— недоверчиво переспросил Хакимба.
— Да, — кивнул я, — и вырезают кольца из носов у женщин, чтобы продать их в Тарии, когда оттуда уйдут тачаки.
— Это гнусно — убивать босков, — задумчиво произнес Хакимба.
— Так вы поможете? — снова спросил я.
— У нас есть свои повозки, — упрямо повторил он, — и мы будем следить за ними.
— А что вы будете делать, если паравачи и тарианцы объединятся и на следующий год выступят против вас? Они убьют и ваших босков!
— Паравачи… — медленно произнес Хакимба, — паравачи хотели бы быть единственным народом фургонов и владеть травой всех прерий и всеми босками.
— Так вы одернете других паравачей?
— Если они нападут на нас — да, — твердо ответил Хакимба. — У нас свои повозки, вот за ними мы и будем смотреть.
Я натянул поводья и, подняв тарна в небо, устремился к своему войску. Вскоре с высоты моему взору открылась Долина Знамений со множеством курящихся алтарей и суетившихся вокруг них жрецами.
Я горько усмехнулся.
Добравшись до своих, я поручил тарна пяти воинам, оставив их ждать подхода фургонов.
Где-то через час с небес спустился мрачный и раздраженный Гарольд. Посадив птицу, он тотчас же передал её на попечение своим воинам и вскоре уже был в седле каийлы.
Я не без удовольствия отметил, что теперь он управлял тарном куда лучше, — похоже, с тех пор как мы удрали с башни Сафрара, он зря времени не терял и старательно изучал повадки птицы, а также устройство седла и упряжи.
Он был в ужасном настроении. От прежней беспечности не осталось и следа — его поездка к кассарам, как и моя к катайям, не принесла никаких результатов. Конрад не желал посылать своих людей на помощь тачакам по тем же причинам, что и Хакимба.
В этом не было ничего удивительного. Пока мы с Гарольдом ехали рядом во главе приданных под наше командование двух тысяч воинов, мы успели обсудить, с чего бы это Камчаку вообще вздумалось посылать нас с таким безнадежным поручением. Всякому, кто хоть немного знал кочевников, была очевидна вся нелепость подобного замысла.
Когда наш небольшой отряд на изнемогающих от усталости каийлах наконец достиг лагеря тачаков, взору нашему открылась ужасная картина. Сотни повозок пылали на ветру, траву устилали тысячи трупов. Убитые воины, в большинстве своем с перерезанным горлом, валялись меж горящих фургонов. Золотые кольца были либо просто вырваны из ноздрей убитых женщин, либо обрублены вместе с носом.
Наши воины яростно закричали и обрушились на занятых грабежом паравачей.
Рубя врагов направо и налево, в лагерь ворвался и Гарольд со своей тысячей.
Его отряд сражался внутри лагеря, воины рассыпались, ища между повозками врагов. Я провел свою тысячу вдоль границы стада, и вскоре мы наткнулись на спешившихся паравачей, которые, вооружившись топорами и кайвами, занимались страшным делом — истреблением босков.
Застигнутые врасплох, они все через несколько минут были перебиты.
И тут мы увидели выстраивающиеся на вершине холма резервные силы паравачей. Конечно, на случай, если к тачакам придет помощь, в боевой готовности они держали тысячу воинов. Они уже седлали своих свежих, отдохнувших каийл, солнце играло на их оружии, и отовсюду неслись трубные звуки боевых рогов, созывающих отряды.
Оставалось надеяться на то, что мы достигнем их раньше, чем они успеют построиться и изготовить оружие к бою.
Я направил свою тысячу на врага. Зазвучал наш боевой рог, и, безропотно развернув уставших каийл, измотанные долгим переходом люди — моя храбрая тысяча — бросились на врага.
Нам удалось разредить ряды противника — обескураженные паравачи валились тут и там, сраженные ударами моих воинов. Боевой клич тачаков перекрывал стоны раненых врагов.
Но долго оставаться на холме мы не могли — новые отряды неприятельского войска грозили отрезать нам путь к отступлению, поэтому я велел протрубить отбой — мы поспешно ретировалась к стаду босков.
Новые паравачские сотни были уже близко.
Тем временем, используя босков как прикрытие, мы перегруппировались — главное, было не дать паравачам приблизиться — пользуясь численным преимуществом, они могли просто перестрелять нас всех из луков.
Но паравачи, выстроившись в боевом порядке, двинулись всей массой и, ступая по телам убитых, стали медленно наступать, очевидно рассчитывая, перебив босков, потом расправиться с нами. Тогда по сигналу боевого рога мои воины принялись колоть босков пиками и пугать их дикими криками, направляя стадо в сторону врагов. К тому времени как паравачи поняли, что их ждет, тысячи животных уже двинулись на них. Подминая копытами всех, кто попадался на пути, мощные животные, ревя и отфыркиваясь, двигались все быстрее. Зазвучали неистовые сигналы боевых рогов паравачей к отступлению, но боски уже перешли на бег, мотая громадными головами, увенчанными устрашающими рогами. Под их копытами дрожала земля, а мои воины, мчащиеся за этим грозным потоком, продолжали вопить, безжалостно подгоняя копьями разъяренных животных.
С криками ужаса авангард паравачей пытался развернуть своих обезумевших каийл и обратиться в бегство, но задние ряды не давали им этого сделать.
В рядах врагов поднималась невообразимая суматоха.
Опустив рога, в них на всей скорости врезалось стадо.
Это было местью тачакских босков. Обезумевшие животные сминали все на своем пути. Спасая свои жизни, паравачи, вернее, те из них, кому удалось это сделать, развернули каийл и обратились в бегство.
Я с трудом удерживался в седле, моя каийла спотыкалась о трупы людей и животных, и спустя несколько минут отдал приказ разворачивать стадо обратно к фургонам. Паравачи удрали далеко, и мне не хотелось, чтобы стадо растянулось по степи, где животные могли легко стать добычей врагов, если те надумают вернуться для продолжения битвы.
Моим воинам удалось развернуть стадо обратно к лагерю тачаков, и вскоре мы уже могли дать отдых себе и животным и занять круговую оборону.
Близилась полночь, и я был уверен в том, что превосходившие нас в десять, а то и в двадцать раз численностью паравачи дождутся утра, чтобы нанести удар всеми своими силами. Когда на их стороне столь явный перевес, ни к чему рисковать в темноте.
Ночью я наконец встретился с Гарольдом, чьи люди закончили очищать лагерь от паравачских мародеров. Кратко посовещавшись, мы направили в Тарию к Камчаку гонца, чтобы тот описал ситуацию и объяснил, что надежды выстоять у нас никакой.
— Это уже мало что изменит, — сказал Гарольд, — даже если все сложится нормально и он доберется до Тарии, если Камчак выступит со своим войском сразу же, как получит послание, здесь они будут не раньше чем через восемь часов, а это — слишком поздно.
Гарольд говорил правду, и обсуждать это дальше смысла не было.
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20 21 22 23 24 25 26 27 28 29 30 31 32 33 34 35 36 37 38 39 40 41 42 43 44 45 46 47 48 49 50 51 52 53 54 55 56 57 58 59 60 61 62 63 64 65 66 67 68 69 70 71 72 73 74 75 76 77 78 79 80 81 82 83 84 85 86 87 88 89 90 91 92 93 94 95 96 97 98 99 100 101 102 103 104
— Да, — кивнул я, — и вырезают кольца из носов у женщин, чтобы продать их в Тарии, когда оттуда уйдут тачаки.
— Это гнусно — убивать босков, — задумчиво произнес Хакимба.
— Так вы поможете? — снова спросил я.
— У нас есть свои повозки, — упрямо повторил он, — и мы будем следить за ними.
— А что вы будете делать, если паравачи и тарианцы объединятся и на следующий год выступят против вас? Они убьют и ваших босков!
— Паравачи… — медленно произнес Хакимба, — паравачи хотели бы быть единственным народом фургонов и владеть травой всех прерий и всеми босками.
— Так вы одернете других паравачей?
— Если они нападут на нас — да, — твердо ответил Хакимба. — У нас свои повозки, вот за ними мы и будем смотреть.
Я натянул поводья и, подняв тарна в небо, устремился к своему войску. Вскоре с высоты моему взору открылась Долина Знамений со множеством курящихся алтарей и суетившихся вокруг них жрецами.
Я горько усмехнулся.
Добравшись до своих, я поручил тарна пяти воинам, оставив их ждать подхода фургонов.
Где-то через час с небес спустился мрачный и раздраженный Гарольд. Посадив птицу, он тотчас же передал её на попечение своим воинам и вскоре уже был в седле каийлы.
Я не без удовольствия отметил, что теперь он управлял тарном куда лучше, — похоже, с тех пор как мы удрали с башни Сафрара, он зря времени не терял и старательно изучал повадки птицы, а также устройство седла и упряжи.
Он был в ужасном настроении. От прежней беспечности не осталось и следа — его поездка к кассарам, как и моя к катайям, не принесла никаких результатов. Конрад не желал посылать своих людей на помощь тачакам по тем же причинам, что и Хакимба.
В этом не было ничего удивительного. Пока мы с Гарольдом ехали рядом во главе приданных под наше командование двух тысяч воинов, мы успели обсудить, с чего бы это Камчаку вообще вздумалось посылать нас с таким безнадежным поручением. Всякому, кто хоть немного знал кочевников, была очевидна вся нелепость подобного замысла.
Когда наш небольшой отряд на изнемогающих от усталости каийлах наконец достиг лагеря тачаков, взору нашему открылась ужасная картина. Сотни повозок пылали на ветру, траву устилали тысячи трупов. Убитые воины, в большинстве своем с перерезанным горлом, валялись меж горящих фургонов. Золотые кольца были либо просто вырваны из ноздрей убитых женщин, либо обрублены вместе с носом.
Наши воины яростно закричали и обрушились на занятых грабежом паравачей.
Рубя врагов направо и налево, в лагерь ворвался и Гарольд со своей тысячей.
Его отряд сражался внутри лагеря, воины рассыпались, ища между повозками врагов. Я провел свою тысячу вдоль границы стада, и вскоре мы наткнулись на спешившихся паравачей, которые, вооружившись топорами и кайвами, занимались страшным делом — истреблением босков.
Застигнутые врасплох, они все через несколько минут были перебиты.
И тут мы увидели выстраивающиеся на вершине холма резервные силы паравачей. Конечно, на случай, если к тачакам придет помощь, в боевой готовности они держали тысячу воинов. Они уже седлали своих свежих, отдохнувших каийл, солнце играло на их оружии, и отовсюду неслись трубные звуки боевых рогов, созывающих отряды.
Оставалось надеяться на то, что мы достигнем их раньше, чем они успеют построиться и изготовить оружие к бою.
Я направил свою тысячу на врага. Зазвучал наш боевой рог, и, безропотно развернув уставших каийл, измотанные долгим переходом люди — моя храбрая тысяча — бросились на врага.
Нам удалось разредить ряды противника — обескураженные паравачи валились тут и там, сраженные ударами моих воинов. Боевой клич тачаков перекрывал стоны раненых врагов.
Но долго оставаться на холме мы не могли — новые отряды неприятельского войска грозили отрезать нам путь к отступлению, поэтому я велел протрубить отбой — мы поспешно ретировалась к стаду босков.
Новые паравачские сотни были уже близко.
Тем временем, используя босков как прикрытие, мы перегруппировались — главное, было не дать паравачам приблизиться — пользуясь численным преимуществом, они могли просто перестрелять нас всех из луков.
Но паравачи, выстроившись в боевом порядке, двинулись всей массой и, ступая по телам убитых, стали медленно наступать, очевидно рассчитывая, перебив босков, потом расправиться с нами. Тогда по сигналу боевого рога мои воины принялись колоть босков пиками и пугать их дикими криками, направляя стадо в сторону врагов. К тому времени как паравачи поняли, что их ждет, тысячи животных уже двинулись на них. Подминая копытами всех, кто попадался на пути, мощные животные, ревя и отфыркиваясь, двигались все быстрее. Зазвучали неистовые сигналы боевых рогов паравачей к отступлению, но боски уже перешли на бег, мотая громадными головами, увенчанными устрашающими рогами. Под их копытами дрожала земля, а мои воины, мчащиеся за этим грозным потоком, продолжали вопить, безжалостно подгоняя копьями разъяренных животных.
С криками ужаса авангард паравачей пытался развернуть своих обезумевших каийл и обратиться в бегство, но задние ряды не давали им этого сделать.
В рядах врагов поднималась невообразимая суматоха.
Опустив рога, в них на всей скорости врезалось стадо.
Это было местью тачакских босков. Обезумевшие животные сминали все на своем пути. Спасая свои жизни, паравачи, вернее, те из них, кому удалось это сделать, развернули каийл и обратились в бегство.
Я с трудом удерживался в седле, моя каийла спотыкалась о трупы людей и животных, и спустя несколько минут отдал приказ разворачивать стадо обратно к фургонам. Паравачи удрали далеко, и мне не хотелось, чтобы стадо растянулось по степи, где животные могли легко стать добычей врагов, если те надумают вернуться для продолжения битвы.
Моим воинам удалось развернуть стадо обратно к лагерю тачаков, и вскоре мы уже могли дать отдых себе и животным и занять круговую оборону.
Близилась полночь, и я был уверен в том, что превосходившие нас в десять, а то и в двадцать раз численностью паравачи дождутся утра, чтобы нанести удар всеми своими силами. Когда на их стороне столь явный перевес, ни к чему рисковать в темноте.
Ночью я наконец встретился с Гарольдом, чьи люди закончили очищать лагерь от паравачских мародеров. Кратко посовещавшись, мы направили в Тарию к Камчаку гонца, чтобы тот описал ситуацию и объяснил, что надежды выстоять у нас никакой.
— Это уже мало что изменит, — сказал Гарольд, — даже если все сложится нормально и он доберется до Тарии, если Камчак выступит со своим войском сразу же, как получит послание, здесь они будут не раньше чем через восемь часов, а это — слишком поздно.
Гарольд говорил правду, и обсуждать это дальше смысла не было.
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20 21 22 23 24 25 26 27 28 29 30 31 32 33 34 35 36 37 38 39 40 41 42 43 44 45 46 47 48 49 50 51 52 53 54 55 56 57 58 59 60 61 62 63 64 65 66 67 68 69 70 71 72 73 74 75 76 77 78 79 80 81 82 83 84 85 86 87 88 89 90 91 92 93 94 95 96 97 98 99 100 101 102 103 104