Она была, по-видимому, принесена ему полицией.
А вас, читатель, наверное, интересует, что же случилось с Кожолем?Когда преследователи загнали его в угол, он на минуту прислонился к стене, чтобы перевести дыхание. Стена была покрыта декоративной решеткой. И это дало графу надежду на спасение.
Он полез вверх, цепляясь за разъеденную ржавчиной решетку, каждую минуту рискуя свалиться вниз и сломать себе шею.Когда преследователи подошли к стене, он уже был наверху.
Там оказалась терраса, опоясывающая здание.Он осторожно спустился по лестнице и попал на площадку, которая освещалась светом из полуоткрытой двери...
Пьер вошел в нее. Комната оказалась спальней, богато и прихотливо убранной.
«Кажется, я попал в дамскую спальню, — подумал Кожоль и внимательно посмотрел па постель. —Дама, судя до всему, замужняя...»
В это время послышались молодые голоса, смех и чей-то голос произнес:
— Дамы и кавалеры, я пью за счастливое новоселье «Трубадуров»!
Послышался звон бокалов. «Кажется, эта дама не очень-то замужняя, — подумал Кожоль, — скорее всего актриса «Театра Трубадуров»; Его как раз перевели на улицу Лувуа...»
Следующий голос оказался женским.
— Милый Уврар, как ты можешь предлагать тост за процветание «Трубадуров»?
— А почему бы и нет, Пуссета?
— По-моему, ты заслуживаешь, чтобы тебя высекли, мой дорогой капиталист!..
— Ай-яй, Пуссета, неужели ты действительно этого хочешь?
— Хочу, конечно, хочу! Больше того — чтобы привлечь зрителей, мы решили самым беспощадным образом насмехаться над господами капиталистами, поставщиками и вообще выскочками... Посмотрим, что ты тогда запоешь!
— Но это невозможно!
— Почему? Спроси у Ода, он подтвердит мои слова!
— Да, — подтвердил голос того, кого Пуссета называла Одом, — мы решили, что это принесет успех «Театру Трубадуров»...
«Экая скотина», — подумал Кожоль.
— А потом, — продолжал Од, — я рассчитываю предложить целую серию пьес с одним главным действующим лицом под именем «Кадет Руссель». Я думаю, что эти вещи тоже наделают достаточного шума.
Он был человеком довольно интересным. Забегая немного вперед, расскажем вам его историю.
До тридцати лет он пил во всех кабаках и притонах Парижа. Однажды в одном из подобных заведений он увидел человека, который бил худую, нищенски одетую, изнуренную женщину. По какой-то прихоти он решил вступиться за нее.
— Чего ты лезешь? В конце концов, это моя жена, мой товар, с которым я делаю то, что хочу, — заявил ему незнакомец.
— Ну так я покупаю у тебя этот товар, — спокойно заявил Од.
Они ударили по рукам. И за двенадцать франков Од стал обладателем своей судьбы, так как дальше началось совсем уже непредвиденное. Во-первых, она отучила его от пьянства, во-вторых, приучила к систематической работе и сделала его автором знаменитого «Кадета Русселя». Она родила ему любимых детей. И они прожили вместе тридцать восемь лет.
Просим извинить нас за столь длинное отступление. Итак, вернемся к разговору, подслушанному Кожолем.
— Так вы, — продолжал Уврар, — решили посмеяться над нами...
— Да, да, да, мой милый-премилый толстячок, — отвечал целый хор женских голосов.
Надо отметить, что богатство Уврара и его приятеля Сегэна, в отличие от многих сомнительных состояний, было вполне заслуженным. Они изобрели новый способ дубления кож и получили привилегию снабжать этим материалом
армию. Но то, как они тратили эти деньги, буквально транжиря их на зависть многим, обеспечило их немалым количеством
врагов.В то время как ужинавшие в нижнем зале болтали подобным образом. Кожоль раздумывал, как бы ему выбраться из этого дома.
Разговор внизу между тем продолжался.
— Кстати, а почему нет Сегэна? — спросил кто-то.
— Видимо, отдыхает после вчерашнего сумасбродства, — отвечала Пуссета, — кстати, вы еще не знаете, что он вчера вытворял?
— Ну расскажите же, милочка!...
— Так вот. Вчера Сегэн решил устроить бал. Наприглашал кучу людей. Принимал он их, по своему обыкновенно, в ночных туфлях, халате и ночном колпаке. Но самое ийтересное было Потом! Когда гостей собралось довольно много, он выпустил из псарни тридцать своих гончих и пустил в залы зайца. Сам же трубил в охотничий рог! Можете представить, что там началось?!
Гости восторженными криками приняли эту историю.
А Кожоль? Кожоль имел неосторожность сесть в кресло... Проснулся от того, что перед ним стояла очень красивая блондинка и хохотала.
— Ну вот, милостивый государь, теперь, когда вы окончательно проснулись, может быть, вы мне объясните, как вы оказались в спальне дамы, с которой вы совершенно незнакомы?!
— Охотно, мадемуазель Пуссета!
— Вам известно мое имя?
— Еще бы, я целый час слушал разговор ваших гостей.
— Почему же вы не спустились к нам поужинать? — удивилась она.
— В качестве кого?
— Действительно, я ведь позабыла спросить, кто вы такой?
Мадемуазель Пуссета уселась на подлокотник кресла и с комической серьезностью произнесла:
— Ну так отвечайте же, мой милый!
— О, это уже лесть, — скромно ответил Пьер.
— Вы что, считаете, что точно так же я бы встретила, скажем, трубочиста, обнаружив его в своей спальне?!
— Ну хорошо, хорошо, я раскаялся, — смеясь, отвечал Кожоль.
— Значит, я буду вас позывать «милым мальчиком», — решила Пуссета.
Дело в том, что хотя Пьер и не обладал красотой Ивона,сложен он был не хуже.
— Ну, продолжим наше знакомство. Так каким образом вы сюда попали?
— Через стену.
— Ну, это уж слишком, ведь двери этого дома всю ночь открыты!
— Да. Но я попал сюда не с улицы. Я попал сюда из Люксембургского сада.
Мадемуазель Пуссета широко открыла глаза.
— Что же вы там делали ночью? Уж не влюбились ли вы в какую-нибудь статую?
- Нет, я всего лишь бежал от ярости одной дамы, на свидание с которой явился...
— Вы были слишком щепетильны?
— Нет, я был слишком настойчив.
— И она рассердилась?..
— Да, я перешел все границы!
— О, — произнесла Пуссета, глядя на Кожоля с испугом. — Значит, и меня вы ожидали...
— О, нет!.. — воскликнул Пьер.
— Ну, конечно, — довольно сухо произнесла она, - я не стою труда...
- Да что вы, Пуссета, вы прекрасны, но я думаю...
— Вы думаете?
— Я влюблен в даму, с которой только что говорил!
— Еще что-нибудь в этом же роде! — насмешливо воскликнула блондинка.
Но в конце концов она снова повеселела.
— Ладно, предположим. Это я еще могу допустить. Я сама бы была в отчаянии, если бы что-нибудь помешало моей привязанности к Шарлю.
— А! Так его зовут Шарль! Откровенность за откровенность. Это тот, который охотился за зайцем на балу? Сегэн!
— Сегэн? О, это старая история, — быстро проговорила молодая женщина.
— Ну, Шарль не менее богат, — возразил Пьер, окидывая взглядом убранство спальни.
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20 21 22 23 24 25 26 27 28 29 30 31 32 33 34 35 36 37 38 39 40 41 42 43 44 45 46 47 48 49 50 51 52 53 54 55 56 57 58 59 60 61 62 63 64 65 66 67 68
А вас, читатель, наверное, интересует, что же случилось с Кожолем?Когда преследователи загнали его в угол, он на минуту прислонился к стене, чтобы перевести дыхание. Стена была покрыта декоративной решеткой. И это дало графу надежду на спасение.
Он полез вверх, цепляясь за разъеденную ржавчиной решетку, каждую минуту рискуя свалиться вниз и сломать себе шею.Когда преследователи подошли к стене, он уже был наверху.
Там оказалась терраса, опоясывающая здание.Он осторожно спустился по лестнице и попал на площадку, которая освещалась светом из полуоткрытой двери...
Пьер вошел в нее. Комната оказалась спальней, богато и прихотливо убранной.
«Кажется, я попал в дамскую спальню, — подумал Кожоль и внимательно посмотрел па постель. —Дама, судя до всему, замужняя...»
В это время послышались молодые голоса, смех и чей-то голос произнес:
— Дамы и кавалеры, я пью за счастливое новоселье «Трубадуров»!
Послышался звон бокалов. «Кажется, эта дама не очень-то замужняя, — подумал Кожоль, — скорее всего актриса «Театра Трубадуров»; Его как раз перевели на улицу Лувуа...»
Следующий голос оказался женским.
— Милый Уврар, как ты можешь предлагать тост за процветание «Трубадуров»?
— А почему бы и нет, Пуссета?
— По-моему, ты заслуживаешь, чтобы тебя высекли, мой дорогой капиталист!..
— Ай-яй, Пуссета, неужели ты действительно этого хочешь?
— Хочу, конечно, хочу! Больше того — чтобы привлечь зрителей, мы решили самым беспощадным образом насмехаться над господами капиталистами, поставщиками и вообще выскочками... Посмотрим, что ты тогда запоешь!
— Но это невозможно!
— Почему? Спроси у Ода, он подтвердит мои слова!
— Да, — подтвердил голос того, кого Пуссета называла Одом, — мы решили, что это принесет успех «Театру Трубадуров»...
«Экая скотина», — подумал Кожоль.
— А потом, — продолжал Од, — я рассчитываю предложить целую серию пьес с одним главным действующим лицом под именем «Кадет Руссель». Я думаю, что эти вещи тоже наделают достаточного шума.
Он был человеком довольно интересным. Забегая немного вперед, расскажем вам его историю.
До тридцати лет он пил во всех кабаках и притонах Парижа. Однажды в одном из подобных заведений он увидел человека, который бил худую, нищенски одетую, изнуренную женщину. По какой-то прихоти он решил вступиться за нее.
— Чего ты лезешь? В конце концов, это моя жена, мой товар, с которым я делаю то, что хочу, — заявил ему незнакомец.
— Ну так я покупаю у тебя этот товар, — спокойно заявил Од.
Они ударили по рукам. И за двенадцать франков Од стал обладателем своей судьбы, так как дальше началось совсем уже непредвиденное. Во-первых, она отучила его от пьянства, во-вторых, приучила к систематической работе и сделала его автором знаменитого «Кадета Русселя». Она родила ему любимых детей. И они прожили вместе тридцать восемь лет.
Просим извинить нас за столь длинное отступление. Итак, вернемся к разговору, подслушанному Кожолем.
— Так вы, — продолжал Уврар, — решили посмеяться над нами...
— Да, да, да, мой милый-премилый толстячок, — отвечал целый хор женских голосов.
Надо отметить, что богатство Уврара и его приятеля Сегэна, в отличие от многих сомнительных состояний, было вполне заслуженным. Они изобрели новый способ дубления кож и получили привилегию снабжать этим материалом
армию. Но то, как они тратили эти деньги, буквально транжиря их на зависть многим, обеспечило их немалым количеством
врагов.В то время как ужинавшие в нижнем зале болтали подобным образом. Кожоль раздумывал, как бы ему выбраться из этого дома.
Разговор внизу между тем продолжался.
— Кстати, а почему нет Сегэна? — спросил кто-то.
— Видимо, отдыхает после вчерашнего сумасбродства, — отвечала Пуссета, — кстати, вы еще не знаете, что он вчера вытворял?
— Ну расскажите же, милочка!...
— Так вот. Вчера Сегэн решил устроить бал. Наприглашал кучу людей. Принимал он их, по своему обыкновенно, в ночных туфлях, халате и ночном колпаке. Но самое ийтересное было Потом! Когда гостей собралось довольно много, он выпустил из псарни тридцать своих гончих и пустил в залы зайца. Сам же трубил в охотничий рог! Можете представить, что там началось?!
Гости восторженными криками приняли эту историю.
А Кожоль? Кожоль имел неосторожность сесть в кресло... Проснулся от того, что перед ним стояла очень красивая блондинка и хохотала.
— Ну вот, милостивый государь, теперь, когда вы окончательно проснулись, может быть, вы мне объясните, как вы оказались в спальне дамы, с которой вы совершенно незнакомы?!
— Охотно, мадемуазель Пуссета!
— Вам известно мое имя?
— Еще бы, я целый час слушал разговор ваших гостей.
— Почему же вы не спустились к нам поужинать? — удивилась она.
— В качестве кого?
— Действительно, я ведь позабыла спросить, кто вы такой?
Мадемуазель Пуссета уселась на подлокотник кресла и с комической серьезностью произнесла:
— Ну так отвечайте же, мой милый!
— О, это уже лесть, — скромно ответил Пьер.
— Вы что, считаете, что точно так же я бы встретила, скажем, трубочиста, обнаружив его в своей спальне?!
— Ну хорошо, хорошо, я раскаялся, — смеясь, отвечал Кожоль.
— Значит, я буду вас позывать «милым мальчиком», — решила Пуссета.
Дело в том, что хотя Пьер и не обладал красотой Ивона,сложен он был не хуже.
— Ну, продолжим наше знакомство. Так каким образом вы сюда попали?
— Через стену.
— Ну, это уж слишком, ведь двери этого дома всю ночь открыты!
— Да. Но я попал сюда не с улицы. Я попал сюда из Люксембургского сада.
Мадемуазель Пуссета широко открыла глаза.
— Что же вы там делали ночью? Уж не влюбились ли вы в какую-нибудь статую?
- Нет, я всего лишь бежал от ярости одной дамы, на свидание с которой явился...
— Вы были слишком щепетильны?
— Нет, я был слишком настойчив.
— И она рассердилась?..
— Да, я перешел все границы!
— О, — произнесла Пуссета, глядя на Кожоля с испугом. — Значит, и меня вы ожидали...
— О, нет!.. — воскликнул Пьер.
— Ну, конечно, — довольно сухо произнесла она, - я не стою труда...
- Да что вы, Пуссета, вы прекрасны, но я думаю...
— Вы думаете?
— Я влюблен в даму, с которой только что говорил!
— Еще что-нибудь в этом же роде! — насмешливо воскликнула блондинка.
Но в конце концов она снова повеселела.
— Ладно, предположим. Это я еще могу допустить. Я сама бы была в отчаянии, если бы что-нибудь помешало моей привязанности к Шарлю.
— А! Так его зовут Шарль! Откровенность за откровенность. Это тот, который охотился за зайцем на балу? Сегэн!
— Сегэн? О, это старая история, — быстро проговорила молодая женщина.
— Ну, Шарль не менее богат, — возразил Пьер, окидывая взглядом убранство спальни.
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20 21 22 23 24 25 26 27 28 29 30 31 32 33 34 35 36 37 38 39 40 41 42 43 44 45 46 47 48 49 50 51 52 53 54 55 56 57 58 59 60 61 62 63 64 65 66 67 68