– У меня есть один предмет, который может вас заинтересовать, мадам.
– И что же это, приятное времяпрепровождение в задней комнате?
– Нет. Расписанный портрет в миниатюре, выполненный на слоновой кости. – Клод передал ей изображение.
Мадам Хугон поразилась, увидев свое лицо таким молодым.
– Где ты его взял?
– Он был прислан вашим мужем, если я правильно помню, туда, где я раньше работал. – Клод твсе отлично помнил, просто он хотел, чтобы его прошлое казалось неопределенным. – Заказ, знаете ли.
– Он никогда не говорил мне об этом. Полагаю, ты хочешь продать его?
Клод яростно замотал головой:
– О нет! Я только хочу вернуть его женщине, вдохновившей художника на такую тонкую работу!
Мадам Хугон комплимент понравился, а особенно понравилось то, что за ним стояло.
– Можешь оставить его, если он тебе по душе.
– Очень даже по душе, мадам! – Клод воспользовался случаем. – А разве вашему мужу он не нужен?
– Теперь уже не важно, что нужно моему мужу, а что – нет.
– О, мне так жаль… – Клод опустил голову.
– Нечего жалеть. Мой муж не умер. У нас соглашение. Он живет своей жизнью. Я – своей.
Этьеннетта вошла с бланком, подтверждающим завершение сделки. Мадам Хугон дала ей еще одну монету, так как опоздала с возвращением книги, а затем повернулась к Клоду:
– И ты не знаешь, что заказывал мой муж?
– Часы. Я должен был их изготовить. Их заказали через «Глобус».
– Часы готовы?
– Нет. Я покинул то место до того, как успел их закончить.
– Жаль. Я бы хотела увидеть твою работу.
– Если вы действительно этого хотите, тогда вам стоит посетить следующий салон месье Ливре. Я буду читать лекцию и показывать свои работы по механике, как только вернется мой учитель.
– Но ты слишком молод, чтобы читать лекции!
– Мне пятнадцать, мадам.
Удивившись манерам ученика и уловив в нем определенный деревенский шарм, мадам Хугон ответила:
– Дай мне знать, когда будешь читать лекцию, и я постараюсь прийти.
30
Через месяц после отъезда Ливре вернулся в «Глобус». Знакомое клокотание вновь разнеслось по магазину.
Поездка не удалась. Переговоры не принесли никакой пользы. Гидродинамические курсы лечения в Монтсеррате не помогли. Ливре становилось все хуже и хуже от того, что настроение остальных отдыхающих на водах было прекрасным. С тех пор как он убедился, что истина – в удовольствии, хорошее самочувствие других людей всегда портило ему настроение.
Ливре взбесился, когда увидел, что магазин под руководством Клода процветает. «Перлы» нисколько не стеснили мальчишку, и он великолепно справился с заданием. Кое-где присутствовали намеки на то, что он позволил своему воображению вылиться наружу. Откровенно говоря, намеки были даже больше, чем просто намеки. Нововведения просто облепили стены.
– Что это такое?!
– Лестница из красного дерева удобной конструкции, – ответил Клод. Он показал, как лестница легко превращается в незаметный шест. В опорах имелись выемки для ступенек.
Ливре сорвал шест с полки.
– Принимался за «Тайны»!!! – последовал первый приказ.
Пока Клод вычищал горшок, Ливре продолжил осмотр помещения. Клод яростно протирал и полировал все и вся в ожидании приезда учителя. Увы, он пропустил третье и четвертое издания «Истории Римской империи» Глориота. Тонкий слой бондарской пыли покрывал корешок Цезаря. В ходе расследования выяснилось, что подставка глобуса слегка мутновата, а копия Катулла из Коллекции за Занавеской выставлена в витрине. Ливре нервически хлестал плеткой.
На обратном пути из Монтсеррата Ливре составил компанию богатенький и исключительно веселый мясник, который говорил большую часть пути и травил профессиональные анекдоты. Теперь, вернувшись в Библиополис, книготорговец отыгрался на Клоде и устроил ему изрядную головомойку.
– Именем Господа, что ты сделал с витринами!!! – Ливре не оценил выбор Клода. Хотя его не слишком разозлило изображение канализации, поддерживаемое двумя клизмами, он взбеленился при виде гравюры «В плену своих изобретений» с изображенным на ней рабом шестерен и блоков. Он сплюнул. – Да тебя самого надо запереть в этом аду за то, что ты сделал с моим «Глобусом»! Я буду бить тебя за это глупое неуместное оформление! – И он бил.
Дальше Ливре двинулся к гроссбухам. Этьеннетта гордо показала ему таблицы с увеличившимися продажами и займами. Вместо того чтобы похвалить, Ливре разъярился еще больше:
– А это что такое?!
– Простой пантограф. Теперь Этьеннетте не надо дважды переписывать все заказы.
Ливре сломал четыре перекладины механического писца о колено.
В тот вечер торговец настоял на том, чтобы Клод остался и поужинал с ним, так как предстояло многое обсудить. Поглощая луковое пюре, он умудрился повергнуть юношу в смятение.
– Теперь ты будешь строго придерживаться моих «перлов»! Я не хочу, чтобы ты кончил, как этот твой граф Турнейский!
– Вы видели аббата? – Клод почувствовал, как его голос дрожит при упоминании бывшего учителя.
– Да. – Ливре улыбнулся. – Тяжелый случай. Судебные тяжбы валятся на него со всех сторон. А мне повезет, если я отвоюю хотя бы четверть того, на что рассчитывал. – (На самом деле аббат был должен в два раза меньше.)
Клод не мог более сдерживать свое любопытство.
– А обо мне он говорил?
– Почему он должен был говорить о тебе? У него других проблем хватает.
– Я думал о нем недавно. Часть моей лекции будет включать работу, которую мы делали вместе с аббатом.
– Лекции? Ах, ты про это. Забудь о ней. Отложи все, чем занимаешься. Я был глупцом, раз поддерживал тебя в этом. Мы должны заниматься более важными делами.
Клод внезапно почувствовал себя опустошенным. Юноша выразил свои опасения и объяснил, что вряд ли можно все отменить, так как он пригласил мадам Хугон.
Ливре взорвался:
– Ты пошел против моих «жемчужин», делая подобные приглашения!!! По какому праву ты так рискованно действовал?!
Этьеннетта вступилась за Клода:
– Он сделал это лишь с одной целью – увеличить прибыль магазина. Мадам Хугон заплатила за два лишних дня последнего проката. Она сказала, что сделала это, чтобы отблагодарить Клода. И пообещала стать постоянной клиенткой «Глобуса».
Это слегка успокоило Ливре.
– Хорошо, раз уж она придет в среду, лекция состоится.
Плюмо первым прибыл на долгожданную лекцию. Пьеро приехал позже, вместе с господином Куртюа, немецким организатором публичных зрелищ, который владел популярным восковым паноптикумом. Куртюа показывал венецианцу некоторые части собственных небольших выставок. Он согласился прийти в салон, потому что надеялся, что ученик Ливре продемонстрирует свои полезные навыки в действии. В обычной ситуации Ливре запретил бы входить в магазин дурно пахнущему таксидермисту и его другу, но правила дипломатического этикета – об этом говорилось даже в одном из «перлов» – заставили не устраивать сцен.
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20 21 22 23 24 25 26 27 28 29 30 31 32 33 34 35 36 37 38 39 40 41 42 43 44 45 46 47 48 49 50 51 52 53 54 55 56 57 58 59 60 61 62 63 64 65 66 67 68 69 70 71 72 73 74 75 76 77 78 79 80 81 82 83 84 85 86 87 88 89 90 91 92 93 94 95 96 97 98 99 100 101 102 103 104 105