— Пусть четыре.
— А Мулен и Гогье?
— Это честные люди. Их купить не удастся.
— Остается Рожер-Дюко?
— Допустим, пять. Присоединим к ним нескольких генералов, которые из ненависти к Бонапарту будут рады подставить ему ногу.
Фуше остановился, захохотал, потом продолжал:
— Если бы кто-нибудь нас подслушал, то мог бы подумать, что мы не шутим, а замышляем заговор!
Аббат, не моргнув, продолжил:
— Действительно, легко можно предположить серьезный заговор. Особенно с пятью головами под колпаком...
Фуше принял изумленный вид.Не говоря ни слова, он принялся что-то считать на пальцах.
— Что вы считаете? — спросил аббат.
— Ваши головы, проверим-ка еще раз... Вы, Дюко, Баррас, Сивез... все еще четыре...
И удивленно спросил:
— А кто же пятый?
Монтескье понял, что пора торговаться. Фуше хочет знать свою цену.
— Действительно, кто же пятый? Этот пятый должен быть самым ловким из всех...
— Неужели?
— Конечно! Нужен человек, который пойдет за этими головами, сумеет их завербовать, он будет моим вторым «я», он подготовит почву...
— Да, важная роль....
— Поэтому тот, кто примет ее, может ставить свои условия.
— Ну, такой человек без места сегодня будет стоить миллион, например?
— Согласен, миллион.
— Между тем как завтра, обладая значительным постом, на котором он может быть полезнее, этот человек должен быть оценен...
— В четыре миллиона, — закончил аббат,
— О, четыре миллиона мне кажутся достойной ценой. Аббат принял огорченный вид.
— Да, — сказал он, — четыре миллиона у меня есть, а вот человека я найти не могу.,.
Фуше встал, собираясь уходить. Монтескье последовал за ним, ожидая ответа.
— Приходите ко мне, аббат, на следующий день после моего назначения префектом. Я найду вам эту пятую особу и она, без сомнения, примет ваши четыре миллиона.
Холодно поклонившись, Фуше пошел по направлению к лестнице.
«Каков плут!» — подумал аббат.
Фуше, спускаясь по лестнице, говорил себе:
— Маленький Бонапарт проиграл, я вовремя повернулся в нужную сторону.
Он уже собирался уходить, когда до него донеслись яростные крики:
— Меня обокрали! Меня обокрали!
— Где я слышал этот голос? — спросил себя аббат, машинально направляясь к дверям игорного зала.
Дорогу ему загородил швейцар.
— Простите, сюда нельзя без маски и домино, — сказал он и указал на переднюю, где продавались эти атрибуты.
Наскоро переодевшись, Монтескье вошел в зал, где разгоралась ссора.
В зале был только один молодой человек без маски, она слетела во время борьбы со служителями.
— Банк плутует! — кричал он. — Показанная цифра фальшива!
Чтобы прекратить скандал, старший игрок обратился к участникам:
— Заплатите партнеру.
Кричавшему бросили три луидора, которые тот тут же поставил на кон. Аббат сразу же узнал в нем молодого человека, которого видел с Пуссетой при входе в зал.
— Это Сен-Режан. Он закоренелый игрок и способен на все...
Он подошел к молодому человеку, сидевшему с бледным лицом, сжатыми губами и горящими глазами. По легкому дерганью ногой и егр изменившемуся лицу он понял, что тот проиграл и последние три луидора.
— Господин Сен-Режан, не позволите ли мне поставить в вашу игру тридцать луидоров? — спросил аббат.
Услыхав свое имя, молодой человек обернулся и с любопытством взглянул на маску, предлагавшую ему луидоры.
— Кто вы? — спросил тот.
— Неопытный игрок, умоляющий о помощи более искусного...
— Искусного? Ха, да меня только что ощипали!
— Тем более, теперь счастье должно повернуть в вашу сторону.
— Ладно! Стойте за мной!
— Понтируйте большую игру, скорее узнаете свою участь, — шепнул аббат.
— Десять луидоров, — крикнул Сен-Режан.
Он выиграл шесть раз подряд. Когда он обернулся к своему компаньону, тот исчез.Аббат Монтескье в это время ехал в своей карете и думал:
«Мало купить Фуше, надо еще платить жалованье... Во что бы то ни стало я должен открыть это сокровище, украденное Сюрко!»
ГЛАВА 17
А теперь мы возвратимся к красавице Елене, сумевшей приковать к себе Барраса.Какие события побудили эту женщину, первую любовь Ивона Бералека, появиться в Люксембургском саду в роли неограниченной властительницы развратного Барраса? Чтобы понять это, читатель должен вернуться к эпохе Вандейской войны, названной впоследствии «Войной гигантов», когда разыгрывался ее самый кровавый акт...
...В ночь на двадцать второе декабря тысяча семьсот девяносто третьего года толпа женщин бежала под покровом темноты по дороге нижней Бретани от Савенея к Монтуару. Ледяной дождь вовсю хлестал бедных беглянок. Вдали грохотали пушки, убивая их отцов, сыновей, супругов. Первая Вандейская война была при последнем издыхании.
Теснимые из родной страны синими, вандейцы поверили слуху, будто принцы спешат к ним на помощь из Англии. Переправившись через Луару, они наводнили земли шуанов и, отражая всюду неприятеля, достигли, наконец, места высадки обещанной помощи.
Убедившись, что их ожидания напрасны, вандейцы возвратились по своим следам, усеивая свой путь новыми трупами. День и ночь они отважно боролись с республиканцами, окружавшими их со всех сторон, и двигались вперед по направлению к Луаре.
Наконец, они достигли Луары у Варад, у того самого брода, через который уже переправлялись. Но тут их подстерегали республиканцы.Перед ними стоял с войсками Вестерманн. С тыла зашел Клебер.Смерть или, вернее, бойня угрожала этой горсти храбрецов, отправившихся в Гранвилль в составе сорока тысяч, а теперь насчитывавших в своих рядах не более десяти.
Чтобы отыскать брод, они медленно шли по правому берегу Луары, неся НО плечах раненых.Наконец они бросились в маленький городок Савеней в надежде хотя бы на одну спокойную ночь для женщин, переживших все тяготы похода. Здесь судьба сулила погибнуть остаткай этой вандейской армии.
Клебер, подошедший к Савенею поздно вечером, не дожидаясь утра, скомандовал атаку.Вандейцы поняли, что их положение безнадежно. Прежде, чем синие успели вторгнуться в город, они вывели женщин за ворота Савенея, чтобы они могли разойтись по соседним деревням.
Надо было хитрить, чтобы заставить уйти этих матерей, жен и дочерей, в отчаянии цепляющихся за своих близких.
Главнокомандующий Мариньи велел запереть за ними ворота.
— Теперь, господа, — сказал он, — умрем в бою! Этот приказ был выполнен столь хорошо, что на другой день от всей Вандейской армии, насчитывавшей когда-то сорок тысяч человек, осталось всего триста беглецов.
Таким образом Первая Вандейская война захлебнулась в крови.Людовик Восемнадцатый сочинял в это время шутливые стишки, а граф Артур ухаживал за англичанками.
В то самое время, когда женщины покидали город, высокий старик направился к одному из ветхих домов савенейского предместья.
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20 21 22 23 24 25 26 27 28 29 30 31 32 33 34 35 36 37 38 39 40 41 42 43 44 45 46 47 48 49 50 51 52 53 54 55 56 57 58 59 60 61 62 63 64 65 66 67 68