Маневр опять застал нападавших врасплох, и они снова понесли
потери. Как только свет выключили, защитники Города вернулись на прежние
позиции. Маневр повторился еще и еще раз.
Внизу послышался предупреждающий крик, и когда прожекторы зажглись
вновь, мы увидели, что туземцы пошли в атаку. А Город тем временем уже
въехал на мост целиком.
Внезапно что-то оглушительно взорвалось, и по борту Города полыхнули
языки пламени. Мгновением позже еще один взрыв раздался на самом мосту, и
пламя принялось жадно пожирать сухую древесину настила.
- Резерв, к бою!
Я поднялся в ожидании следующего приказа. Страха я не чувствовал,
напряжение долгих часов, проведенных в засаде, куда-то улетучилось.
- Вперед!..
Прожекторы над Городом осветили нам всю картину сражения. В
большинстве своем туземцы схватились со стражниками врукопашную, но
несколько стрелков залегли и стали вести по Городу прицельный огонь. Им
удалось поразить два прожектора, и те со звоном погасли.
Пожар на мосту, да и в самом Городе разгорался с каждой секундой все
ярче.
У самого берега я вдруг заметил туземца, сжимавшего в отведенной для
броска руке металлический цилиндр. Меня отделяли от злоумышленника
какие-нибудь двадцать ярдов. Я прицелился и пустил стрелу... она вонзилась
ему в грудь. Зажигательная бомба взорвалась в двух шагах от убитого,
опалив все вокруг клубами пламени.
Наша контратака, как и предполагалось, оказалась для противника
полной неожиданностью. Нам удалось сразить еще троих туземцев, но тут они
дрогнули и пустились наутек, один за другим исчезая в ночной тени на
западе.
На какое-то время в наших собственных рядах возникло замешательство.
Город горел, да и на мосту были два крупных очага пожара - один под самым
Городом, другой чуть позади. Надо было бы немедля броситься сбивать пламя,
но кто мог поручиться, что враги отступили все до последнего?
Лебедки продолжали упрямо тянуть Город дальнему берегу, однако настил
местами прогорел насквозь, и доски, взметая на лету фонтаны искр,
срывались в воду.
Порядок удалось восстановить довольно быстро. Командир стражников
отдал приказ, и люди разделились на два отряда. Один отряд занял оборону у
въезда на мост, другой, к которому примкнул и я, был послан воевать с
огнем.
Впервые горожане столкнулись с зажигательными бомбами еще при
предыдущей атаке, и тогда же под днищем Города были установлены пожарные
гидранты. К несчастью, ближайший из них сорвало взрывом, и струя воды без
толку хлестала вниз, в реку. Второй гидрант уцелел, мы размотали короткий
шланг и принялись за дело. Однако пожар на мосту так неистовствовал, что
мы оказались почти бессильны с ним справиться. Правда, основная часть
Города уже миновала самый опасный участок, но задним парам ведущих колес
еще предстояло пройти через пламя; действуя в густом дыму среди языков
огня, я заметил, что рельсы предательски оседают и вот-вот не выдержат.
С оглушительным ревом сорвался и рухнул вниз целый прогоревший
пролет. Дым был слишком густым, и мы задыхаясь, были вынуждены выбраться
из-под днища, так ничего и не добившись.
Пламя, лизавшее стены Города, тоже еще не угасло, но городские
пожарные команды, кажется, справлялись со своей задачей успешнее нашего.
Лебедки натужно выли - и Город потихоньку сползал с моста на более
безопасный северный берег.
2
Наутро Город стал считать свои раны. Людей мы потеряли в общем-то
немного. В перестрелке были убиты три стражника и еще пятнадцать ранено.
Внутри Города серьезно пострадал лишь один человек - его изуродовало при
взрыве зажигательной бомбы.
Зато материальные убытки оказались очень серьезными. Целая секция
административного квартала сгорела дотла, многие квартиры, поврежденные
огнем и водой из пожарных шлангов, стали непригодны для житья.
Больше всего пострадало днище. Стальная рама - опора всех семи
уровней - конечно же, уцелела, но к ней крепились деревянные балки и
конструкции - и от некоторых из них просто ничего не осталось. Ведущие
колеса на правом внешнем пути сошли с рельсов, а одно даже раскололось.
Заменить его было нечем, пришлось попросту снять с оси и выбросить.
Пламя на мосту продолжало бушевать и после того, как Город переполз
на северный берег. Мост погиб безвозвратно, а с ним - сотни ярдов
драгоценных рельсов, скрученных и деформированных огнем.
Я провел два дня вне Города с путевыми бригадами, снимающими
уцелевшие звенья рельсов на южном берегу реки, затем меня вызвал
Клаузевиц.
В сущности, я не бывал в стенах Города очень давно, час-другой по
возвращении из экспедиции не в счет - и даже не успел доложить
руководителям гильдии о своих наблюдениях. Насколько я мог судить,
чрезвычайное положение перечеркнуло все формальности, и конца ему пока не
предвиделось: атаки туземцев повели к серьезным задержкам, оптимум
отодвигался все дальше и дальше, - в общем, я никак не ожидал, что меня
отзовут с путевых работ по какой-либо причине.
У тех, кто работал на путях, состояние безумной спешки сменялось
безысходным отчаянием. Звено за звеном рельсы вытягивались на север, к
проходу между холмами. Но куда девалось чувство раскованности и свободы,
скрашивавшее мне когда-то первые тяжкие дни практики?! Да, теперь я
осознавал мотивы, вынуждающие Город к неустанному перемещению, - но людям
было не до мотивов, людям было даже не до туземцев, - они просто
стремились выжить, любой ценой выжить во враждебном окружении. Путевые
бригады, стражники, движенцы - все мы боялись новых атак, но никто ни
словом не обмолвился о необходимости нагнать оптимум или о страшной
опасности, надвигавшейся на нас из прошлого. Город находился в кризисном
положении.
В стенах Города также произошли очевидные перемены.
Погасли яркие светильники, исчезли стерильная чистота коридоров и
атмосфера всеобщей четкости и порядка.
Лифт вышел из строя. Многие двери были заперты наглухо, в одном из
коридоров напрочь обвалилась стена - наверное, после пожара, - и каждый
заглянувший сюда мог без помех наблюдать, что творится снаружи. Мне
вспомнилось, как возмущал Викторию режим секретности, установленный
гильдиерами, - теперь этому режиму, без сомнения, пришел конец.
Мысль о Виктории причинила мне боль: я еще не успел толком
разобраться в том, что случилось. За срок, промелькнувший для меня как
несколько дней, она предала забыла, забыла, как мы понимали друг друга без
лишних слов, и начала новую жизнь, в которой мне уже не было места.
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20 21 22 23 24 25 26 27 28 29 30 31 32 33 34 35 36 37 38 39 40 41 42 43 44 45 46 47 48 49 50 51 52 53 54 55 56 57 58 59 60 61 62 63 64 65 66 67 68 69 70 71 72 73 74 75
потери. Как только свет выключили, защитники Города вернулись на прежние
позиции. Маневр повторился еще и еще раз.
Внизу послышался предупреждающий крик, и когда прожекторы зажглись
вновь, мы увидели, что туземцы пошли в атаку. А Город тем временем уже
въехал на мост целиком.
Внезапно что-то оглушительно взорвалось, и по борту Города полыхнули
языки пламени. Мгновением позже еще один взрыв раздался на самом мосту, и
пламя принялось жадно пожирать сухую древесину настила.
- Резерв, к бою!
Я поднялся в ожидании следующего приказа. Страха я не чувствовал,
напряжение долгих часов, проведенных в засаде, куда-то улетучилось.
- Вперед!..
Прожекторы над Городом осветили нам всю картину сражения. В
большинстве своем туземцы схватились со стражниками врукопашную, но
несколько стрелков залегли и стали вести по Городу прицельный огонь. Им
удалось поразить два прожектора, и те со звоном погасли.
Пожар на мосту, да и в самом Городе разгорался с каждой секундой все
ярче.
У самого берега я вдруг заметил туземца, сжимавшего в отведенной для
броска руке металлический цилиндр. Меня отделяли от злоумышленника
какие-нибудь двадцать ярдов. Я прицелился и пустил стрелу... она вонзилась
ему в грудь. Зажигательная бомба взорвалась в двух шагах от убитого,
опалив все вокруг клубами пламени.
Наша контратака, как и предполагалось, оказалась для противника
полной неожиданностью. Нам удалось сразить еще троих туземцев, но тут они
дрогнули и пустились наутек, один за другим исчезая в ночной тени на
западе.
На какое-то время в наших собственных рядах возникло замешательство.
Город горел, да и на мосту были два крупных очага пожара - один под самым
Городом, другой чуть позади. Надо было бы немедля броситься сбивать пламя,
но кто мог поручиться, что враги отступили все до последнего?
Лебедки продолжали упрямо тянуть Город дальнему берегу, однако настил
местами прогорел насквозь, и доски, взметая на лету фонтаны искр,
срывались в воду.
Порядок удалось восстановить довольно быстро. Командир стражников
отдал приказ, и люди разделились на два отряда. Один отряд занял оборону у
въезда на мост, другой, к которому примкнул и я, был послан воевать с
огнем.
Впервые горожане столкнулись с зажигательными бомбами еще при
предыдущей атаке, и тогда же под днищем Города были установлены пожарные
гидранты. К несчастью, ближайший из них сорвало взрывом, и струя воды без
толку хлестала вниз, в реку. Второй гидрант уцелел, мы размотали короткий
шланг и принялись за дело. Однако пожар на мосту так неистовствовал, что
мы оказались почти бессильны с ним справиться. Правда, основная часть
Города уже миновала самый опасный участок, но задним парам ведущих колес
еще предстояло пройти через пламя; действуя в густом дыму среди языков
огня, я заметил, что рельсы предательски оседают и вот-вот не выдержат.
С оглушительным ревом сорвался и рухнул вниз целый прогоревший
пролет. Дым был слишком густым, и мы задыхаясь, были вынуждены выбраться
из-под днища, так ничего и не добившись.
Пламя, лизавшее стены Города, тоже еще не угасло, но городские
пожарные команды, кажется, справлялись со своей задачей успешнее нашего.
Лебедки натужно выли - и Город потихоньку сползал с моста на более
безопасный северный берег.
2
Наутро Город стал считать свои раны. Людей мы потеряли в общем-то
немного. В перестрелке были убиты три стражника и еще пятнадцать ранено.
Внутри Города серьезно пострадал лишь один человек - его изуродовало при
взрыве зажигательной бомбы.
Зато материальные убытки оказались очень серьезными. Целая секция
административного квартала сгорела дотла, многие квартиры, поврежденные
огнем и водой из пожарных шлангов, стали непригодны для житья.
Больше всего пострадало днище. Стальная рама - опора всех семи
уровней - конечно же, уцелела, но к ней крепились деревянные балки и
конструкции - и от некоторых из них просто ничего не осталось. Ведущие
колеса на правом внешнем пути сошли с рельсов, а одно даже раскололось.
Заменить его было нечем, пришлось попросту снять с оси и выбросить.
Пламя на мосту продолжало бушевать и после того, как Город переполз
на северный берег. Мост погиб безвозвратно, а с ним - сотни ярдов
драгоценных рельсов, скрученных и деформированных огнем.
Я провел два дня вне Города с путевыми бригадами, снимающими
уцелевшие звенья рельсов на южном берегу реки, затем меня вызвал
Клаузевиц.
В сущности, я не бывал в стенах Города очень давно, час-другой по
возвращении из экспедиции не в счет - и даже не успел доложить
руководителям гильдии о своих наблюдениях. Насколько я мог судить,
чрезвычайное положение перечеркнуло все формальности, и конца ему пока не
предвиделось: атаки туземцев повели к серьезным задержкам, оптимум
отодвигался все дальше и дальше, - в общем, я никак не ожидал, что меня
отзовут с путевых работ по какой-либо причине.
У тех, кто работал на путях, состояние безумной спешки сменялось
безысходным отчаянием. Звено за звеном рельсы вытягивались на север, к
проходу между холмами. Но куда девалось чувство раскованности и свободы,
скрашивавшее мне когда-то первые тяжкие дни практики?! Да, теперь я
осознавал мотивы, вынуждающие Город к неустанному перемещению, - но людям
было не до мотивов, людям было даже не до туземцев, - они просто
стремились выжить, любой ценой выжить во враждебном окружении. Путевые
бригады, стражники, движенцы - все мы боялись новых атак, но никто ни
словом не обмолвился о необходимости нагнать оптимум или о страшной
опасности, надвигавшейся на нас из прошлого. Город находился в кризисном
положении.
В стенах Города также произошли очевидные перемены.
Погасли яркие светильники, исчезли стерильная чистота коридоров и
атмосфера всеобщей четкости и порядка.
Лифт вышел из строя. Многие двери были заперты наглухо, в одном из
коридоров напрочь обвалилась стена - наверное, после пожара, - и каждый
заглянувший сюда мог без помех наблюдать, что творится снаружи. Мне
вспомнилось, как возмущал Викторию режим секретности, установленный
гильдиерами, - теперь этому режиму, без сомнения, пришел конец.
Мысль о Виктории причинила мне боль: я еще не успел толком
разобраться в том, что случилось. За срок, промелькнувший для меня как
несколько дней, она предала забыла, забыла, как мы понимали друг друга без
лишних слов, и начала новую жизнь, в которой мне уже не было места.
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20 21 22 23 24 25 26 27 28 29 30 31 32 33 34 35 36 37 38 39 40 41 42 43 44 45 46 47 48 49 50 51 52 53 54 55 56 57 58 59 60 61 62 63 64 65 66 67 68 69 70 71 72 73 74 75