В один из своих воскресных приездов домой Клод рассказал об этом матери. Та ответила: «Не переживай! Сейчас ты в таком возрасте, когда нужно вспахать и засеять множество полей! Время сева!» Ее слова не слишком успокоили Клода. Он переживал, что знания, которые получает, чересчур расплывчаты и не связаны между собой, что они не имеют опоры и парят в воздухе, подобно пылинкам, в лучах солнца. И все-таки Клод не мог отрицать одного противоречивого и поразительного факта: своей отчаянной любви к аббату. Учитель и ученик стали так же близки, как две плиты ручного пресса. Но как им теперь отдалиться?
Клод рассказал матери о многообразии интересов аббата. Мадам Пейдж попыталась развеять сомнения сына: «Ты прав, лучше с любовью возделывать одно поле, чем кое-как – несколько. Впрочем, дай аббату время, и он раскроет свои планы. Возможно, он хочет посадить один сад из множества необычных растений!»
* * *
– Мне хочется посвятить себя чему-то одному! – сказал Клод. – Очень трудно правильно воспринимать и обдумывать все, что мы делаем.
– Ты научишься. Только имей терпение, – ответил аббат.
– Если бы я мог сконцентрироваться на чем-то одном…
– В этом нет необходимости. Совершенно. Тем более сегодня мы займемся твоим любимым делом. Принеси-ка свиток «3». Будем работать над звуками.
Мальчику действительно нравились эти исследования. С точностью, которая в будущем сослужит ему хорошую службу, он разделял звуки на растительные, животные и вещественные. Каждая группа состояла из нескольких подгрупп. Например, животную «секцию» он разделил, пользуясь системой Линнея, но несколько ее переиначив. Так, среди звуков, издаваемых людьми, были кашель, чихание, скрежет зубов и несколько видов шумов, связанных с работой желудочно-кишечного тракта. Обитатели поместья частенько добавляли к этой системе звуки неприличные и грубые. Там же присутствовали шумы со скотного двора – разных видов хрюканье, блеяние и лай. Аббат был поражен: «Ты переписал буквально все: от пронзительного свиста цикад до мягкого стрекота сверчков теплой летней ночью!»
Чего стоили одни птицы! Это, несомненно, была самая большая группа звуков. Клод услышал много разных форм пения, которые ускользнули от внимания аббата, и сделал это без особого труда – навострив уши и как следует сконцентрировавшись. Похожий на свист голос жаворонка, дрожащий зов крапивника, нетерпеливые объявления кроншнепа и щебет славки-черноголовки – все было тщательнейшим образом записано и систематизировано. Клод собрал песни коноплянки, зяблика и вяхиря. Для каждого он записал мягкость тона, количество жалобных и радостных нот, длительность и мастерство исполнения.
Также в коллекции Клода имелась группа, включающая звуки разных времен года. Особенно нравились ему исписанные мелким почерком страницы об осени, но больше места занимали летние звуки. Отчасти потому, что сюда входило большинство птичьих «голосов». Такое обилие шумов было весьма трудно записать верно, найти тончайшие различия между некоторыми звуками. Сначала Клод пользовался методами аббата, то есть составлял множество перекрестных ссылок. В группе колокольных звонов он решил использовать условные знаки, принятые в кампанологии для их обозначения. Однако такой подход оказался бессмысленным при записи рева охотничьего рожка или звуков капели, коих он услышал около тридцати штук в пещере Голэ. Нельзя же записывать их как бульк, бууульк или булькк. С птичьим щебетом возникла та же самая проблема. Клод прочитал книгу Бриссона, познакомился с монографией Скололи о крылатых созданиях Тироля и Карниолы. Он пролистал Крамера и даже Рэя. Но все эти книги не предоставили необходимой информации.
В конце концов мальчику пришлось отказаться отусловных обозначений кампанологии и описательных методов натуралистов. С согласия аббата и с его помощью Клод разработал собственную замысловатую систему знаков, в которой присутствовали и пение жаворонка, и раскат грома. Это привело к неожиданному открытию, утешившему Клода и придавшему ему уверенности: просматривая свои символические записи, он мог видеть связь там, где ее нельзя было услышать. Таким образом, У него появилась возможность воспроизводить некоторые звуки самому.
Например, когда пекарь Роша мнет мешок с майценой – кукурузным крахмалом, получается звук, похожий на хруст снега под ногами. Потрескивание костра напоминает о соломенном венике, который теребят пальцами. Хлопающие крылья ястреба издают тот же шум, что и сапожник, вытряхивающий непросохшую кожу. Крик болотной синицы похож на звук затачиваемой пилы. (Конечно, у палки был и другой конец: чтобы повторить звук затачиваемой пилы, пришлось бы всего лишь заставить петь болотную синицу!) Последовали другие наблюдения. С помощью свирели, которую обычно использовали для настройки клавесина, Клод установил, что сова на тисе всегда ухает в си-бемоль.
9
Когда Клод изучал звуки, связанные с парообразованием, дела в поместье пошли наперекосяк, настолько плохо, что мальчику пришлось на время забыть о своих акустических изысканиях и вернуться к искусству владения соболиной кистью.
Аббат и Клод собрали все перегонное оборудование – реторты, перегонные кубы, скороварки – в одну лабораторию, чтобы исследовать различного вида всплески, шипения и вспенивания. В результате в группе звуков, связанных с парообразованием, оказалось семьдесят четыре записи, а лаборатория была полностью забита медными и стеклянными сосудами разной формы с кипящими в них жидкостями. К тому же у аббата появилась возможность оценить новый метод производства джина, упомянутый в последнем номере «Известий».
Из-за шума, возникшего в результате исследований – а шум этот был просто оглушительным, – экспериментаторы не услышали предупредительных воплей Кляйнхоффа, который кричал с фруктового дерева (там он оказался, спасая грушу от нападок очередных вредителей). Не услышали они и боевого клича Катрин, хотя она отвлеклась ненадолго от своей болтовни, чтобы предупредить парочку. А так как туман застилал всю комнату, ни Клод, ни аббат не смогли увидеть приближающегося врага.
– Попались?!
Клод от неожиданности уронил на каменный пол стеклянную пробирку.
В клубах пара, среди бурлящих и шипящих склянок стоял разъяренный счетовод.
– Я вас поймал! Что, не успели создать рабочую обстановку и в очередной раз надуть меня?! Я в бешенстве! Вашему жульничеству пришел конец!!!
Счетовод просто кипел от ярости, соперничая со склянками в лаборатории.
– Мы, кажется, договорились, что не станем забывать о доходах! Ты помнишь о кредиторах?
Счетовод был настолько разъярен, что и не думал ничего скрывать от Клода, и тот узнал все печальные подробности финансового положения аббата.
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20 21 22 23 24 25 26 27 28 29 30 31 32 33 34 35 36 37 38 39 40 41 42 43 44 45 46 47 48 49 50 51 52 53 54 55 56 57 58 59 60 61 62 63 64 65 66 67 68 69 70 71 72 73 74 75 76 77 78 79 80 81 82 83 84 85 86 87 88 89 90 91 92 93 94 95 96 97 98 99 100 101 102 103 104 105