— Это действительно все, что у тебя есть? — спросила она, указывая на пригоршню камней.
— Да, — ответил я.
— Бедный, бедный воин, — пожалела она меня с улыбкой. — У тебя даже нет денег, чтобы купить какую-нибудь захудалую рабыню.
— Это верно, — признался я.
Она задорно рассмеялась, отбросила с лица вуаль и встряхнула головой, рассыпая по плечам густые волосы.
— Я всего лишь бедная простая женщина, — сказала она, протягивая ко мне руки, — но, может быть, я смогу что-нибудь для тебя сделать?
Я взял её за руки, притянул к себе и заключил в объятия.
— Ты очень красива.
Еще четыре дня я жил у девушки, и ежедневно, один раз утром, а второй — вечером, она неторопливо прохаживалась со мной мимо городских ворот Тарии, чтобы проверить, столь ли тщательно охраняются они стражниками, сколь ожидалось. К моему разочарованию, охранники продолжали внимательно проверять каждого выходящего из города, требуя присутствия свидетелей для установления их личности и доказательства их рода занятий, и обыскивать фургоны. При малейшем сомнении человека задерживали и препровождали для допроса к начальнику охраны. Вне себя от злости я увидел, что, однако, все люди, входящие в город, и въезжающие в него фургоны пропускались беспрепятственно: стражники едва удостаивали их взглядом.
Мы с Диной не вызывали к себе внимания охранников: волосы у меня были черными и шел я в одеянии булочника рядом с местной женщиной.
По улицам нередко проходили глашатаи, оповещавшие граждан о необходимости меня изловить и описывающие мои приметы.
В один из дней в магазин ввалились два охранника, обыскивающих, как я догадался, все здания в городе. При их появлении я немедленно выбрался из дома через окно, выходящее во внутренний двор, и, поднявшись по стене на соседнее здание, затаился на крыше. Когда в доме все успокоилось, я вернулся тем же путем.
Признаться, уже в тот первый раз, когда я увидел её в фургоне Камчака, Дина понравилась мне; думаю, я вызвал у неё ту же реакцию. Это была действительно прекрасная женщина, умная и славная, ласковая и храбрая. Я восхищался ею и боялся за нее. Я знал, хотя мы никогда об этом не говорили, что она совершенно добровольно пошла на риск, укрывая меня в своем доме. Вполне возможно, я погиб бы уже в первый день своего нового пребывания в Тарии, если бы Дина не узнала меня, не пошла следом и в трудную для меня минуту храбро не стала бы на мою сторону.
Размышляя о ней, я в полной мере начал отдавать себе отчет в том, насколько ошибочны суждения горианцев относительно вещей, связанных с кастовой принадлежностью. Каста булочников, к примеру, не принадлежит к категории высших, от которых, согласно общепринятому мнению, ожидаются проявления благородства и тому подобных вещей. И тем не менее разве отец и старшие братья девушки не встали против превосходящего их численностью противника на защиту своего крохотного магазинчика? А разве эта девушка, совершенно одна, безоружная, с храбростью, которой далеко не всегда ожидаешь даже от многих воинов, разве она не бросилась мне на помощь, не раздумывая, не требуя для себя ничего взамен, разве она не дала мне пристанища в своем доме, не предоставила в мое распоряжение все свои силы, умение, знание города — все, что у неё имелось?
Когда Дина уходила по делам, приобретая продукты для своих заказчиков, — обычно рано утром и поздно вечером, — я оставался в комнатах над магазином. Здесь, в одиночестве, я много размышлял над всем, что было связано с яйцом Царствующих Жрецов и домом Сафрара. Придет время, я выберусь из города — пусть только немного все успокоится, вернусь к фургонам кочевников, возьму своего тарна и ещё поборюсь за яйцо. Я, однако, не строил для себя больших иллюзий насчет успеха этой почти безнадежной авантюры. Все это время я пребывал в постоянном страхе оттого, что серолицый человек-тот самый, с зелеными, как трава, глазами — прилетит на тарне в Тарию, и прежде чем я смогу начать действовать, заберет с собой золотой шар, ради которого подвергались смертельной опасности и заплатили жизнью столько людей.
Иногда, прогуливаясь по улицам, мы с Диной поднимались на высокие городские стены, чтобы посмотреть на подступающие к городу бескрайние степи. В мирное время, когда город не подвергался осаде, подниматься на городские стены и прогуливаться по их галереям, достигающим ширины в тридцать футов, не возбранялось всем желающим.
— Ты выглядишь озабоченным, Тэрл Кэбот, — глядя вдаль, заметила стоящая рядом со мной Дина.
— Так и есть, Дина, — признался я.
— Ты опасаешься, что вещь, которую ты ищешь, исчезнет из города прежде, чем ты сумеешь её отыскать?
— Совершенно верно.
— Ты хочешь добыть её сегодня вечером?
— Попробую.
Она не хуже меня знала, что тщательные проверки всех покидающих город продолжаются, как знала и то, что каждый день, каждый час, проведенный мной в Тарии, работает против меня.
— Я очень хочу, чтобы тебе повезло, — сказала она.
Я положил руку ей на плечо, и мы заглянули за внешний парапет.
— Смотри, вон, видишь, едет фургон какого-то торговца, — вслух размышлял я. — Сидящий в нем человек сейчас совершенно свободен и волен ехать, куда пожелает.
— Тачаки ушли, — задумчиво сказала Дина и, помолчав, добавила: — Я буду скучать по тебе, Тэрл Кэбот.
— Мне тоже будет очень не хватать тебя, Дина, — ответил я.
Не торопясь уходить, мы ещё долго стояли вместе. Время близилось к полудню.
Мы стояли на стене неподалеку от центральных ворот Тарии, через которые я вошел в город четыре дня назад, утром следующего дня после ухода тачакских фургонов, взявших направление на хребты Та-Тасских гор, за которыми несла свои воды могучая Тасса.
Я с завистью смотрел на медленно приближающийся фургон какого-то одинокого торговца — большой и, очевидно, тяжелый, покрытый запыленным серым брезентом. Тянул фургон не один тарларион, как это обычно распространено среди мелких торговцев, а четверка черно-бурых босков.
— Каким образом ты хочешь выбраться из города? — спросила Дина.
— По веревке, — кивнул я на стену. — И уйду пешком.
Она снова перегнулась через парапет и окинула скептическим взглядом сотню футов совершенно гладкой каменной стены, которая отделяла нас от земли.
— Чтобы спуститься, потребуется время, — сказала она, — а после захода солнца стены регулярно патрулируются охранниками и освещаются факелами. К тому же ты собираешься идти пешком… Ты знаешь, что у нас, в Тарии, есть охотничьи слины?
— Знаю, — ответил я.
— Жаль, что у тебя нет быстроногой каийлы. Ты смог бы попробовать среди бела дня на полной скорости проскочить мимо городских стражников и удрать по степи, пока охранники, опомнившись, бросились бы вдогонку.
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20 21 22 23 24 25 26 27 28 29 30 31 32 33 34 35 36 37 38 39 40 41 42 43 44 45 46 47 48 49 50 51 52 53 54 55 56 57 58 59 60 61 62 63 64 65 66 67 68 69 70 71 72 73 74 75 76 77 78 79 80 81 82 83 84 85 86 87 88 89 90 91 92 93 94 95 96 97 98 99 100 101 102 103 104