Ну, смелей!
Весело напевая, гигант продолжал свой путь, не подозревая, что на задке телеги он перевозил в корзине именно того, с кем не желал бы встретиться.
Великан радовался бы намного меньше, если бы мог подозревать значение обоих призывов Шарля, раздавшихся во время остановки телеги.
Первый сигнал собрал рассеянных по окрестности шуанов.Второй велел следовать за телегой вдоль дороги.Шарлю легко было бы на открытом месте остановить вора и отнять у него свое добро, но он прежде всего хотел убедиться, кем же в действительности был этот наглый малый.
День клонился к вечеру.
— Э, э! — бормотал Баррасен. — Я знаю кого-то, кто сегодня рано ляжет спать.
С самого бегства из Парижа он спал под открытым небом, а теперь помышлял, как о празднике, о возможности растянуться между двумя простынями.
В сумерки он проезжал мимо Ивона и Елены, которые выжидали в кустарнике наступления ночи, чтобы под прикрытием темноты войти в Ренн.
Когда наступила ночь, Баррасен предоставил лошади самой выбирать путь в темноте. О направлении уже не нужно было беспокоиться. Город был рядом, и он помышлял о близком отдыхе.
Вдруг лошадь стала.Баррасен замахал кнугом.Животное не двигалось, оно стояло на одном месте, как вкопанное.
В ту же минуту вокруг телеги появилось пять-шесть теней, поднявших крик на бретонском наречии, непонятном для Баррасена.
С правой стороны дороги вспыхнул факел.Стали заметны очертания ветхого дома. Во время этой войны жители так тщательно закрывали на ночь все двери, ставни и даже щели, что путешественник мог пройти в темноте у самого дома, не подозревая о его наличии.
— Вот и наш путешественник! — весело крикнул по-французски человек с факелом в руке.
—Ага! Так я въехал в Ренн? — спросил Баррасен, слегка ослепленный внезапным светом.
— Нет, вы от него на расстоянии трех ружейных выстрелов.
Видя, что гигант тревожно смотрит на пятерых парней с подозрительными лицами, окруживших экипаж, человек с факелом прибавил:
— Это мои слуги, они явились, чтобы выпрячь лошадь и снести ваши вещи.
... В эту эпоху бретонские гостиницы поражали своей простотой. В них было чуть больше удобств, чем под открытым небом.
Весь нижний этаж был занят кухней, служившей также общим залом. Над ним — три или четыре обширные комнаты, меблированные несколькими кроватями для путешественников. Первый прибывший мог выбирать себе место — привилегия весьма драгоценная при сквозном ветре, дующем через разбитые стекла окон. Все стремились к кровати, стоящей в углу.
Что касается стола, то он предлагал весьма скудную пищу: ржаной хлеб, очень редко говядину и вино, за неимением стаканов — прямо из кувшина.
Можно было подумать, что Баррасена ждали, так как он увидел накрытый стол.Садясь за стол, он спросил:
— Хороши ли у вас постели?
— Отличные, тем более, что вы — мой единственный постоялец.
Он плотно поужинал, убежденный, что с полным желудком лучше спится. Потом встал и сказал:
— Теперь, бай-бай!
Трактирщик со смоляным факелом отвел его на верхний этаж в комнату с восемью кроватями.
— Выбирайте любую. — сказал он. Баррасен ощупал их все и выбрал самую мягкую, подальше от окна.
— Спокойной ночи, — сказал хозяин, удаляясь. Великан мигом разделся, потушил свечу, закутался в одеяло. Потом с наслаждением потянулся на мягкой постели.
Он натянул одеяло до самого носа. С минуту прислушивался к свисту декабрьского ветра, зевнул два-три раза и, наконец, уснул в ту минуту, как кукушка в нижнем зале прокуковала восемь часов.
Баррасен даже во время сна обладал запасом осторожности. В первом своем сне он почувствовалкакое-то беспокойство и проснулся. Прямо в глаза ему ударил свет от зажженного факела.
«Каково! — подумал он. — Мне показалось, что я потушил свет».
Он смутно различал, что свободные кровати теперь заняты спящими людьми.
Повернувшись на другой бок, он снова уснул. Но вскоре проснулся... О, ужас! Несколько человек переносили его на плечах, раскачивая из стороны в сторону!
— Черт побери! Что со мной делается? — спросил он. Его носильщики, видимо, бежали по полям и оврагам, потомучто ончувствовалсильнейшиетолчки.Время от времени до него отчетливо долеталикрикишуанов. Бегпродол-жался уже с полчаса.
«Они несут меня в один из соседних с Ренномлесов», — думал пленник.
Болезненный толчок прервал его размышления. Его грубо сбросили на землю, как тяжелый тюк.
Грубые руки развернули одеяло, и великан был освобожден. Как он и предвидел, он находился на лесной поляне.Егоокружаласотнявооруженныхшуанов,мрачных и безмолвных.
Сцена освещалась несколькими факелами и небольшим костром.
— Как поживает сиятельный граф Баррасен? — спросил насмешливый голос, когда пленник встал на ноги.
«Я погиб!» — подумал бедняга, узнав голос обворованного им торговца..
— Любезный граф, потешьте пас во время ночного бодрствования и выложите Одну из ваших историй, которые вы так занятно рассказывали у Генюка, — продолжал Шарль.
Баррасен призвал на помощь всю свою наглость.
— Я хороший рассказчик только когда мие тепло, — заявил он.
— Не понял.
— Уж не думаете ли вы, что я задыхаюсь от жары в столь незатейливом костюме!
Он указал на более чем легкий туалет, который можно видеть на человеке, только что вытащенном из постели.
— Я бы предпочел козью шкуру, подобную тем, что на плечах ваших людей.
— Зачем это?
— Как, «зачем»? Я не могу говорить в таком...
— О, сможете, — отвечал Шарль.
Он поднялся с пенька, на котором сидел, и подошел к бандиту.
— Знаешь ли ты, что, украв у меня лошадь, ты стал причиной того, что меня чуть не расстреляли синие?
— Знаете, я не мог дать тогда себе отчета в поступке, я по... рассеянности взял вашу телегу.
— Кто ты? — грубо спросил Шарль.
— Я уже говорил вам — граф Баррасен.
— Из Парижа высланы приметы отпетого мошенника, за которым усердно охотится полиция. Я тебе предостав- . ляю выбор.
— Какой выбор?
— Быть графом или мошенником.
Зная, какое действие производило на бретонских крестьян дворянское звание, пленный гордо выпрямился, несмотря на свой первобытный костюм, и громко произнес:
— Я граф Баррасен.
— Итак, твой выбор между графом и разбойником сделан? — спросил шуан.
— Да, я граф.
— Ты твердо это решил?
— Окончательно. Шарль повернул голову.
— Ангелочек, поди сюда, — сказал он. Из рядов вышел человек.
— Возьми с собой нескольких молодцов и расстреляй этого негодяя.
Ангелочек взглянул на гиганта и скривился.
— Это трата драгоценного пороха, не лучше ли повесить господина на этом дереве перед всеми нашими? По крайней мере, это их позабавит, к тому же мы избежим шума, который может привлечь синих.
— Делай, как знаешь, — ответил начальник.
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20 21 22 23 24 25 26 27 28 29 30 31 32 33 34 35 36 37 38 39 40 41 42 43 44 45 46 47 48 49 50 51 52 53 54 55 56 57 58 59 60 61 62 63 64 65 66 67 68
Весело напевая, гигант продолжал свой путь, не подозревая, что на задке телеги он перевозил в корзине именно того, с кем не желал бы встретиться.
Великан радовался бы намного меньше, если бы мог подозревать значение обоих призывов Шарля, раздавшихся во время остановки телеги.
Первый сигнал собрал рассеянных по окрестности шуанов.Второй велел следовать за телегой вдоль дороги.Шарлю легко было бы на открытом месте остановить вора и отнять у него свое добро, но он прежде всего хотел убедиться, кем же в действительности был этот наглый малый.
День клонился к вечеру.
— Э, э! — бормотал Баррасен. — Я знаю кого-то, кто сегодня рано ляжет спать.
С самого бегства из Парижа он спал под открытым небом, а теперь помышлял, как о празднике, о возможности растянуться между двумя простынями.
В сумерки он проезжал мимо Ивона и Елены, которые выжидали в кустарнике наступления ночи, чтобы под прикрытием темноты войти в Ренн.
Когда наступила ночь, Баррасен предоставил лошади самой выбирать путь в темноте. О направлении уже не нужно было беспокоиться. Город был рядом, и он помышлял о близком отдыхе.
Вдруг лошадь стала.Баррасен замахал кнугом.Животное не двигалось, оно стояло на одном месте, как вкопанное.
В ту же минуту вокруг телеги появилось пять-шесть теней, поднявших крик на бретонском наречии, непонятном для Баррасена.
С правой стороны дороги вспыхнул факел.Стали заметны очертания ветхого дома. Во время этой войны жители так тщательно закрывали на ночь все двери, ставни и даже щели, что путешественник мог пройти в темноте у самого дома, не подозревая о его наличии.
— Вот и наш путешественник! — весело крикнул по-французски человек с факелом в руке.
—Ага! Так я въехал в Ренн? — спросил Баррасен, слегка ослепленный внезапным светом.
— Нет, вы от него на расстоянии трех ружейных выстрелов.
Видя, что гигант тревожно смотрит на пятерых парней с подозрительными лицами, окруживших экипаж, человек с факелом прибавил:
— Это мои слуги, они явились, чтобы выпрячь лошадь и снести ваши вещи.
... В эту эпоху бретонские гостиницы поражали своей простотой. В них было чуть больше удобств, чем под открытым небом.
Весь нижний этаж был занят кухней, служившей также общим залом. Над ним — три или четыре обширные комнаты, меблированные несколькими кроватями для путешественников. Первый прибывший мог выбирать себе место — привилегия весьма драгоценная при сквозном ветре, дующем через разбитые стекла окон. Все стремились к кровати, стоящей в углу.
Что касается стола, то он предлагал весьма скудную пищу: ржаной хлеб, очень редко говядину и вино, за неимением стаканов — прямо из кувшина.
Можно было подумать, что Баррасена ждали, так как он увидел накрытый стол.Садясь за стол, он спросил:
— Хороши ли у вас постели?
— Отличные, тем более, что вы — мой единственный постоялец.
Он плотно поужинал, убежденный, что с полным желудком лучше спится. Потом встал и сказал:
— Теперь, бай-бай!
Трактирщик со смоляным факелом отвел его на верхний этаж в комнату с восемью кроватями.
— Выбирайте любую. — сказал он. Баррасен ощупал их все и выбрал самую мягкую, подальше от окна.
— Спокойной ночи, — сказал хозяин, удаляясь. Великан мигом разделся, потушил свечу, закутался в одеяло. Потом с наслаждением потянулся на мягкой постели.
Он натянул одеяло до самого носа. С минуту прислушивался к свисту декабрьского ветра, зевнул два-три раза и, наконец, уснул в ту минуту, как кукушка в нижнем зале прокуковала восемь часов.
Баррасен даже во время сна обладал запасом осторожности. В первом своем сне он почувствовалкакое-то беспокойство и проснулся. Прямо в глаза ему ударил свет от зажженного факела.
«Каково! — подумал он. — Мне показалось, что я потушил свет».
Он смутно различал, что свободные кровати теперь заняты спящими людьми.
Повернувшись на другой бок, он снова уснул. Но вскоре проснулся... О, ужас! Несколько человек переносили его на плечах, раскачивая из стороны в сторону!
— Черт побери! Что со мной делается? — спросил он. Его носильщики, видимо, бежали по полям и оврагам, потомучто ончувствовалсильнейшиетолчки.Время от времени до него отчетливо долеталикрикишуанов. Бегпродол-жался уже с полчаса.
«Они несут меня в один из соседних с Ренномлесов», — думал пленник.
Болезненный толчок прервал его размышления. Его грубо сбросили на землю, как тяжелый тюк.
Грубые руки развернули одеяло, и великан был освобожден. Как он и предвидел, он находился на лесной поляне.Егоокружаласотнявооруженныхшуанов,мрачных и безмолвных.
Сцена освещалась несколькими факелами и небольшим костром.
— Как поживает сиятельный граф Баррасен? — спросил насмешливый голос, когда пленник встал на ноги.
«Я погиб!» — подумал бедняга, узнав голос обворованного им торговца..
— Любезный граф, потешьте пас во время ночного бодрствования и выложите Одну из ваших историй, которые вы так занятно рассказывали у Генюка, — продолжал Шарль.
Баррасен призвал на помощь всю свою наглость.
— Я хороший рассказчик только когда мие тепло, — заявил он.
— Не понял.
— Уж не думаете ли вы, что я задыхаюсь от жары в столь незатейливом костюме!
Он указал на более чем легкий туалет, который можно видеть на человеке, только что вытащенном из постели.
— Я бы предпочел козью шкуру, подобную тем, что на плечах ваших людей.
— Зачем это?
— Как, «зачем»? Я не могу говорить в таком...
— О, сможете, — отвечал Шарль.
Он поднялся с пенька, на котором сидел, и подошел к бандиту.
— Знаешь ли ты, что, украв у меня лошадь, ты стал причиной того, что меня чуть не расстреляли синие?
— Знаете, я не мог дать тогда себе отчета в поступке, я по... рассеянности взял вашу телегу.
— Кто ты? — грубо спросил Шарль.
— Я уже говорил вам — граф Баррасен.
— Из Парижа высланы приметы отпетого мошенника, за которым усердно охотится полиция. Я тебе предостав- . ляю выбор.
— Какой выбор?
— Быть графом или мошенником.
Зная, какое действие производило на бретонских крестьян дворянское звание, пленный гордо выпрямился, несмотря на свой первобытный костюм, и громко произнес:
— Я граф Баррасен.
— Итак, твой выбор между графом и разбойником сделан? — спросил шуан.
— Да, я граф.
— Ты твердо это решил?
— Окончательно. Шарль повернул голову.
— Ангелочек, поди сюда, — сказал он. Из рядов вышел человек.
— Возьми с собой нескольких молодцов и расстреляй этого негодяя.
Ангелочек взглянул на гиганта и скривился.
— Это трата драгоценного пороха, не лучше ли повесить господина на этом дереве перед всеми нашими? По крайней мере, это их позабавит, к тому же мы избежим шума, который может привлечь синих.
— Делай, как знаешь, — ответил начальник.
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20 21 22 23 24 25 26 27 28 29 30 31 32 33 34 35 36 37 38 39 40 41 42 43 44 45 46 47 48 49 50 51 52 53 54 55 56 57 58 59 60 61 62 63 64 65 66 67 68