Если я трогаю книги, это еще не значит, что они трогают меня.
– Возможно. Хотя за время работы в «Глобусе» ты успел «потрогать» не только книги…
Клод не обратил внимания на косвенное упоминание Александры.
– Создавая новое при помощи инструментов, я обрел то, чего мне так не хватало здесь – любовь к делу и компетентность.
Ливре забеспокоился. Он взял в руки нож и выругался.
– И что же ты будешь делать, если перестанешь учиться у меня?
– Я надеюсь стать инженером, – ответил Клод.
– Ты неправильно выбираешь слова. Есть большая разница между инженю и инженером. – Ливре, по-видимому, забыл об их споре по этому же поводу.
– Не такая уж и большая, как вам кажется. – Клод превратил игру слов в грамматику. – У обоих корень связан с понятием «гениальность».
Ливре вышел из себя. Он сплюнул и заорал:
– Твоя логика, по-видимому, так же ущербна, как и рука! У тебя же нет никакой подготовки! И под чьим покровительством ты собрался мастерить? Ты не можешь работать одновременно со стеклом, деревом и металлом, не получив разрешения у каждой из ремесленных гильдий!!! Как, интересно, ты собираешься обмануть их?
Ливре, сам того не зная, подыграл Клоду. Последний его вопрос позволил юноше произнести первую завуалированную угрозу:
– От вас, месье, я узнал, что правила гильдии так же легко ковать, как и медь. Ведь вам отлично удается избегать контроля. – Клод посмотрел в направлении Коллекции за Занавеской, дабы разъяснить свой намек.
– Даже если ты станешь учеником какого-нибудь ремесленника, ты так и останешься ?me damn?e, безмозглым рабочим, не видящим собственного пути! Тебе стоит подумать хорошенько о своих дурацких мечтах. Любой другой учитель станет эксплуатировать тебя!
– Да, действительно, я убедился в том, что учителя склонны пользоваться своим положением.
Ливре покраснел. Он разминал картофель, прокладывая ровные борозды вилкой.
– Так ты пойдешь в Академию, да?! Отправишься в этот рассадник интеллектуалов?! И что же ты будешь изобретать? Механический аналог «Высокоустойчивых незасыхающих аргоновых чернил господина Вика»?! Или будешь соперничать с изготовителями кремов для лица и обуви, добиваясь королевского одобрения?
– Месье, я постараюсь лишь учиться на вашем примере.
– Пересмотри свои неуместные цели. Вряд ли ты найдешь второго такого Люсьена Ливре.
– О, в этом я не сомневаюсь!
– Ты станешь бродягой, безработным, будешь плавать по океану жизни, как сорвавшийся с дерева лист. И могу тебя заверить: то, что сначала плавает, в конце концов обязательно пойдет камнем на дно. Мир полнится непризнанными гениями. Тебе придется просить милостыню! Но в отличие от безногих ветеранов войны твое уродство не сможет прокормить тебя!
Ливре вытащил зубочистку из слоновой кости и принялся вычищать картофель, застрявший в щели между зубами. Спор продолжался еще несколько минут, пока Клод не заявил:
– Я должен покинуть «Глобус». Я не заслуживаю того, что вы для меня сделали.
Ливре пошел на очередную уловку:
– Если бы все дело было во мне, я бы согласился. Однако договор не позволяет мне этого сделать.
У Клода в запасе имелся последний козырь:
– Я вынужден процитировать один из ваших «перлов», месье, великолепное доказательство вашей проницательности: «Правила существуют только для тех, кто не может подчинить их себе». Вы прекрасно подчинили себе гильдию! Только подумайте, ведь вы владеете таким опасным материалом!
Последняя угроза сработала.
– Я подготовлю необходимые бумаги, – сказал Ливре. Конец трапезы ознаменовался тем, что он плюнул себе в тарелку. Далее торговец молча поднялся и ретировался в заднюю комнату, где взгромоздился на «Тайны».
Оставшись один, Клод возрадовался так, что подхватил «юную леди» и пустился с ней в пляс. Картофельная война закончилась.
На следующей неделе Клод появился в ратуше со своим учителем. После уплаты некоторой суммы денег (ее тоже вычли из его жалованья) и произнесения нескольких клятв Клода освободили от всех обязательств. Ученик продавца книг стал его бывшим учеником.
«Снятие» обязательств оказалось буквальным. Ливре настоял, чтобы перчатки и камзол были возвращены в магазин «в состоянии первозданной чистоты, вместе с двенадцатью пуговицами слоновой кости». Клод покорно выполнил приказ бывшего хозяина. Маргарита, вручая ему постиранный и выглаженный камзол, сказала: «Ты все равно из него вырос». Так оно и было.
Клод неуклюже попрощался с Этьеннеттой, поцеловав ее в щеку. Он еще будет скучать по ней. Юноша собирался вести себя сдержанно, как зрелый мужчина, прощаясь с Ливре. Но не смог – Клод заметил, что тот выставил ужасно обидную гравюру в самую большую витрину «Глобуса». Впрочем, бывший ученик ничего не стал говорить торговцу. Хотя это и не значит, что он ему не отомстил. В последний раз Клод вычищал «Тайны». С щеткой в руке, он опустошил унитаз и протер внутреннее «убранство». Только содержимое «Тайн» Клод выложил на сизалевый коврик у дверей, убедившись, что испражнения как следует впитались в выцветшую монограмму двойной «Л». Затем он швырнул «Тайны» в магазин и захлопнул дверь. Звонок прозвучал подобно торжественным трубам у королевского дворца. Вот так Клод закончил ученичество у Люсьена Ливре и в возрасте шестнадцати лет начал заниматься ремеслом, не имеющим совершенно никакого названия.
38
Теперь Клод жил сам по себе. Он начал преследовать свои цели, о которых ему пришлось надолго забыть, и его настроение менялось со скоростью самодельного гигрометра из еловой ветки. Два демона, неустанно преследовавшие юношу, – Александра во всем, что касалось любви, и Ливре в том, что касалось работы, – остались далеко позади. Вместо страданий, причиняемых госпожой и господином, Клод испытывал простое удовольствие от создания незатейливых вещиц для местных продавцов безделушек, готовясь к серьезной работе.
Клод начал с того, что принялся снабжать игрушками господина Транше, владельца «Петит Дюнкерк», галантерейной лавки на набережной Конти. Транше очень импонировали как юноша, так и его создания, которым было свойственно «необычайное изящество».
– Даже поломанные, – рассказывал он, – они пробуждают в человеке необыкновенные чувства.
Витрины в магазинчике Транше были единственными в своем роде. Ювелиры и золотых дел мастера, что торговали по соседству, выставляли напоказ одно изделие, в то время как лавка Транше славилась изобилием предлагаемых товаров. Глаза посетителей разбегались от обилия бижутерии, игральных столиков, коробочек для табака, из которых при открывании била струя воды, расписных диковинок, оловянных солдатиков, русалок, крошечных фарфоровых фонтанчиков, наполненных бренди, коробок с цветами, которые начинали цвести сразу после нажатия кнопки, подарков на Новый год, восточных сувениров, амулетов всех размеров, хрустальных контейнеров для хранения конфет и табака, английских несессеров и парчовых ключниц.
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20 21 22 23 24 25 26 27 28 29 30 31 32 33 34 35 36 37 38 39 40 41 42 43 44 45 46 47 48 49 50 51 52 53 54 55 56 57 58 59 60 61 62 63 64 65 66 67 68 69 70 71 72 73 74 75 76 77 78 79 80 81 82 83 84 85 86 87 88 89 90 91 92 93 94 95 96 97 98 99 100 101 102 103 104 105
– Возможно. Хотя за время работы в «Глобусе» ты успел «потрогать» не только книги…
Клод не обратил внимания на косвенное упоминание Александры.
– Создавая новое при помощи инструментов, я обрел то, чего мне так не хватало здесь – любовь к делу и компетентность.
Ливре забеспокоился. Он взял в руки нож и выругался.
– И что же ты будешь делать, если перестанешь учиться у меня?
– Я надеюсь стать инженером, – ответил Клод.
– Ты неправильно выбираешь слова. Есть большая разница между инженю и инженером. – Ливре, по-видимому, забыл об их споре по этому же поводу.
– Не такая уж и большая, как вам кажется. – Клод превратил игру слов в грамматику. – У обоих корень связан с понятием «гениальность».
Ливре вышел из себя. Он сплюнул и заорал:
– Твоя логика, по-видимому, так же ущербна, как и рука! У тебя же нет никакой подготовки! И под чьим покровительством ты собрался мастерить? Ты не можешь работать одновременно со стеклом, деревом и металлом, не получив разрешения у каждой из ремесленных гильдий!!! Как, интересно, ты собираешься обмануть их?
Ливре, сам того не зная, подыграл Клоду. Последний его вопрос позволил юноше произнести первую завуалированную угрозу:
– От вас, месье, я узнал, что правила гильдии так же легко ковать, как и медь. Ведь вам отлично удается избегать контроля. – Клод посмотрел в направлении Коллекции за Занавеской, дабы разъяснить свой намек.
– Даже если ты станешь учеником какого-нибудь ремесленника, ты так и останешься ?me damn?e, безмозглым рабочим, не видящим собственного пути! Тебе стоит подумать хорошенько о своих дурацких мечтах. Любой другой учитель станет эксплуатировать тебя!
– Да, действительно, я убедился в том, что учителя склонны пользоваться своим положением.
Ливре покраснел. Он разминал картофель, прокладывая ровные борозды вилкой.
– Так ты пойдешь в Академию, да?! Отправишься в этот рассадник интеллектуалов?! И что же ты будешь изобретать? Механический аналог «Высокоустойчивых незасыхающих аргоновых чернил господина Вика»?! Или будешь соперничать с изготовителями кремов для лица и обуви, добиваясь королевского одобрения?
– Месье, я постараюсь лишь учиться на вашем примере.
– Пересмотри свои неуместные цели. Вряд ли ты найдешь второго такого Люсьена Ливре.
– О, в этом я не сомневаюсь!
– Ты станешь бродягой, безработным, будешь плавать по океану жизни, как сорвавшийся с дерева лист. И могу тебя заверить: то, что сначала плавает, в конце концов обязательно пойдет камнем на дно. Мир полнится непризнанными гениями. Тебе придется просить милостыню! Но в отличие от безногих ветеранов войны твое уродство не сможет прокормить тебя!
Ливре вытащил зубочистку из слоновой кости и принялся вычищать картофель, застрявший в щели между зубами. Спор продолжался еще несколько минут, пока Клод не заявил:
– Я должен покинуть «Глобус». Я не заслуживаю того, что вы для меня сделали.
Ливре пошел на очередную уловку:
– Если бы все дело было во мне, я бы согласился. Однако договор не позволяет мне этого сделать.
У Клода в запасе имелся последний козырь:
– Я вынужден процитировать один из ваших «перлов», месье, великолепное доказательство вашей проницательности: «Правила существуют только для тех, кто не может подчинить их себе». Вы прекрасно подчинили себе гильдию! Только подумайте, ведь вы владеете таким опасным материалом!
Последняя угроза сработала.
– Я подготовлю необходимые бумаги, – сказал Ливре. Конец трапезы ознаменовался тем, что он плюнул себе в тарелку. Далее торговец молча поднялся и ретировался в заднюю комнату, где взгромоздился на «Тайны».
Оставшись один, Клод возрадовался так, что подхватил «юную леди» и пустился с ней в пляс. Картофельная война закончилась.
На следующей неделе Клод появился в ратуше со своим учителем. После уплаты некоторой суммы денег (ее тоже вычли из его жалованья) и произнесения нескольких клятв Клода освободили от всех обязательств. Ученик продавца книг стал его бывшим учеником.
«Снятие» обязательств оказалось буквальным. Ливре настоял, чтобы перчатки и камзол были возвращены в магазин «в состоянии первозданной чистоты, вместе с двенадцатью пуговицами слоновой кости». Клод покорно выполнил приказ бывшего хозяина. Маргарита, вручая ему постиранный и выглаженный камзол, сказала: «Ты все равно из него вырос». Так оно и было.
Клод неуклюже попрощался с Этьеннеттой, поцеловав ее в щеку. Он еще будет скучать по ней. Юноша собирался вести себя сдержанно, как зрелый мужчина, прощаясь с Ливре. Но не смог – Клод заметил, что тот выставил ужасно обидную гравюру в самую большую витрину «Глобуса». Впрочем, бывший ученик ничего не стал говорить торговцу. Хотя это и не значит, что он ему не отомстил. В последний раз Клод вычищал «Тайны». С щеткой в руке, он опустошил унитаз и протер внутреннее «убранство». Только содержимое «Тайн» Клод выложил на сизалевый коврик у дверей, убедившись, что испражнения как следует впитались в выцветшую монограмму двойной «Л». Затем он швырнул «Тайны» в магазин и захлопнул дверь. Звонок прозвучал подобно торжественным трубам у королевского дворца. Вот так Клод закончил ученичество у Люсьена Ливре и в возрасте шестнадцати лет начал заниматься ремеслом, не имеющим совершенно никакого названия.
38
Теперь Клод жил сам по себе. Он начал преследовать свои цели, о которых ему пришлось надолго забыть, и его настроение менялось со скоростью самодельного гигрометра из еловой ветки. Два демона, неустанно преследовавшие юношу, – Александра во всем, что касалось любви, и Ливре в том, что касалось работы, – остались далеко позади. Вместо страданий, причиняемых госпожой и господином, Клод испытывал простое удовольствие от создания незатейливых вещиц для местных продавцов безделушек, готовясь к серьезной работе.
Клод начал с того, что принялся снабжать игрушками господина Транше, владельца «Петит Дюнкерк», галантерейной лавки на набережной Конти. Транше очень импонировали как юноша, так и его создания, которым было свойственно «необычайное изящество».
– Даже поломанные, – рассказывал он, – они пробуждают в человеке необыкновенные чувства.
Витрины в магазинчике Транше были единственными в своем роде. Ювелиры и золотых дел мастера, что торговали по соседству, выставляли напоказ одно изделие, в то время как лавка Транше славилась изобилием предлагаемых товаров. Глаза посетителей разбегались от обилия бижутерии, игральных столиков, коробочек для табака, из которых при открывании била струя воды, расписных диковинок, оловянных солдатиков, русалок, крошечных фарфоровых фонтанчиков, наполненных бренди, коробок с цветами, которые начинали цвести сразу после нажатия кнопки, подарков на Новый год, восточных сувениров, амулетов всех размеров, хрустальных контейнеров для хранения конфет и табака, английских несессеров и парчовых ключниц.
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20 21 22 23 24 25 26 27 28 29 30 31 32 33 34 35 36 37 38 39 40 41 42 43 44 45 46 47 48 49 50 51 52 53 54 55 56 57 58 59 60 61 62 63 64 65 66 67 68 69 70 71 72 73 74 75 76 77 78 79 80 81 82 83 84 85 86 87 88 89 90 91 92 93 94 95 96 97 98 99 100 101 102 103 104 105