- Ничто в
целом свете не может так сплотить их в работе, как надежда пожрать.
Выглядели новички действительно ротой оборванцев. Разномастная
одежонка, почти все босиком, волосы и бороды не стрижены месяцами. Глубоко
запавшие глаза, раздутые от скверной пищи животы. Двое из новичков
прихрамывали, а у одного была изувечена рука.
- Тоже мне работнички, - тихо сказал я.
- Да, - согласился Мальчускин, - не из лучших. Но несколько дней
поучим, подкормим, и все придет в норму. Большинство мартышек, попадавших
прежде ко мне в руки, не отличались от этих.
Меня состояние наших помощников повергло в ужас, и я понял, что
Мальчускин, описывая условия жизни туземцев, ничуть не преувеличивал. Но
если так, то вполне понятно, отчего они с течением времени неизбежно
должны возненавидеть нас, горожан. Вне всякого сомнения, в уплату за
наемный труд Город предлагал нечто, о чем здесь раньше и представления не
имели, а попутно еще и доказывал, что возможна иная, более сытая, более
устроенная жизнь. А потом? Город следовал дальше, взяв у этих людей
единственное, что они могли дать, а они вынужденно возвращались к прежнему
примитивному существованию...
Еще одна отсрочка - людей слегка покормили, однако Мальчускин
по-прежнему пребывал в хорошем настроении.
Наконец все было готово. Рабочих разбили на четыре бригады с
гильдиерами во главе. Затем их отвели под стены Города, выбрали для них
четыре тележки, и все мы бодро покатили по рельсам на юг. По обеим
сторонам пути стражники продолжали вымеривать шагами участки, переданным
им под охрану, а перевалив гребень, мы сразу же увидели, что внизу, в
недавно покинутой нами долине, стража окружила амортизаторы, замыкающие
рельсы, сплошным кольцом.
Четыре команды, работающие на параллельных путях, - такая ситуация
создавала явные предпосылки для соперничества, какое мне однажды уже
довелось наблюдать. Быть может, сегодня еще слишком рано, но как только
новички освоятся, между ними неизбежно начнется соревнование - нам на
пользу.
Мальчускин подогнал тележку вплотную к амортизатору и объяснил
старшему по бригаде, мужчине средних лет по имени Хуан, что делать. Хуан
перевел приказ своим подчиненным, и те согласно закивали в знак понимания.
- Ручаюсь, они не поняли ни шиша, - усмехнулся Мальчускин. - Но ни за
что в этом не признаются...
Первая задача была разобрать амортизатор, затем перевезти его на
новое место и заново смонтировать под стенами Города. Но только мы с
Мальчускиным принялись показывать основные операции при разборке, как
солнце скрылось за тучами и повеяло холодком. Мальчускин взглянул на небо
и объявил:
- Будет гроза.
После этого заявления он больше не удостаивал погоду вниманием, и мы
продолжали работать как ни в чем не бывало. Через две-три минуты до нас
долетели отдаленные раскаты грома, а вскоре на землю упали первые капли
дождя. Рабочие с тревогой принялись оглядываться, но Мальчускин не
позволил им отвлекаться. Еще несколько минут - и гроза обрушилась на нас
во всю мощь: блистали молнии, гром достиг такой силы, что я поневоле
испытывал страх. Мы промокли до нитки, но работа не прекращалась, а
поднявшийся было ропот удалось - через Хуана - подавить в зародыше.
Когда мы водрузили разобранный амортизатор на тележку и погнали ее
обратно к Городу, гроза прекратилась так же внезапно, как и началась.
Снова выглянуло солнце, кто-то запел, остальные подхватили песню. Я еще ни
разу не видел Мальчускина таким счастливым. Дневное задание завершилось
тем, что мы воздвигли новый амортизатор в непосредственной близости к
Городу; другие бригады также поставили точку, как только справились с той
же задачей.
На следующий день мы начали спозаранку. Мальчускин был по-прежнему в
приподнятом настроении, но выразил твердое пожелание, чтобы мы максимально
ускорили ход работ. И, едва мы принялись снимать рельсы с самого южного
участка, я убедился, что для такой спешки были серьезные основания.
Костыли, крепящие рельсы к шпалам, погнулись, и их приходилось вытаскивать
вручную, а значит, уродовать еще больше и выбрасывать. Давление погнутых
костылей на шпалы привело к тому, что древесина пошла трещинами, хотя
Мальчускин клялся, что шпалы удастся использовать еще раз; потрескались и
многие бетонные основания. К счастью, сами рельсы оставались годными к
дальнейшему употреблению; опять-таки по словам Мальчускина, они тоже
слегка прогнулись, но их можно было выправить без особого труда. После
краткого совещания с другими путейцами было решено, повременив с загрузкой
тележек, бросить все силы на разборку пути, пока он не пришел в полную
негодность. Действительно, нас отделяли от Города без малого две мили, на
каждый рейс тележки ушли бы десятки драгоценных минут - нет, положительно
такое решение имело смысл.
К концу дня мы, приближаясь к Городу, добрались до точки, где
прогибание костылей было уже едва заметным. Мальчускин и его коллеги
объявили вслух, что удовлетворены итогами смены, и мы, повалив на тележки
столько рельсов и шпал, сколько те могли выдержать, отправились на отдых.
Так пошло изо дня в день. К тому времени, когда для меня настала пора
очередного отпуска, разборка путей продвинулась сверх всяких ожиданий,
бригады новичков работали дружно и слаженно и к северу от Города
засверкали нити свежеуложенных рельсов. Расставаясь с Мальчускиным, я не
чувствовал угрызений совести: он был доволен ходом дел и два дня мог
спокойно обойтись без меня.
9
Виктория поджидала меня в своей комнате. Синяки и ссадины - память о
потасовке - почти сошли, и я решил, что рассказывать об этом не стану.
Виктория, по-видимому, ни о чем не слыхала, во всяком случае, вопросов она
не задала.
Я вышел из хижины утром, в тот приятный ранний час, когда солнце еще
не начало припекать. До Города было рукой подать, и первое, что я сделал,
- предложил Виктории подняться на площадку.
- Боюсь, что в это время дверь на запоре. Впрочем, погляжу...
Она отсутствовала считанные секунды и вернулась с известием, что ее
опасения подтвердились.
- Наверное, откроют после полудня, - предположил я, прикинув, что к
тому моменту солнце успеет скрыться за окружающими площадку постройками.
- Сними-ка свою форму, - сказала Виктория. - Ее опять придется
стирать.
Я начал раздеваться, но тут она стремительно подошла ко мне и обняла.
Мы поцеловались, вдруг осознав, что очень рады видеть друг друга.
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20 21 22 23 24 25 26 27 28 29 30 31 32 33 34 35 36 37 38 39 40 41 42 43 44 45 46 47 48 49 50 51 52 53 54 55 56 57 58 59 60 61 62 63 64 65 66 67 68 69 70 71 72 73 74 75
целом свете не может так сплотить их в работе, как надежда пожрать.
Выглядели новички действительно ротой оборванцев. Разномастная
одежонка, почти все босиком, волосы и бороды не стрижены месяцами. Глубоко
запавшие глаза, раздутые от скверной пищи животы. Двое из новичков
прихрамывали, а у одного была изувечена рука.
- Тоже мне работнички, - тихо сказал я.
- Да, - согласился Мальчускин, - не из лучших. Но несколько дней
поучим, подкормим, и все придет в норму. Большинство мартышек, попадавших
прежде ко мне в руки, не отличались от этих.
Меня состояние наших помощников повергло в ужас, и я понял, что
Мальчускин, описывая условия жизни туземцев, ничуть не преувеличивал. Но
если так, то вполне понятно, отчего они с течением времени неизбежно
должны возненавидеть нас, горожан. Вне всякого сомнения, в уплату за
наемный труд Город предлагал нечто, о чем здесь раньше и представления не
имели, а попутно еще и доказывал, что возможна иная, более сытая, более
устроенная жизнь. А потом? Город следовал дальше, взяв у этих людей
единственное, что они могли дать, а они вынужденно возвращались к прежнему
примитивному существованию...
Еще одна отсрочка - людей слегка покормили, однако Мальчускин
по-прежнему пребывал в хорошем настроении.
Наконец все было готово. Рабочих разбили на четыре бригады с
гильдиерами во главе. Затем их отвели под стены Города, выбрали для них
четыре тележки, и все мы бодро покатили по рельсам на юг. По обеим
сторонам пути стражники продолжали вымеривать шагами участки, переданным
им под охрану, а перевалив гребень, мы сразу же увидели, что внизу, в
недавно покинутой нами долине, стража окружила амортизаторы, замыкающие
рельсы, сплошным кольцом.
Четыре команды, работающие на параллельных путях, - такая ситуация
создавала явные предпосылки для соперничества, какое мне однажды уже
довелось наблюдать. Быть может, сегодня еще слишком рано, но как только
новички освоятся, между ними неизбежно начнется соревнование - нам на
пользу.
Мальчускин подогнал тележку вплотную к амортизатору и объяснил
старшему по бригаде, мужчине средних лет по имени Хуан, что делать. Хуан
перевел приказ своим подчиненным, и те согласно закивали в знак понимания.
- Ручаюсь, они не поняли ни шиша, - усмехнулся Мальчускин. - Но ни за
что в этом не признаются...
Первая задача была разобрать амортизатор, затем перевезти его на
новое место и заново смонтировать под стенами Города. Но только мы с
Мальчускиным принялись показывать основные операции при разборке, как
солнце скрылось за тучами и повеяло холодком. Мальчускин взглянул на небо
и объявил:
- Будет гроза.
После этого заявления он больше не удостаивал погоду вниманием, и мы
продолжали работать как ни в чем не бывало. Через две-три минуты до нас
долетели отдаленные раскаты грома, а вскоре на землю упали первые капли
дождя. Рабочие с тревогой принялись оглядываться, но Мальчускин не
позволил им отвлекаться. Еще несколько минут - и гроза обрушилась на нас
во всю мощь: блистали молнии, гром достиг такой силы, что я поневоле
испытывал страх. Мы промокли до нитки, но работа не прекращалась, а
поднявшийся было ропот удалось - через Хуана - подавить в зародыше.
Когда мы водрузили разобранный амортизатор на тележку и погнали ее
обратно к Городу, гроза прекратилась так же внезапно, как и началась.
Снова выглянуло солнце, кто-то запел, остальные подхватили песню. Я еще ни
разу не видел Мальчускина таким счастливым. Дневное задание завершилось
тем, что мы воздвигли новый амортизатор в непосредственной близости к
Городу; другие бригады также поставили точку, как только справились с той
же задачей.
На следующий день мы начали спозаранку. Мальчускин был по-прежнему в
приподнятом настроении, но выразил твердое пожелание, чтобы мы максимально
ускорили ход работ. И, едва мы принялись снимать рельсы с самого южного
участка, я убедился, что для такой спешки были серьезные основания.
Костыли, крепящие рельсы к шпалам, погнулись, и их приходилось вытаскивать
вручную, а значит, уродовать еще больше и выбрасывать. Давление погнутых
костылей на шпалы привело к тому, что древесина пошла трещинами, хотя
Мальчускин клялся, что шпалы удастся использовать еще раз; потрескались и
многие бетонные основания. К счастью, сами рельсы оставались годными к
дальнейшему употреблению; опять-таки по словам Мальчускина, они тоже
слегка прогнулись, но их можно было выправить без особого труда. После
краткого совещания с другими путейцами было решено, повременив с загрузкой
тележек, бросить все силы на разборку пути, пока он не пришел в полную
негодность. Действительно, нас отделяли от Города без малого две мили, на
каждый рейс тележки ушли бы десятки драгоценных минут - нет, положительно
такое решение имело смысл.
К концу дня мы, приближаясь к Городу, добрались до точки, где
прогибание костылей было уже едва заметным. Мальчускин и его коллеги
объявили вслух, что удовлетворены итогами смены, и мы, повалив на тележки
столько рельсов и шпал, сколько те могли выдержать, отправились на отдых.
Так пошло изо дня в день. К тому времени, когда для меня настала пора
очередного отпуска, разборка путей продвинулась сверх всяких ожиданий,
бригады новичков работали дружно и слаженно и к северу от Города
засверкали нити свежеуложенных рельсов. Расставаясь с Мальчускиным, я не
чувствовал угрызений совести: он был доволен ходом дел и два дня мог
спокойно обойтись без меня.
9
Виктория поджидала меня в своей комнате. Синяки и ссадины - память о
потасовке - почти сошли, и я решил, что рассказывать об этом не стану.
Виктория, по-видимому, ни о чем не слыхала, во всяком случае, вопросов она
не задала.
Я вышел из хижины утром, в тот приятный ранний час, когда солнце еще
не начало припекать. До Города было рукой подать, и первое, что я сделал,
- предложил Виктории подняться на площадку.
- Боюсь, что в это время дверь на запоре. Впрочем, погляжу...
Она отсутствовала считанные секунды и вернулась с известием, что ее
опасения подтвердились.
- Наверное, откроют после полудня, - предположил я, прикинув, что к
тому моменту солнце успеет скрыться за окружающими площадку постройками.
- Сними-ка свою форму, - сказала Виктория. - Ее опять придется
стирать.
Я начал раздеваться, но тут она стремительно подошла ко мне и обняла.
Мы поцеловались, вдруг осознав, что очень рады видеть друг друга.
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20 21 22 23 24 25 26 27 28 29 30 31 32 33 34 35 36 37 38 39 40 41 42 43 44 45 46 47 48 49 50 51 52 53 54 55 56 57 58 59 60 61 62 63 64 65 66 67 68 69 70 71 72 73 74 75