– Ну, и какие перспективы?
– Дерьмовые. – Дуайер положил в рот очеред­ной кренделек. – Все это трата моего времени и де­нег налогоплательщиков. У этого типа уже три су­димости. Его бы наверняка признали виновным, если бы не чертов адвокат. Что будете пить?
– Пиво, – Ева подала знак бармену. – Спаси­бо, что уделили мне время, Дуайер.
– Времени на пиво мне не жалко, но не пони­маю, зачем я вам понадобился. Вы ведь читали до­сье? Там есть все данные.
– Иногда важнее непосредственное впечатле­ние.
– Хотите знать мое впечатление о Фицхью и Джордж? Законченное отребье. – Дуайер допил первую кружку. – Фицхью – наглый ублюдок. Да­же бровью не повел, когда мы потянули его в суд, – просто сидел, ухмыляясь и прячась за спины доро­гих адвокатов. Ему хватило ума помалкивать, но по его глазам было видно, что он думает: «Вам, копам, до меня не добраться». Оказалось, что он был прав.
– Вы говорили с жертвами и их родителями?
– Да, – Дуайер тяжело вздохнул. – Это было нелегко. С сексуальными преступлениями вообще лучше не иметь дела, а когда речь идет о малолет­них…
Ева отлично его понимала. Она тоже была мало­летней, лежала на больничной койке с переломан­ными костями и видела в глазах копа, пришедшего поговорить с ней, то же, что теперь видела в глазах Дуайера, – усталую жалость.
– Не показалось ли вам, что кто-либо из членов семей жертв способен расправиться с Фицхью? Никто не говорил, что собирается отомстить?
– А вы бы его за это порицали?
– Речь идет не о моих или ваших личных чувст­вах, а о расследовании. Можно сказать, что Фиц­хью, Джордж и прочие были казнены, но моя рабо­та – выяснить, кто повернул рубильник.
– Не хотел бы я выполнять такую работу. – Дуайер взял вторую кружку. – Никто из занимав­шихся делом Фицхью или Джордж не станет проли­вать над ними слезы.
– Мне нужны не слезы, а информация, и я про­шу коллегу о помощи.
Дуайер уставился на кружку, потом сделал пер­вый глоток.
– Не могу сказать, чтобы кто-нибудь из жертв или членов их семей вел себя необычно. Дети, кото­рых Фицхью насиловал, выглядели испуганными, смущенными и виноватыми. Семья, подавшая жа­лобу, была потрясена до глубины души, а об их мальчонке и говорить не приходится. Конечно, все хотели отправить ублюдка туда, откуда он бы уже не смог дотянуться ни до одного ребенка.
– Не могли бы вы назвать мне их фамилию?
Сейчас в глазах Дуайера не было жалости.
– Вы отлично знаете, что все имена засекре­чены.
– А вы отлично знаете, что я имею дело с терро­ристической организацией, казнящей людей по своему выбору и обладающей такими высокими тех­нологиями, что с ними пока не могут справиться мои эксперты. Я, несомненно, добуду ордер на рассекречивание, но это отнимет слишком много вре­мени.
– Я не назову вам имена. И скажу вам прямо – я надеюсь, что Детская служба сумеет отбиться от вашего ордера. Мне не хочется, чтобы этим людям вновь трепали нервы. Вы выполняете свою работу и, как говорят, делаете это хорошо. Но я не могу вам помочь. Спасибо за пиво.
– О'кей. – Ева поднялась и достала деньги. – Вы знаете Клариссу Прайс из Детской службы?
– Конечно. – Дуайер потянулся за очередным кренделем. – Она занималась некоторыми жертва­ми этих преступлений. Если вы надеетесь вытянуть из нее имена, то зря потратите время.
– Она так предана своему делу?
– Можете не сомневаться.
– Настолько предана, что может преступить за­кон, если она не удовлетворена его действием?
– Думаю, она не из тех, кто нарушает правила, даже если они ей не нравятся. Можно спросить вас кое о чем?
– Конечно.
– Все знают, что такое копы из отдела убийств. Неужели вам не противно искать тех, кто уничтожа­ет такую мразь?
– Я не выбираю жертвы, ради которых работаю, Дуайер. Это они выбирают меня. Желаю, чтобы за­втра вам повезло в суде.
Ева вышла из бара и села в машину. Ей было не по себе. Инстинкт подсказывал ей, что этот чело­век, который явно был хорошим копом, вот-вот перейдет черту. Если Дуайер уже не присоединился к «Искателям Чистоты», он был вполне подходя­щим кандидатом в члены этой организации.
* * *
Вернувшись домой, Ева увидела, что навстречу ей спускается по лестнице доктор Мира.
– А я уже думала, что не застану вас, Ева.
– Разве мы назначили встречу?
– Нет, просто я решила привезти профиль, о ко­тором вы просили.
Мира стояла у подножия лестницы, положив руку на полированные деревянные перила. Кашта­новые волосы обрамляли мягкое женственное лицо с бледно-розовыми губами и ярко-голубыми глаза­ми. Строгий классический костюм песочного цвета прекрасно гармонировал с ее любимым жемчугом. Сам облик Миры – одного из лучших криминоло­гов-психиатров не только в нью-йоркском полицейском департаменте, но и во всей стране – действо­вал успокаивающе.
– Спасибо, но вам было незачем ради этого де­лать крюк.
– Я все равно хотела повидать Макнаба. Не мог­ла бы я поговорить с вами несколько минут? Я бы с удовольствием посидела на вашей террасе.
Еве не терпелось вернуться в кабинет, к своей работе, но она послушно кивнула.
– Конечно.
– Хотите выпить чаю или вина, доктор? – спро­сил Соммерсет, неожиданно появившись в вести­бюле.
– Благодарю вас. Я бы выпила стакан вина. – Мира взяла Еву под руку и направилась к гости­ной. – Я знаю, что вы заняты, и обещаю не задер­живать вас надолго. У вас был трудный день. Пресс-конференция едва ли доставила вам удовольствие.
– Это еще мягко сказано. – Ева открыла дверь и шагнула на террасу.
Здесь все было превосходно спланировано и ис­полнено, как и в любом другом месте, принадлежа­щем Рорку. Терраса была сооружена из камней раз­личной формы, размера и цвета. Два столика из стекла и металла стояли среди горшков с цветами и карликовыми деревьями. Летнее вечернее солнце золотило камни, проникая сквозь шпалеры с вино­градом и штамбовыми розами.
– Какое очаровательное место! – Мира со вздо­хом села за один из столиков. – Боюсь, я бы прово­дила здесь каждую свободную минуту, предаваясь мечтам. – Она улыбнулась. – Вы когда-нибудь мечтаете, Ева?
– Иногда. – Ева тоже села, размышляя, не следует ли ей снова прочитать файл Дуайера. – Прав­да, довольно редко.
– Нужно мечтать почаще. Вам это на пользу. Когда я была девочкой, то обычно забиралась на по­доконник в отцовском кабинете и мечтала часами. Мой отец – учитель. Я рассказывала вам о нем? Он познакомился с моей матерью, когда поранил руку, нарезая помидоры для сандвича. Папа всегда был немного неуклюжим. А мама была молодым орди­натором в отделе неотложной помощи. Он сразу в нее влюбился. – Мира засмеялась, подставив лицо солнцу. – Так странно думать об этом! Они оба уже удалились от дел – живут в Коннектикуте со ста­рым псом Спайком и выращивают на огороде поми­доры.
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20 21 22 23 24 25 26 27 28 29 30 31 32 33 34 35 36 37 38 39 40 41 42 43 44 45 46 47 48 49 50 51 52 53 54 55 56 57 58 59 60 61 62 63 64 65 66 67 68 69 70 71 72 73 74 75 76 77 78 79