— Не надо этой казуистики. Все равно вам ничего скрыть не удастся.
— А мне и нечего скрывать. Считаю, что все должно быть высказано.
— Тогда никаких проблем. Вот и назовите имя вашей супруги и ее адрес.
— Я уже сказал — не помню.
— В это я не могу поверить. Вы лжете. — В голосе появился оттенок раздражения.
— Не лгу. Человек способен забыть то, чего не хочет вспоминать.
— Дети есть?
— Есть один.
— Где он?
— Забыт вместе с матерью.
— То есть вы хотите сказать, что забыли и собственного ребенка?
— Нет, почему же? Он такой, как все дети, и по-своему отличный от других. Помню, что у него большие глаза, умные, с огоньком.
Человек в синем халате вошел и поставил чашку кофе на стол, Азиз взял ее и ощутил тепло под пальцами. Чудесный аромат кофе и кардамона. Отпил пару глотков. В голове чуть повело от удовольствия, но лишь мимолетно. Он снова был весь внимание. Впервые глаза человека, стоявшего у бюста, остановились на Азизе. Взгляды скрестились коротко и разошлись. Пробные выпады на дуэли. Прощупывание друг друга. Хигази закинул ногу на ногу и уставился на человека, стоявшего в углу, словно ожидая какого-то сигнала. Обвинитель копошился с сигаретой, прикуривая от сверкавшей позолотой зажигалки. Застучали пальцы о пьедестал Ораби-паши. Пауза. Стало слышно, как скрипит перо по бумаге.
— Нет. Так мы с вами друг друга не поймем. К чему это упрямство? Вы что, не стремитесь покончить с ситуацией, в которой оказались? Мы всего лишь хотим, чтобы правосудие восторжествовало, и вы должны нам помочь.
— Чье правосудие?
— Правосудие закона.
— А чьего закона? Закона тех, кто имеет все, и направленного против тех, кто не имеет ничего?
— Вы что, против закона?
— Нет, я не против закона как такового. Но я против закона джунглей.
— Хватит. Не отвлекайтесь от темы. Здесь я задаю вопросы, а вам следует на них отвечать.
— Как вам угодно.
— Итак, ваше имя — Азиз. А у меня вот тут документы, которые показьюают, что вас вовсе не Азизом зойут.
— Что за документы такие? Первый раз слышу.
— Мы изъяли их при обыске в вашем доме.
— Но у меня нет дома.
— Они доставлены из вашего дома в Айн аш-Шамсе.
—Может быть, это чьи-то чужие бумаги. Я лично шел по улице, когда ваши люди меня окружили и доставили сюда. Удар кулаком по столу. В голосе гнев:
— Вы снова лжете! Вас арестовали в доме.
— А я утверждаю, что не лгу. Нет у меня дома. Мой дом уничтожили, а я стал бродягой. Хожу, знаете, по улицам и закоулкам...
— Следствием установлено, что вы врач, а выдаете себя за какого-то бродягу. Объясните это противоречие. Вы врач или нет?
— Врач.
— Где вы работаете?
— Да где угодно. Лечу больных.
— Вы же амбулаторный врач. И у вас нет местожительства?
— Вот именно, нет.
— Так, так... все виляете... Но вам это не поможет, учтите.
— Вы спрашиваете, я отвечаю.
Мужчина посмотрел в бумаги, лежавшие перед ним.
— Следствием установлено, что вы занимаетесь и другой деятельностью.
— Подрабатываю на пропитание. Иногда землю пашу, иногда шорник, иногда ткач.
— В бумагах указано, что вы все время меняете имя. То Азиз, то Хасан, то Маджид. Почему, интересно?
— Понятия не имею, что у вас там за бумаги. Но имя я действительно меняю.
— С какой целью?
— Потому что за мной охотятся.
— А почему охотятся?
— Не знаю. Меня перемещают из одной тюрьмы в другую, из камеры в камеру. А когда я выхожу на свободу, начинают следить за мной повсюду. Ваши люди без передышки преследуют меня.
— Ну, уж вам-то известно почему. Не надо разыгрывать невинность.
— Нет, не известно.
— А вот бумаги, которые лежат передо мной, доказывают обратное. Пожалуйста, хотя бы эта. - Он протянул Азизу через стол листок. — Не ваш ли это почерк?
Азиз взглянул на аккуратные строки, написанные угловатым почерком. Лица их приблизились к нему и замкнули круг. Они ждали реакции, подобной обвалу в каменоломне. Азиз бросил бумаги на стол:
— Впервые вижу.
Слышно было их дыхание. Сопели, как загнанные звери.
— Написано под копирку?
— Я говорю — первый раз вижу.
— А вот эта записная книжка не ваша? — Он держал в пальцах зеленую записную книжку. Перелистал и прочел монотонно: — "Мустафа. Андалуз". Кто такой Мустафа?
— Не знаю.
— У вас с ним было свидание 6 апреля в семнадцать ноль-ноль.
— Повторяю: я не знаю его.
— Это мы очень скоро выясним. — Толстый указательный
палец перевернул страницу,
— "Хусейн. Лимон. В конце стола". Что это означает?
— Это не моя записная книжка.
Пальцы нервозно забарабанили по столу. Человек, стоявший у пьедестала, подошел поближе.
— А вот страничка от 8 апреля. Вы тут написали: "Комитет. У моря, как обычно". В связи с чем это написано?
— Мне непонятно, о чем вы говорите.
— Доктор Азиз, до каких пор вы намерены все отрицать? Вы не думаете о том, что только усугубляете собственное положение? Посмотрите-ка назад. Оглянитесь.
Азиз повернул голову. У стены лежали два больших чемодана. Они были раскрыты и битком набиты бумагами. Рядом — стопы книг и печатная машинка.
— Все это взято из вашей квартиры.
— Еще раз повторяю: я не понимаю, о чем вы говорите.
— А книги эти не ваши? -Нет.
Смуглый человек, который теперь стоял в двух шагах от Азиза, подошел к груде книг. Поднял небольшую связку и поднес к столу. Вопросы посыпались без пауз. Резкие, как удары бича.
— Эти книги... похоже, что вы их тщательно штудировали. — Он задержал взгляд на одной из страниц, перелистывая книгу. — Тот же почерк тут на полях, что и в записной книжке и в некоторых личных бумагах. "Свобода никогда не дается в дар. Иначе, как путем борьбы, ее не обретешь". Что вы имели под этим в виду?
— Это не мои слова.
— Даже если это не ваши слова, что вы о них думаете?
— Согласен с ними.
— И со всем, что написано в этих бумагах и книгах, тоже согласны?
— Чтобы ответить, я должен сначала прочесть их.
— Вот вы говорите, что эта книга не ваша. А на ней дарственная надпись — вам. — Он открыл обложку и сунул книгу Ази-jy. — Прочтите.
— "Моему другу Азизу. В память о нашей первой встрече. Хусейн".
— Кто этот Хусейн?
— Я его не знаю,
— Но ведь это вам он написал дарственную надпись.
— У меня нет друзей с именем Хусейн.
— А по нашим данным — есть.
— Какие доказательства?
В комнате воцарилась тишина. Замерло дыхание — капля моды превратилась в лед. Сердце защемило в груди Азиза — тяжкое предчувствие. Почва вдруг стала ускользать из-под ног. Все оказалось потерянным, погибшим, когда он услышал жесткие слова. Застыл в кресле, только вена пульсировала на шее.
- Хусейн сам сказал нам, что подарил вам эту книгу.
В глазах потемнело. Кто-то ходил вокруг, о чем-то говорили, голоса приближались и удалялись. Покашливал охранник, пытаясь прогнать дремоту. За окном завьюал сезонный ветер пустьши хамсин.
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20 21 22 23 24 25 26 27 28 29 30 31 32 33 34 35 36 37 38 39 40 41 42 43 44 45 46 47 48 49 50 51 52 53 54 55 56 57 58 59 60 61 62 63 64 65 66 67 68 69 70 71 72 73 74 75 76 77 78 79 80 81 82 83 84 85 86 87 88 89 90 91 92 93 94 95 96 97 98 99 100 101 102 103 104 105 106 107