Ты поведешь нас к тайнику и, когда будет найден клад, мы обязуемся отпустить тебя с приличным капиталом.
— Сначала развяжите меня.
Минуту спустя, освобожденный Лебик сидел на своей постели. Растирая руки, он размышлял. Ивон и Пьер молча ждали.
— Нет, — сказал он, — я отказываюсь от свободы. Как и от приличного капитала. Я хочу умереть в шкуре миллионера.
— Но ты можешь умереть на эшафоте, болван! Чтобы доставить тебе это удовольствие, нам достаточно выдать тебя полиции, — крикнул Бералек, выходя из себя.
Гигант иронически подмигнул глазом
— Выдать меня полиции! Вы что, дураком меня считаете? Вам нет никакого расчета привлекать полицию, так как это очень любопытная дамочка. Она часто сует нос, куда не надо. Она может заинтересоваться, почему вас здесь целых два десятка и почему вы ищете сокровища.
— Чтобы разделить между собой, — сказал Кожоль.
— Не клевещите на себя, милые мальчики! Вы не воры и не скряги. Вы просто бедные дурачки, таскающие каштаны из огня для других, которые похитрее вас!
Говоря это, он встал во весь свой рост. Глупое выражение исчезло с его лица. В глазах сверкал ум.
— Да, — продолжал он, — вы настоящие простаки, ведь именно вам придется расплачиваться за издержки войны! Поверьте мне, ударьте по рукам с Лебиком! Тот, ради кого вы действуете, сумеет приспособиться, а вы... особенно вы, Бералек, едва ли убережетесь от тех страданий, которые ждут вас по окончании дела. Я даю вам хороший совет...
Пошлый и грубый плут исчез. Гигант стоял перед ними, подобно злому гению, отважный, изобретательный и мудрый.
— Черт побери! Да ты посильнее Точильщика! — воскликнул Кожоль, удивленный подобным превращением.
Гигант презрительно улыбнулся.
— Точильщик — один из моих промахов. Я его считал хитрым, а он болван, которым может крутить юбка! Он воображает, что может отнять у меня половину клада, на которую я имею право!
— Сразу видно, что ты никогда не влюблялся, — заметил Кожоль.
— Зачем? Господин Бералек может вам сказать, что мадам Лоретта в двадцать раз красивее Пуссеты, но мне никогда не приходило в голову воспользоваться ее бессилием!
Голос мошенника смягчился.
— А между тем, эта малютка такая добрая и кроткая, что даже в ее интересах... давайте заключим договор.
— Уж не грозишь ли ты госпоже Сюрко? Ивон положил руку на рукоять пистолета. Гигант покачал головой.
— Нет-нет, я привязан к ней, ей нечего меня бояться. Вы прижали Точильщика, он выпустит добычу, чтобы вернуть себе Пуссету, но победа будет вам очень дорого стоить...
Слушая Лебика, Кожоль невольно вспомнил фразу, которую ему сказал на прощание Шарль: «К чему мне вам мстить? Я буду отомщен в день, когда отдам вам клад».
— Ты не сказал мне ничего нового. Твой хозяин уже грозил нам каким-то таинственным несчастьем.
— Вот от него я и могу вас избавить за половину этих миллионов.
— Нет, — сказал Бералек, — Эти деньги должны пойти на великое дело.
— Заметьте, что я сам предлагаю вам половину, потому что могу захватить все.
Друзья понимали, что он говорит правду.
— Так почему же ты этого не делаешь? — спросил Кожоль.
— Половины этого хватит для безбедной жизни. А я обрету ваше покровительство.
— Откуда ты это знаешь?
— Отдав половину, я связал бы вас соучастием.
— В чем?
— В убийстве двух человек, — спокойно ответил Лебик. Молодые люди переглянулись и невольно вздрогнули.
— Да, — продолжал Лебик, — сегодня вам это кажется ужасным, но придет день — и вы сами захотите мне помочь. В последний раз спрашиваю: принимаете ли вы мое предложение?
— Нет, — ответил Ивон. — Мы будем ждать Точильщика, чтобы получить все.
— Это ваше дело.
— Только не воображай, что ты свободен. Ты наш пленник, — прибавил Кожоль.
Лебик пожал плечами.
— Я так мало хочу сейчас выходить отсюда, что дам вам месяц на размышление.
— А что ты сделаешь через месяц? — спросил Бералек.
— Доживем — увидим.
С этого дня телохранители опять не спускали с него глаз. Однако теперь гигант каждое утро спрашивал Бералека:
— Вы ничего не хотите мне сказать?
— Ветер переменился, будет дождь, — отвечал молодой человек.
Предчувствуя приближение грозных событий, шевалье держал Лоретту в ее убежище вместе с Пуссетой. Таким образом косметический магазин должен был закрыться. Но Кожолю пришла в голову одна мысль. Через час он привел Розалию из ее уединения, наводившего на нее такой страх, и поместил за прилавок магазина. Правда, торговля шла так вяло, что за последние три недели дала только три экю прибыли.
Когда Монтескье узнал, что надо ждать три месяца, он сказал:
— Время терпит. Еще успеем купить Барраса и Фуше. Но однажды утром аббат вбежал к ним в комнату бледный и взволнованный.
— Сокровище! Миллионы нужны сейчас или мы все потеряли!
ГЛАВА 28
Монтескье прибежал в дом Сюрко прямо от Жозефа Фуше, пронырливого человечка, обещавшего прошлой ночью продать себя роялистам. Аббат посчитал, что тот никуда не денется и аккуратно прождал шесть недель.
Сегодня Фуше, получивший министерский портфель прозрачно намекнул ему, что время может быть упущено.
— Но, гражданин министр, в чем же изменились обстоятельства? Сегодня как и шесть недель назад, когда вы получили полицейскую префектуру, положение дел остается тем же.
— Вы думаете? — спросил Фуше, покачивая головой.
— Без сомнения! Бонапарт не может оставить свой пост без предписания Директории, а она слишком боится его, чтобы вызвать во Францию.
Вместо ответа министр наклонился к своему бюро, на котором отыскал бумагу, подал ее аббату и сказал:
— Взгляните, аббат, на этот рапорт полиции, отправленный одним агентом, который мне очень дорого стоит — из Неаполя, где, как вы знаете, английский адмирал Нельсон развлекается с милой леди Гамильтон.
Аббат схватил бумажку и пробежал ее глазами. Возвращая ее Фуше, он был бледен и мрачен.Успех, в котором он не сомневался, теперь находился под сомнением.
Агент доносил, что Бонапарт, не спрашивая ничьего позволения, внезапно дезертировал из армии и тайком пустился в море, чтобы возвратиться во Францию, куда его призывали партизаны, уверенные, что пришло время свергнуть Директорию.
Генерал проскользнул мимо неприятельского флота, крейсировавшего перед Египтом. Как только англичане узнали об этом, они послали за ним погоню, но безуспешно.
Монтескье понял, что надо действовать срочно.
— Когда вам нужны четыре миллиона? Фуше почесал за ухом и сказал с улыбкой:
— Четыре... мне кажется, что...
— Что вам кажется?
— Мне кажется, что в связи с новыми обстоятельствами это стоит пять миллионов.
— Согласен — отвечал роялист, раскланиваясь на прощанье.
Понятна поспешность, с которой Монтескье дошел до дома Сюрко.
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20 21 22 23 24 25 26 27 28 29 30 31 32 33 34 35 36 37 38 39 40 41 42 43 44 45 46 47 48 49 50 51 52 53 54 55 56 57 58 59 60 61 62 63 64 65 66 67 68
— Сначала развяжите меня.
Минуту спустя, освобожденный Лебик сидел на своей постели. Растирая руки, он размышлял. Ивон и Пьер молча ждали.
— Нет, — сказал он, — я отказываюсь от свободы. Как и от приличного капитала. Я хочу умереть в шкуре миллионера.
— Но ты можешь умереть на эшафоте, болван! Чтобы доставить тебе это удовольствие, нам достаточно выдать тебя полиции, — крикнул Бералек, выходя из себя.
Гигант иронически подмигнул глазом
— Выдать меня полиции! Вы что, дураком меня считаете? Вам нет никакого расчета привлекать полицию, так как это очень любопытная дамочка. Она часто сует нос, куда не надо. Она может заинтересоваться, почему вас здесь целых два десятка и почему вы ищете сокровища.
— Чтобы разделить между собой, — сказал Кожоль.
— Не клевещите на себя, милые мальчики! Вы не воры и не скряги. Вы просто бедные дурачки, таскающие каштаны из огня для других, которые похитрее вас!
Говоря это, он встал во весь свой рост. Глупое выражение исчезло с его лица. В глазах сверкал ум.
— Да, — продолжал он, — вы настоящие простаки, ведь именно вам придется расплачиваться за издержки войны! Поверьте мне, ударьте по рукам с Лебиком! Тот, ради кого вы действуете, сумеет приспособиться, а вы... особенно вы, Бералек, едва ли убережетесь от тех страданий, которые ждут вас по окончании дела. Я даю вам хороший совет...
Пошлый и грубый плут исчез. Гигант стоял перед ними, подобно злому гению, отважный, изобретательный и мудрый.
— Черт побери! Да ты посильнее Точильщика! — воскликнул Кожоль, удивленный подобным превращением.
Гигант презрительно улыбнулся.
— Точильщик — один из моих промахов. Я его считал хитрым, а он болван, которым может крутить юбка! Он воображает, что может отнять у меня половину клада, на которую я имею право!
— Сразу видно, что ты никогда не влюблялся, — заметил Кожоль.
— Зачем? Господин Бералек может вам сказать, что мадам Лоретта в двадцать раз красивее Пуссеты, но мне никогда не приходило в голову воспользоваться ее бессилием!
Голос мошенника смягчился.
— А между тем, эта малютка такая добрая и кроткая, что даже в ее интересах... давайте заключим договор.
— Уж не грозишь ли ты госпоже Сюрко? Ивон положил руку на рукоять пистолета. Гигант покачал головой.
— Нет-нет, я привязан к ней, ей нечего меня бояться. Вы прижали Точильщика, он выпустит добычу, чтобы вернуть себе Пуссету, но победа будет вам очень дорого стоить...
Слушая Лебика, Кожоль невольно вспомнил фразу, которую ему сказал на прощание Шарль: «К чему мне вам мстить? Я буду отомщен в день, когда отдам вам клад».
— Ты не сказал мне ничего нового. Твой хозяин уже грозил нам каким-то таинственным несчастьем.
— Вот от него я и могу вас избавить за половину этих миллионов.
— Нет, — сказал Бералек, — Эти деньги должны пойти на великое дело.
— Заметьте, что я сам предлагаю вам половину, потому что могу захватить все.
Друзья понимали, что он говорит правду.
— Так почему же ты этого не делаешь? — спросил Кожоль.
— Половины этого хватит для безбедной жизни. А я обрету ваше покровительство.
— Откуда ты это знаешь?
— Отдав половину, я связал бы вас соучастием.
— В чем?
— В убийстве двух человек, — спокойно ответил Лебик. Молодые люди переглянулись и невольно вздрогнули.
— Да, — продолжал Лебик, — сегодня вам это кажется ужасным, но придет день — и вы сами захотите мне помочь. В последний раз спрашиваю: принимаете ли вы мое предложение?
— Нет, — ответил Ивон. — Мы будем ждать Точильщика, чтобы получить все.
— Это ваше дело.
— Только не воображай, что ты свободен. Ты наш пленник, — прибавил Кожоль.
Лебик пожал плечами.
— Я так мало хочу сейчас выходить отсюда, что дам вам месяц на размышление.
— А что ты сделаешь через месяц? — спросил Бералек.
— Доживем — увидим.
С этого дня телохранители опять не спускали с него глаз. Однако теперь гигант каждое утро спрашивал Бералека:
— Вы ничего не хотите мне сказать?
— Ветер переменился, будет дождь, — отвечал молодой человек.
Предчувствуя приближение грозных событий, шевалье держал Лоретту в ее убежище вместе с Пуссетой. Таким образом косметический магазин должен был закрыться. Но Кожолю пришла в голову одна мысль. Через час он привел Розалию из ее уединения, наводившего на нее такой страх, и поместил за прилавок магазина. Правда, торговля шла так вяло, что за последние три недели дала только три экю прибыли.
Когда Монтескье узнал, что надо ждать три месяца, он сказал:
— Время терпит. Еще успеем купить Барраса и Фуше. Но однажды утром аббат вбежал к ним в комнату бледный и взволнованный.
— Сокровище! Миллионы нужны сейчас или мы все потеряли!
ГЛАВА 28
Монтескье прибежал в дом Сюрко прямо от Жозефа Фуше, пронырливого человечка, обещавшего прошлой ночью продать себя роялистам. Аббат посчитал, что тот никуда не денется и аккуратно прождал шесть недель.
Сегодня Фуше, получивший министерский портфель прозрачно намекнул ему, что время может быть упущено.
— Но, гражданин министр, в чем же изменились обстоятельства? Сегодня как и шесть недель назад, когда вы получили полицейскую префектуру, положение дел остается тем же.
— Вы думаете? — спросил Фуше, покачивая головой.
— Без сомнения! Бонапарт не может оставить свой пост без предписания Директории, а она слишком боится его, чтобы вызвать во Францию.
Вместо ответа министр наклонился к своему бюро, на котором отыскал бумагу, подал ее аббату и сказал:
— Взгляните, аббат, на этот рапорт полиции, отправленный одним агентом, который мне очень дорого стоит — из Неаполя, где, как вы знаете, английский адмирал Нельсон развлекается с милой леди Гамильтон.
Аббат схватил бумажку и пробежал ее глазами. Возвращая ее Фуше, он был бледен и мрачен.Успех, в котором он не сомневался, теперь находился под сомнением.
Агент доносил, что Бонапарт, не спрашивая ничьего позволения, внезапно дезертировал из армии и тайком пустился в море, чтобы возвратиться во Францию, куда его призывали партизаны, уверенные, что пришло время свергнуть Директорию.
Генерал проскользнул мимо неприятельского флота, крейсировавшего перед Египтом. Как только англичане узнали об этом, они послали за ним погоню, но безуспешно.
Монтескье понял, что надо действовать срочно.
— Когда вам нужны четыре миллиона? Фуше почесал за ухом и сказал с улыбкой:
— Четыре... мне кажется, что...
— Что вам кажется?
— Мне кажется, что в связи с новыми обстоятельствами это стоит пять миллионов.
— Согласен — отвечал роялист, раскланиваясь на прощанье.
Понятна поспешность, с которой Монтескье дошел до дома Сюрко.
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20 21 22 23 24 25 26 27 28 29 30 31 32 33 34 35 36 37 38 39 40 41 42 43 44 45 46 47 48 49 50 51 52 53 54 55 56 57 58 59 60 61 62 63 64 65 66 67 68