, – говорит Энди. – Никаких гарантий я дать не могу.
– Значит, нельзя исключить, что я никогда не вернусь. – Здорово! В сорок лет начинать заново в городе, где все тайное становится явным. Завтра о моем позорище будут судачить на каждом углу.
– Давай не будем предаваться мрачным мыслям, старина, – говорит Энди, – нам самим все это в тягость. Ты нужен нам, Уилл, ты наша звезда, мы сразу лишимся половины клиентов, а некоторых – навсегда.
– Тогда на кой черт вам сдались такие драконовские меры?
– Ты вынудил нас, Уилл. В противном случае, нам кажется, фирме не уцелеть.
О Боже, неужели дела на самом деле так плохи? Я закрываю глаза, делаю глубокий вдох, затем – выдох. Может, попросить прощения? Нет, если уходить, так с достоинством, как я умею. Конечно, если я извинюсь, они будут считать себя последними подонками.
– Прошу прощения. Не знаю, чем уж я так провинился, но, судя по всему, доставил всем массу неприятностей.
Я попал в точку. Их лица выражают неподдельную печаль. Фред, что совсем на него не похоже, накрывает мою руку своей – на редкость неуместный, хотя и трогательный, старомодный жест.
– Ты еще вернешься, – сдержанно говорит он.
Я так же сдержанно киваю в ответ.
– А что делать со Сьюзен?
– Это уже наша забота, – поспешно отвечает Энди, парируя провокационный вопрос. – Мы с ней уже говорили... – Вдруг он осекается, явно лукавя, но, сумев взять себя в руки, врет дальше, будто ничего не произошло. – В частном порядке, само собой, намекнули, что, возможно, ты возьмешь отпуск, пусть думает, что это твоя идея. Она будет выполнять отдельные поручения, без работы мы ее не оставим. Она согласна, – добавляет он. – Ты ее уже давно беспокоишь.
Может, это и так. Сьюзен, образцово-показательная секретарша в лучшем смысле этого слова. Слава Богу, в рабочее время я никогда не напивался так, чтобы приставать к ней.
– Кому достанется мой кабинет? – У меня шикарный угловой кабинет, окна с двух сторон, откуда открывается великолепный вид.
Я думал, они попадутся на крючок, ан нет. Неужели и такой вопрос предвидели?
– Никому, – отвечает Энди. – Он останется за тобой, пока все мы не примем окончательное решение.
– Хорошо, – говорю я и вызывающим тоном добавляю: – Возможно, время от времени он будет мне нужен... для личных целей.
Они переглядываются.
– Само собой. – Фред кивает в знак согласия. – Только баб туда не води, о'кей? – подмигивает он. Неплохая острота, принятая в кругу своих, мы то и дело подшучиваем так друг над другом. Просто на этот раз решили подшутить надо мной.
Энди не улыбается, он переживает сильнее, так я и знал. Он делает шаг вперед, протягивает руку.
– Ты не очень обиделся?
– Пока не знаю. Может, и обиделся.
Он отдергивает руку.
– Можно утешаться хотя бы тем, что решение нелегко далось каждому из нас.
– Ты прав. Только утешаться тут нечем.
– Если понадобятся деньги, сразу же дай мне знать, – предлагает он. Я знаю, он говорит искренне.
Пошли они со своими сантиментами куда подальше! Если до этого дойдет, я скорее сдохну, чем стану просить у одного из них.
Мы грустно смотрим друг на друга. Впечатление такое, что сама судьба развела нас по разные стороны стола в зале заседаний:
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20 21 22 23 24 25 26 27 28 29 30 31 32 33 34 35 36 37 38 39 40 41 42 43 44 45 46 47 48 49 50 51 52 53 54 55 56 57 58 59 60 61 62 63 64 65 66 67 68 69 70 71 72 73 74 75 76 77 78 79 80 81 82 83 84 85 86 87 88 89 90 91 92 93 94 95 96 97 98 99 100 101 102 103 104 105 106 107 108 109 110 111 112 113 114 115 116 117 118 119 120 121 122 123 124 125 126 127 128 129 130 131 132 133 134 135 136 137 138 139 140 141 142 143 144 145 146